Когда они примчались к буфету, выстроенному специально для
торжественного случая, у Ноббса кололо в боку и болел живот, а отставание
от графика возросло до девяти минут.
- ешьте же, Ноббс, - задыхаясь вымолвил Нунн, когда Чиддингфолд
подскочил с "максимально вероятной закусочной нагрузкой" - тремя бокалами
шампанского, четырьмя чашками чая, пятью сандвичами, двумя эклерами и
наполеоном. - посмотрим... Посмотрим, можно ли это проглотить... За пять с
половиной минут.
шумная была трапеза. Каждый прилагал все усилия, чтобы не задыхаться
и не пыхтеть, но воздух так и гудел от грома топочущих ног в дальних
коридорах, пока остальные участники забега преодолевали дистанцию и один
за другим вваливались в комнату. Мужчины напряженно и нетерпеливо
спрашивали друг друга: "куда же, к дьяволу, запропастился у них туалет?"
из угла, где комнатные растения образовали густую зеленую стенку,
явственно доносились забористые словечки, смех и звон бьющегося стекла.
это веселились шестеро лаборантов, которых посадили в загончик для прессы,
поручив испытать прочность загородки на швыряние бутылками и сандвичами.
В конце концов держащегося за живот Ноббса спешно выпроводили из
института и запихнули в автомобиль, а упавшего сэра Прествика нашли и
отправили в больницу.
- сами виноваты, Прествик, - мягко упрекнул его Пошлак, провожая
носилки до дверей. - Вечно вы стараетесь, взваливаете на себя непосильное
бремя, правда ведь? гости попарно разошлись, а сотрудники института
повалились на стулья, отыскивая их методом случайного отбора. Над разбитым
стеклом, над объедками сандвичей, над явными отпечатками двух телес, над
модельной туфлей, застрявшей в бетоне, и несколькими десятками
протрезвевших кибернетиков нависла гробовая тишина.
- очень здорово! - сказал наконец Нунн.
Никто ничего не ответил.
- чем хуже генеральная репетиция, - хлопнув себя по колену, продолжал
Нунн, - тем лучше премьера. Так говорили в драматическом кружке нашего
гарнизона.
Чиддингфолд встал и чуть приметно повертел головой, чтобы охватить
взрором все общество.
- благодарю вас, - сказал он.
Уголки его губ благородно изогнулись в вымученной улыбке, подобно
двум раненым героям войны, вставшим при звуке государственного гимна.

30
К третьей главе Роу изменил название романа на "слушайте все, острить
буду", а рассказ повел от первого лица, рика роо. Было в фамилии "роо"
нечто такое, что вызывало в душе Роу отклик, своеобразное эхо
солидарности, что ли - он никак не мог точно определить свое ощущение. Во
всяком случае, вовсе не было неожиданностью, что роо все излагал
подчеркнуто разговорным языком, каким хотел бы писать сам Роу.
"фу-ты ну-ты, и наползли же они на меня, - отпечатал Роу, - этот
жалкий слизняк Фиддингчайлд и Нунопулос - ходячий покойник - и давай жрать
и ржать, пить и бить, кутить и шутить, и так всю дорогу, пока мы обедали.
я уж не говорю об анне-стерве, великой княгине Анна-феме, царице всех
подонков. Уверяю тебя, парень: для меня единственным утешением за тем
сволочным столом была нина, скромница, умница нина, она смотрела на меня
во все глаза, и это ужасно щекотало мое самолюбие. Стоило ей взять меня
взглядом на крючок, как сразу захотелось, чтобы голос у меня взыграл на
манер окарина (небольшой глиняный или фарфоровый музыкальный инструмент,
по звучанию близкий к флейте) в медленном блюзе и взвился, точно дым
сигарет на хорошей вечеринке к исходу ночи, - а если я говорю "исход
ночи", парень, значит, я имею в виду разгар веселья.
Я еще не описал Нину, что о ней напишешь, если она - чудо всех стран
света, макро-нина! пагода запада, восторг востока, вьюга с юга, а
темперамент более чем северный. И уж кто-кто, а она умеет показать товар
лицом.
- сыграй нам, рик, - пискнула Анна-стерва.
Не помню, успел ли я сообщить, что я пианист, исполнитель блюзов. Да
вы и сами могли бы догадаться. У меня это недурно получается, если
говорить откровенно. Так меня уверяют. Самому-то трудно судить.
- Да, сыграй нам, - елейно подхватил Нунополос.
- когда запретят все войны, - ответил я.
- при чем тут войны? - взвизгнула Анна-стерва.
- Молчание пушек - лучшая музыка, - прошептал я.
- не очень-то красиво, скажем прямо, впутывать во все политику, -
возмутилась Анна-стерва. - говори прямо, голубушка, говори квадратно,
можешь говорить даже кубически. лично меня всегда тянуло на кубу.
Я скис. Все они - сплошная липа, хоть липовый чай заваривай; впрочем
кто станет заваривать чай из Нунополоса и анны-стервы? еще пронесет, чего
доброго.
- сыграй для меня, рик, - мягко попросила макро-нина.
Я посмотрел на нее. Она хорошо смотрелась.
- только для тебя, нина.
Я подскочил к пианино и открыл крышку. Мне улыбнулись восемьдесят
восемь маленьких друзей. Черные и белые вперемежку - в этой забегаловке
нет сегрегации. я взял два или три мягких блюзовых аккорда, только для
того чтобы сообщить моим добрым друзьям, что я вернулся в родные края, а
потом рванул "старье берем". Играл я быстро, но не слишком быстро,
чеканные звуки вытягивались в бесконечно текущую дорогу, такты грохотали
по шпалам, как старинный паровоз. мы с черными и белыми друзьями выбрались
из тональности "ля" и ураганом перешли в ми-минор. Я знал только одно:
лихо получалось. Оседлал я "старье берем", как парящего орла, и бедное
измученное сердце у меня аж зашлось от радости. я забыл про Нунополоса,
Фиддингчайлда и Анну-стерву. Забыл даже про Нину... Пока не увидел, что
она стоит рядом со мной возле пианино и глаза у нее сияют точно звезды.
Красноречивые были глаза. Они умоляли: "ах, рик, давай вместе. Здорово
будет, рик".
Вот я и кивнул ей, и мы начали вместе. Ее голос рванул по шпалам со
мной бок о бок. - старье берем!
- старье берем!
- старье берем!
- старье берем!
- Давай, давай, давай, старуха! - крикнул я. И она дала, дала, дала.
- старье берем!
- старье берем!
- старье берем!
голос ее впивался в меня кандалами. А мои аккорды оставляли на ней
следы, как поцелуй. Вот это жизнь!
- старье берем!
- старье берем!
- подсыпь еще!
- подсыпь еще!
Мы закруглились и глянули друг на друга, точно впервые увидели, а
может, так оно и было.
- ну и ну, парень! - сказала она.
- не нукай, не запрягла, - сострил я и сразу увидел, что она любит
слушать остроты не меньше, чем я острить. потомуто мы и стали самой
неразлучной парочкой-перестарочкой к западу от Голд-Хок Род".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44