Те выглядели озадаченно, но, услышав короткий приказ Андели, засуетились.
— Как возник этот странный цветок, госпожа Полгара? — с любопытством спросила Цирадис. — Почему вы с ним так хорошо знакомы?
— Его сделал Гарион. — Полгара пожала плечами, задумчиво глядя на узкую постель Закета. — Наверное, нам нужно отодвинуть кровать от стены, отец, — сказала она. — Я хочу окружить ее цветами.
— Сделал? — воскликнула пророчица. Полгара кивнула.
— Ну, скажем, создал, — рассеянно произнесла она. — Как ты думаешь, отец, здесь им хватит тепла? Нам понадобятся крупные цветы, а это растение даже при самых хороших условиях несколько чахловато.
— Я сделал все, что мог, — возразил Гарион.
— Создал? — благоговейно переспросила Цирадис и почтительно поклонилась Гариону.
В комнату доставили кадки с полузамерзшей землей; их расставили вокруг кровати больного императора, землю полили теплой водой. Полгара вынула из полотняного мешка маленькую кожаную сумочку, достала щепотку крошечных семян и осторожно посеяла их в землю.
— Хорошо, — сказал Белгарат, засучив рукава, — теперь отойди. — Он наклонился и потрогал почву в одной из кадок. — Ты была права, Полгара, — пробормотал он. — Немножко холодновата.
Он слегка нахмурился, и Гарион увидел, как губы его зашевелились. Волшебник послал волну энергии, и от сырой земли в кадках пошел пар.
— Вот так-то лучше, — сказал он. Затем простер руки над узкой кроватью и кадками.
И снова Гарион почувствовал его энергию и услышал шепот.
Сначала, казалось, ничего не произошло, но затем из сырой земли появились крошечные зеленые ростки. Наблюдая за тем, как эти маленькие листочки росли и разворачивались, Гарион вспомнил, что он уже однажды видел, как Белгарат сотворил такое же чудо. Он будто бы снова очутился там, перед дворцом короля Кородуллина в Bo-Мимбре, и увидел, как яблоневая веточка, воткнутая старым волшебником между двумя камнями, которыми был вымощен двор, растет и превращается в развесистое дерево. Он сделал это, чтобы доказать скептику Мандореллену, что он действительно был тем, за кого себя выдавал.
Бледно-зеленые листья потемнели, а росточки и веточки превратились в кусты.
— Пускай они обовьются вокруг постели, отец, — сказала Полгара. — На вьющихся растениях больше цветов, а мне их нужно очень много.
Белгарат с шумом выдохнул и бросил на нее многозначительный взгляд.
— Хорошо, — произнес он наконец. — Они должны виться? Пожалуйста.
— Это не слишком сложно? — заботливо спросила она.
Он сжал губы, но не ответил. При этом Белгарат покрылся потом. Длинные побеги начали извиваться, как зеленые змеи, опутывая ножки императорской кровати и карабкаясь вверх. Добравшись до матраса, они на минуту остановились, пока Белгарат переводил дыхание.
— Ух! Это труднее, чем кажется, — сказал он. Затем снова сосредоточился, и ветви быстро обвили кровать и неподвижное тело императора, так что только его пепельно-серое лицо оставалось открытым. — Ну все, хватит, — скомандовал Белгарат растениям. — Теперь вам пора зацвести.
Снова возникла волна энергии, сопровождаемая странным звенящим звуком.
Кончики всех побегов набухли, а затем почки начали раскрываться; маленькие нежно-лиловые цветы робко распускались, наполняя комнату нежным ароматом. Гарион полной грудью вдохнул тонкий запах. И почему-то сразу же почувствовал себя очень хорошо — все беды и заботы последних месяцев покинули его.
Безжизненное лицо Закета слегка передернулось, он задышал, затем глубоко вздохнул. Полгара дотронулась пальцами до его шеи.
— Кажется, подействовало, отец, — сказала она. — Сердце бьется не так тяжело, и дышит он свободнее.
— Очень хорошо, — ответил Белгарат. — Было бы обидно проделать все это впустую.
Наконец император открыл глаза. Светящаяся фигура Цирадис в беспокойстве склонилась над ним. Увидев ее, он улыбнулся, и в ответ ее бледное лицо озарилось робкой улыбкой. Закет еще раз вздохнул и закрыл глаза. Гарион наклонился к нему, чтобы убедиться: да, тот дышал ровно. Когда он выпрямился, келльская пророчица уже исчезла.
Глава 4
В эту ночь с озера подул теплый ветер, и мокрый снег, плотным одеялом укутавший Рэк-Хаггу и окрестности, превратился в грязное, слякотное месиво. Под тяжестью набухших комьев прогибались ветви деревьев в маленьком саду перед окном гостиной, снежные пласты то и дело скатывались с крыши. Гарион и Шелк сидели у окна в комнате с розовой мебелью, смотрели в сад и вели неторопливую беседу.
— Мы бы знали гораздо больше, если бы нам удалось связаться с Ярблеком, — говорил Шелк. Он снова облачился в жемчужно-серый камзол и черные панталоны, которые были его излюбленной одеждой в те годы, когда они еще не отправились в путешествие: правда, теперь на нем было меньше дорогих колец и украшений, ранее подчеркивавших его богатство.
— Разве он не в Гар-ог-Надраке? — спросил Гарион. Сняв на время удобную походную одежду, он носил теперь расшитый серебром голубой костюм.
— Трудно сказать, где точно находится Ярблек в данный момент, Гарион. Он постоянно в пути. Но, находясь в любом месте, непременно получает известия от наших людей в Мал-Зэте, Мельсене и Мейг-Ренне. Что бы там ни было на уме у Менха, я уверен, что наши агенты собрали о нем всю возможную информацию и послали Ярблеку. И сейчас мой неказистый на вид партнер, возможно, знает о Менхе больше, чем секретная полиция Брадора.
— Я не хочу уходить от дела, Шелк. Нас должна беспокоить Зандрамас, а не Менх.
— Демоны должны беспокоить каждого, — спокойно ответил Шелк, — но в любом случае нам надо прежде всего попасть в Маллорею, а значит, мы должны убедить Закета в том, что это серьезно. Он вообще-то слушал вас, когда вы ему рассказывали о Менхе?
— Я не уверен, что он вообще понял, о чем идет речь. Он был не в своем уме.
Шелк хмыкнул.
— Когда он проснется, попытаемся еще раз. — Он лукаво усмехнулся. — Мне часто удавалось договариваться с больными людьми.
— Ты не считаешь, что это несколько… гм-гм… предосудительно ?
— Конечно, но важен результат.
Немного позже Гарион и его друг остановились у комнаты императора, под предлогом того, что хотели осведомиться о его здоровье. Полгара и Сади сидели по обе стороны кровати, а Андель скромно примостилась в углу. Розы, накануне обвившие кровать, были убраны, но комнату по-прежнему наполнял аромат маленьких сиреневых цветов. Больной полусидел в подушках, но когда Шелк и Гарион вошли в комнату, глаза его были закрыты. В ногах императора, довольно мурлыкая, лежала кошка.
— Как он себя чувствует? — тихо спросил Гарион.
— Несколько раз просыпался, — ответил Сади. — В его конечностях еще остались следы талота, но он, по всей видимости, рассасывается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96