— Это был яд?
— Нет. Это недостойно человека — убивать собаку, если в этом нет необходимости. Пес просто вдохнул немного порошка, который я бросил ему в морду. И ему стали мерещиться всякие несуразные вещи — очень несуразные. — Он снова улыбнулся. — Однажды я видел корову, которая случайно понюхала цветок, из которого приготавливается это снадобье. После этого она попыталась взобраться на дерево. — Он оглянулся на Белгарата. — Надеюсь, вы не рассердились на меня за то, что я поступил так, не посоветовавшись с вами, почтеннейший, но вы сами сказали, что ваше волшебство может насторожить тех, кто находится поблизости. А я должен был действовать быстро, чтобы избавить вас от необходимости применять его.
— Ты все сделал правильно, Сади, — ответил Белгарат. — Не помню, говорил ли я тебе раньше, что ты очень разносторонне образован.
— Просто я изучаю фармакологию. И я обнаружил, что почти для каждой ситуации есть подходящее лекарственное средство.
— Этот пес не сообщит своей своре о нас? — спросил Дарник, озабоченно оглядываясь по сторонам.
— В ближайшие несколько дней — нет, — хихикнул Сади и стряхнул с рук остатки порошка, держа их как можно дальше от лица.
Они медленно ехали по поросшей сорняками дороге, проходившей по дну ущелья. Черные деревья простирали к ним свои высохшие ветви, делая мрачный пейзаж еще более унылым. Где-то в лесу рыскали псы Торака, издалека доносился их лай. Над ними, громко каркая, с ветки на ветку перескакивали черные как сажа вороны.
— Здесь очень неспокойно, — пробормотала Бархотка.
— А вот это прекрасно дополняет картину, — заметил Сади, показывая на огромного стервятника, сидящего на засохшей ветке кустарника, выросшего на верху ущелья.
— Мы уже близко подошли к Ашабе. Ты теперь не могла бы сказать, здесь ли еще Зандрамас? — спросил Гарион у Полгары.
— Можно попытаться, — ответила она. — Но от этого возникнет шум.
— Если мой правнук действительно в Ашабе, — сказал Белгарат, — мне плевать на шум. Я камня на камне не оставлю от города, чтобы найти его.
В порыве благодарности Сенедра, подъехав к старику, наклонилась и крепко обняла его.
— Ах, Белгарат, — сказала она. — Я люблю тебя. — И она спрятала лицо у него на плече.
— Что ты? — удивленно спросил он.
Она подняла голову. В глазах ее стояли слезы. Вытерев их тыльной стороной ладони, она игриво взглянула на него.
— Ты лучший мужчина на свете, — сказала она ему. — Я бы даже не задумалась, не бросить ли мне Гариона ради тебя, — добавила она, — если бы не твои двенадцать тысяч лет.
— Семь, — машинально поправил тот.
Сенедра улыбнулась странной печальной улыбкой в знак того, что одержала наконец победу в этой затянувшейся борьбе, победу, не имевшую для нее теперь значения.
— Не важно, — вздохнула она.
И тогда Белгарат сделал то, что абсолютно не вязалось с его характером: заключил ее в объятия и нежно поцеловал.
— Мое дорогое дитя, — произнес он дрогнувшим голосом. Затем обернулся к Полгаре. — Как это мы раньше без нее жили? — спросил он.
По глазам Полгары трудно было понять, о чем она думает.
— Не знаю, отец, — ответила она. — Право, не знаю.
Когда они выбрались наверх, Сади слез с лошади и посыпал низкий кустарник, росший посередине дороги, своим порошком.
— На всякий случай, — объяснил он, снова садясь в седло.
Перед ними открылось лежащее под темным небом плато, поросшее лесом. Ветер, все усиливаясь, играл их плащами. Дорога, ведущая к северу, была едва различима. Где-то далеко все еще слышался лай псов Торака, но к отряду они не приближались.
Как и раньше, Шелк и Фельдегаст ехали впереди, на случай возможной опасности. Гарион со шлемом на голове и копьем в стремени по-прежнему возглавлял отряд. Свернув за крутой поворот, он увидел впереди Шелка и жонглера. Они слезли с лошадей и спрятались за кустами. Шелк резко обернулся и жестом приказал Гариону ехать обратно. Гарион тут же передал сигнал остальным и шаг за шагом увел своего серого жеребца обратно за поворот. Он спешился, прислонил копье к дереву и снял шлем.
— В чем дело? — спросил Белгарат, тоже соскакивая с коня.
— Не знаю, — ответил Гарион. — Шелк отослал нас назад.
— Пойдем посмотрим, — предложил старик.
Пригнувшись, они молча двинулись по направлению к остролицему человечку и жонглеру. Встретившись, они обменялись молчаливыми взглядами. Шелк приложил палец к губам — тихо. В полном молчании они раздвинули кустарник, росший на краю обрыва.
Перед ними простиралась дорога, по которой ехали всадники. С полсотни всадников, одетых в меховые куртки, с ржавыми шлемами на головах. В руках они держали гнутые выщербленные мечи. Колонну возглавляли офицеры, облаченные в кольчуги. Их шлемы, щиты и копья сверкали на солнце.
Все еще не произнеся ни слова, Гарион и его друзья смотрели, как это разношерстное воинство проехало мимо.
Когда они наконец скрылись из виду, Фельдегаст повернулся к Белгарату.
— Это полностью подтверждает ваши подозрения, друг мой, — сказал он.
— Кто это был? — шепотом спросил Гарион.
— Те, что в мехах, — карандийцы, — ответил Фельдегаст. — А те, что в доспехах, — церковные гвардейцы. Как видите, это говорит о союзе между Урвоном и Менхом.
— Вы уверены, что эти карандийцы — люди Менха?
— Да, он полностью подчинил себе Катакор, поэтому вооруженные всадники могут быть только его людьми. Урвон и чандимы держат в подчинении гвардейцев и псов. Вчера мы видели карандийцев вместе с псами, что служит веским доказательством того, что этот альянс существует. А вот этот отряд — карандийские фанатики, сопровождаемые вооруженными гвардейцами. В этом нет никаких сомнений.
— Что этому дураку нужно? — пробормотал Белгарат.
— Кому? — спросил Шелк.
— Урвону. Он занимался многими грязными делишками, но никогда не связывался с демонами.
— Может быть, потому, что Торак это запрещал, — предположил Фельдегаст. — А теперь, когда он умер, все запреты отпали. Демоны — могущественная сила в борьбе церкви и императорского трона.
— Ладно, — прервал его Белгарат, — у нас сейчас нет времени для обсуждений. Надо сходить за остальными и ехать дальше.
Они переехали через дорогу, по которой только что проследовали карандийцы и гвардейцы, и снова вернулись на свою узкую тропу. Проехав несколько миль, они взобрались на вершину невысокого холма, оголенного пожаром. На дальнем конце плато, на фоне гряды поднимавшихся к небу остроконечных утесов, высилось огромное черное здание, похожее на гору. Оно было увенчано открытыми всем ветрам башнями и окружено зубчатой стеной, наполовину потонувшей в зелени деревьев.
— Ашаба, — коротко сказал Белгарат, сурово глядя вперед.
— Я думал, что она разрушена, — удивленно протянул Шелк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96