Но думая об этом на работе, в институтской
лаборатории, в несколько более чуждой обстановке книжных завалов, пачек с
гвоздиками и лежалых окурков, она все-таки испытывала чувство, крайне
близкое к смущению. Непристойная выходка - полбеды. Всякий может повиснуть
на другом в бесшабашную минуту. Но на Чиддингфолде! и как это ее
угораздило выбрать именно Чиддингфолда? *.она уже не помнила в точноси,
что имела в виду, когда появилась из-за кафедры и увидела Чиддингфолда,
улыбающегося своей бледной светской микроулыбкой. Почти забыла, ощущала ли
она неутолимую жажду любить или настоятельную потребность подразнить этого
большеголового, вежливого идола, беззащитного в своей неуязвимости. Или то
и другое сразу. Или на какой-то миг ей показалось, что это одно и то же.
Так или иначе, у нее полегчало на душе, когда кто-то из лабораторских
сотрудников рассказал, что на том же вечере Голдвассер полез к миссис
Плашков. Милый старина Голдвассер! по крайней мере в институте она не
единственная носительница нормальной половой активности. чем дальше
размышляла она о Голдвассере, тем больше удивлялась, как это до сих пор не
поняла, что он секс-бомба. Он ведь такой мягкий человек, нервный,
деликатный, - парадокс взывал к разрешению.
Она почувствовала укол ревности, оттого что Голдвассер полез не к
ней, а к миссис Плашков. Ее снедало жгучее похотливое любопытство - или
жгучая нежность, и вот однажды днем она явилась к Голдвассеру в его
лабораторию, зная, что в это время он там один.
- ну-с, - пропыхтела она, соблазнительно присев на краешек стола и
запрокинув голову, чтобы сигаретный дым не ел глаза, - как делишки,
голубчик Голдвассер?
- отлично, - сказал Голдвассер.
- надеюсь, вас не пугает тет-а-тет с местной блудницей?
- это кто же такая?
- я, дружище.
- Вы?
- после той вечеринки этого уже не скроешь.
- А-а! Да, то есть, гм...
- не стесняйтесь в выражениях, мальчик. Я ведь в сущности местная
мессалина.
- Ага. Понятно.
Голдвассер сделал попытку словно невзначай откинуться на спинку
кресла. Всякий раз как Ребус кашляла, пепел с ее сигареты интимно садился
к нему на колени.
- Во всяком случае, нам надо держаться друг дружки.
- кому?
- нам с вами.
- А-а. Да, пожалуй.
- одного поля ягоды.
- что?
- Два сапога - пара, старина.
- Ага.
Голдвассер не совсем понимал, на что она намекает. О том, как
Голдвассер оскорбил миссис Плашков, в институте знали все, кроме самого
Голдвасера. Тактично щадя его самолюбие, никто ему об этом даже не
намекнул.
- Вообще как-то смешно, старик, - сказала Ребус, задрав ногу на
подлокотник Голдвассерова кресла, так что ее колено пришлось вровень с его
лицом, - мы ведь никогда не объединяли своих усилий.
- гм.
- Вам не кажется, что это просто чертовски странно?
- ну... Да... То есть...
Голдвассеру все труднее и труднее было не замечать, что над коленкой
у Ребус спустились две петли чулка и что белье у нее апельсинового цвета.
Ему не хотелось несправедливо осуждать кого бы то ни было, но он не мог не
припомнить, как Ребус висла на Чиддингфолде. Он старался подавить
недостойный мужчины страх.
- надеюсь, вы не возражаете, что я с вами так разговариваю? -
спросила Ребус.
- нет.
- Вы же меня знаете. я всегда называю вещи их погаными именами.
- Да.
- и в конце концов у нас с вами действительно много общего.
- Да?
- А разве нет?
- неужели?
Голдвассера гипнотизировали крохотные белые кружочки на колене у
Ребус - все новые и новые появлялись по мере того, как под самым его носом
хлопья горячего пепла от сигареты прожигали нейлоновый чулок. Голдвассер
понял, каково же приходится кролику под взглядом удава. Внезапно у
Голдвассера появилось предчувствие, что через секунду-другую Ребус
набросится на него, как на Чиддингфолда, запоет скабрезную песенку и
повалит на пол. С трудом оторвав глаза от ее коленки, он поспешно вскочил
и стал озираться по сторонам, ища предлога для бегства.
"боже всемогущий! - подумала Ребус, испытывая главным образом прилив
ужаса, - этот громадный буйный зверь сейчас набросится на меня прямо тут
же".
Мгновенно ее одолел затяжной приступ кашля. "психосоматический",
подумала она, а недокуренный гвоздик выскочил у не изо рта и свалился в
корзину для бумаг. Ребус и Голдвассер еще вываливали на пол содержимое
корзины в поисках горящего окурка, когда вошел Ноббс с папкой под мышкой.
- если только я не помешал вашей личной жизни, брат, - сказал он
Голдвассеру, - вы, может, сообщите, когда вы намерены и намерены ли вообще
принять решение насчет папки "парализованная девушка еще будет плясать".
- сейчас же! - воскликнул Голдвассер. - не уходите, Ноббс. Возьмите
себе стул, Ноббс.
Позднее Голдвассер почувствовал, что заблуждался как дурак
относительно всего эпизода, и убедился, что Ребус имела в виду лишь
дружескую беседу. Он отправился к ней в лабораторию налаживать отношения,
но не застал на асте. скользя взглядом по предметам, разбросанным в
ужасном беспорядке, дабы убедиться, что Ребус не затерялась среди всего
этого хлама, он заметил на пульте отдельской вычислительной машины
"эджекс-IV" поздравительную открытку, размалеванную херувимами, колоколами
и позолотой. На открытке было написано:
Моему родному крошке эджексу.
иногда ты бываешь гадким мальчишкой, но я все прощаю, потому что
сегодня тебе исполнился ровно год. Очень люблю, крепко целую.
Мамочка
Впоследствии ни Ребус, ни Голдвассер даже не заикались ни об одном из
этих случаев.
17
роман о Лизбет и Хоуарде Роу сунул в долгий ящик, собираясь
поднатаскаться в этом деле по специально купленной "энциклопедии
сексуальных извращений". А тем временем он начал работу над бесхитростным
комическим романом "выбирай хахаля себе под стать". <Здесь и далее автор
пародирует нашумевший роман Кингсли Эмиса "Выбирай милую себе под стать",
героиня которого Дженни носит прозвище "пышка".>
- В сущности, ничего особенного, - сказал он однажды Голдвассеру,
когда тот заскочил среди дня узнать, как идут дела. - просто, в общем, ну,
о совершенно заурядных парнях.
- как мы с вами? - спросил Голдвассер.
- Вот именно. В них нет ничего выдающегося. Их четверо, они только
пьют вино и добиваются милостей совершенно заурядной девушки. Ее зовут
Энни Булка.
- А их? Грэм Стендиш, Патрик Мелхиш, Дик Корниш, и Джим Парриш?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
лаборатории, в несколько более чуждой обстановке книжных завалов, пачек с
гвоздиками и лежалых окурков, она все-таки испытывала чувство, крайне
близкое к смущению. Непристойная выходка - полбеды. Всякий может повиснуть
на другом в бесшабашную минуту. Но на Чиддингфолде! и как это ее
угораздило выбрать именно Чиддингфолда? *.она уже не помнила в точноси,
что имела в виду, когда появилась из-за кафедры и увидела Чиддингфолда,
улыбающегося своей бледной светской микроулыбкой. Почти забыла, ощущала ли
она неутолимую жажду любить или настоятельную потребность подразнить этого
большеголового, вежливого идола, беззащитного в своей неуязвимости. Или то
и другое сразу. Или на какой-то миг ей показалось, что это одно и то же.
Так или иначе, у нее полегчало на душе, когда кто-то из лабораторских
сотрудников рассказал, что на том же вечере Голдвассер полез к миссис
Плашков. Милый старина Голдвассер! по крайней мере в институте она не
единственная носительница нормальной половой активности. чем дальше
размышляла она о Голдвассере, тем больше удивлялась, как это до сих пор не
поняла, что он секс-бомба. Он ведь такой мягкий человек, нервный,
деликатный, - парадокс взывал к разрешению.
Она почувствовала укол ревности, оттого что Голдвассер полез не к
ней, а к миссис Плашков. Ее снедало жгучее похотливое любопытство - или
жгучая нежность, и вот однажды днем она явилась к Голдвассеру в его
лабораторию, зная, что в это время он там один.
- ну-с, - пропыхтела она, соблазнительно присев на краешек стола и
запрокинув голову, чтобы сигаретный дым не ел глаза, - как делишки,
голубчик Голдвассер?
- отлично, - сказал Голдвассер.
- надеюсь, вас не пугает тет-а-тет с местной блудницей?
- это кто же такая?
- я, дружище.
- Вы?
- после той вечеринки этого уже не скроешь.
- А-а! Да, то есть, гм...
- не стесняйтесь в выражениях, мальчик. Я ведь в сущности местная
мессалина.
- Ага. Понятно.
Голдвассер сделал попытку словно невзначай откинуться на спинку
кресла. Всякий раз как Ребус кашляла, пепел с ее сигареты интимно садился
к нему на колени.
- Во всяком случае, нам надо держаться друг дружки.
- кому?
- нам с вами.
- А-а. Да, пожалуй.
- одного поля ягоды.
- что?
- Два сапога - пара, старина.
- Ага.
Голдвассер не совсем понимал, на что она намекает. О том, как
Голдвассер оскорбил миссис Плашков, в институте знали все, кроме самого
Голдвасера. Тактично щадя его самолюбие, никто ему об этом даже не
намекнул.
- Вообще как-то смешно, старик, - сказала Ребус, задрав ногу на
подлокотник Голдвассерова кресла, так что ее колено пришлось вровень с его
лицом, - мы ведь никогда не объединяли своих усилий.
- гм.
- Вам не кажется, что это просто чертовски странно?
- ну... Да... То есть...
Голдвассеру все труднее и труднее было не замечать, что над коленкой
у Ребус спустились две петли чулка и что белье у нее апельсинового цвета.
Ему не хотелось несправедливо осуждать кого бы то ни было, но он не мог не
припомнить, как Ребус висла на Чиддингфолде. Он старался подавить
недостойный мужчины страх.
- надеюсь, вы не возражаете, что я с вами так разговариваю? -
спросила Ребус.
- нет.
- Вы же меня знаете. я всегда называю вещи их погаными именами.
- Да.
- и в конце концов у нас с вами действительно много общего.
- Да?
- А разве нет?
- неужели?
Голдвассера гипнотизировали крохотные белые кружочки на колене у
Ребус - все новые и новые появлялись по мере того, как под самым его носом
хлопья горячего пепла от сигареты прожигали нейлоновый чулок. Голдвассер
понял, каково же приходится кролику под взглядом удава. Внезапно у
Голдвассера появилось предчувствие, что через секунду-другую Ребус
набросится на него, как на Чиддингфолда, запоет скабрезную песенку и
повалит на пол. С трудом оторвав глаза от ее коленки, он поспешно вскочил
и стал озираться по сторонам, ища предлога для бегства.
"боже всемогущий! - подумала Ребус, испытывая главным образом прилив
ужаса, - этот громадный буйный зверь сейчас набросится на меня прямо тут
же".
Мгновенно ее одолел затяжной приступ кашля. "психосоматический",
подумала она, а недокуренный гвоздик выскочил у не изо рта и свалился в
корзину для бумаг. Ребус и Голдвассер еще вываливали на пол содержимое
корзины в поисках горящего окурка, когда вошел Ноббс с папкой под мышкой.
- если только я не помешал вашей личной жизни, брат, - сказал он
Голдвассеру, - вы, может, сообщите, когда вы намерены и намерены ли вообще
принять решение насчет папки "парализованная девушка еще будет плясать".
- сейчас же! - воскликнул Голдвассер. - не уходите, Ноббс. Возьмите
себе стул, Ноббс.
Позднее Голдвассер почувствовал, что заблуждался как дурак
относительно всего эпизода, и убедился, что Ребус имела в виду лишь
дружескую беседу. Он отправился к ней в лабораторию налаживать отношения,
но не застал на асте. скользя взглядом по предметам, разбросанным в
ужасном беспорядке, дабы убедиться, что Ребус не затерялась среди всего
этого хлама, он заметил на пульте отдельской вычислительной машины
"эджекс-IV" поздравительную открытку, размалеванную херувимами, колоколами
и позолотой. На открытке было написано:
Моему родному крошке эджексу.
иногда ты бываешь гадким мальчишкой, но я все прощаю, потому что
сегодня тебе исполнился ровно год. Очень люблю, крепко целую.
Мамочка
Впоследствии ни Ребус, ни Голдвассер даже не заикались ни об одном из
этих случаев.
17
роман о Лизбет и Хоуарде Роу сунул в долгий ящик, собираясь
поднатаскаться в этом деле по специально купленной "энциклопедии
сексуальных извращений". А тем временем он начал работу над бесхитростным
комическим романом "выбирай хахаля себе под стать". <Здесь и далее автор
пародирует нашумевший роман Кингсли Эмиса "Выбирай милую себе под стать",
героиня которого Дженни носит прозвище "пышка".>
- В сущности, ничего особенного, - сказал он однажды Голдвассеру,
когда тот заскочил среди дня узнать, как идут дела. - просто, в общем, ну,
о совершенно заурядных парнях.
- как мы с вами? - спросил Голдвассер.
- Вот именно. В них нет ничего выдающегося. Их четверо, они только
пьют вино и добиваются милостей совершенно заурядной девушки. Ее зовут
Энни Булка.
- А их? Грэм Стендиш, Патрик Мелхиш, Дик Корниш, и Джим Парриш?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44