— В этой части Маллореи слишком много людей знают, как я выгляжу, — отвечал ему Белдин. — Урвон уже две тысячи лет расклеивает описание моей внешности на каждом столбе и дереве на расстоянии сотен лиг от Мал-Яска. И, честно говоря, меня совсем нетрудно узнать даже по самым общим приметам.
— Ты удивительный человек, дядя, — приветливо улыбнулась Полгара.
— Как мило с твоей стороны сделать мне такой комплимент, девочка моя, — ответил он с изысканным поклоном.
— Прекрати паясничать! — бросил ему Белгарат и повернулся к Гариону. — Помнится, ты обещал кое-что объяснить потом. Ну вот, «потом» и наступило.
— Меня провели, — мрачно признался Гарион.
— Кто провел?
— Зандрамас.
— Она все еще здесь? — воскликнула Сенедра.
Гарион покачал головой.
— Нет. Она послала сюда свой образ — свой и Гэрана.
— Ты что, не смог отличить образ от действительности? — возмутился Белгарат.
— Я был не в состоянии этого сделать, — оправдывался Гарион.
— Надеюсь, объяснишь почему.
Гарион глубоко вздохнул и присел на одну из скамей. Его перепачканные в крови руки тряслись.
— Она очень умна, — сказал он. — С тех пор как мы выехали из Мал-Зэта, меня все время преследовал один и тот же сон.
— Сон? — резко спросила Полгара. — Какой сон?
— Может быть, «сон» — слово не вполне подходящее. Но я снова и снова слышал плач младенца. Сначала я подумал, что это плачет больной ребенок, которого мы видели на улицах Мал-Зэта. Но оказалось, что это не так. Когда мы с Шелком и Белдином были наверху, в комнате, что находится над нами, то увидели, как сюда вошел Урвон и сразу за ним — Нахаз. Урвон совершенно безумен. Он возомнил себя богом. Итак, он вызвал Менха — оказалось, что Менх — это Харакан, а затем…
— Подожди минутку, — прервал его Белгарат. — Харакан — это и есть Менх?
Гарион бросил взгляд на бесформенное тело, распростертое перед алтарем. Зит, продолжая ворчать, все еще лежала, свернувшись на черном камне.
— Вернее, был им, — ответил он.
— Урвон представил его, перед тем как все это началось, — добавил Белдин. — У нас не было времени рассказать тебе об этом.
— Это многое объясняет, — задумчиво произнес Белгарат. Он поглядел на Бархотку. — Ты знала об этом? — спросил он.
— Нет, почтеннейший, — ответила она, — не знала. Я просто воспользовалась возможностью, которая мне представилась.
В заваленную трупами комнату вернулись Шелк, Дарник и Тоф.
— Дом пуст, — доложил маленький человечек. — Он весь в нашем распоряжении.
— Прекрасно, — ответил Белгарат. — Гарион как раз рассказывал нам, почему счел нужным начать боевые действия.
— Ему это приказала Зандрамас, — пожал плечами Шелк. — Не знаю, с каких пор он начал слушать ее приказания, но все было именно так.
— Я как раз хотел все объяснить, — продолжал Гарион. — Урвон в этой самой комнате говорил всем чандимам, что Харакан — то есть Менх — будет его первым апостолом. В этот момент и появилась Зандрамас, по крайней мере мне так показалось. Под плащом у нее находился какой-то сверток. Они с Урвоном затеяли ссору, Урвон утверждал, что он бог. И тут она сказала: «Хорошо. Тогда я вызову Богоубийцу, и он покончит с тобой». И с этими словами, положив сверток на алтарь, она открыла его. Там был Гэран. Он начал плакать, и я тут же понял, что меня все время преследовал его плач. Тогда я полностью перестал соображать.
— Это видно, — вставил Белгарат.
— Ну а все остальное вам известно. — Гарион с содроганием оглядел полную трупов комнату. — Я не представлял себе, как далеко все может зайти. По-моему, у меня помутился рассудок.
— Не помутился, а отключился, Гарион, — заметил Белгарат. — Весьма распространенное явление среди алорийцев. Мне казалось, что ты ему не подвержен, но, видимо, я ошибался.
— У него есть некоторое оправдание, отец, — сказала Полгара.
— Потере разума не может быть оправдания, Полгара, — прорычал он в ответ.
— Его спровоцировали. — Она в задумчивости поджала губы, затем подошла к Гариону и нежно обхватила руками его голову. — Все прошло, — сказала она.
— Что именно? — озабоченно спросила Сенедра.
— Наговор.
— Наговор?
Полгара кивнула:
— Да. Зандрамас перехитрила его. Она заставила его думать только о рыданиях ребенка. Потом, когда она положила на алтарь сверток, который он принял за Гэрана, и Гарион опять услышал этот плач, ему не оставалось ничего, кроме как действовать по ее приказу. — Полгара перевела взгляд на Белгарата. — Это очень серьезно, отец. Ей уже удалось околдовать Сенедру, а теперь вот — Гарион. Она может попытаться сделать то же самое со всеми нами.
— Ну и чего она добьется? — спросил Белгарат. — Ведь ты всегда разгадываешь ее намерения, правда?
— Да, обычно мне это удается. Но Зандрамас действует очень умело и исподволь. Она во многом даже искуснее, чем был Ашарак. — Полгара окинула их взглядом. — А теперь слушайте все меня внимательно. Если с кем-нибудь из вас начнет происходить что-то необычное — зловещие сны, видения, страшные мысли, необычные ощущения, все равно что, — я хочу, чтобы вы сразу мне об этом сообщили. Зандрамас знает, что мы ее преследуем, и, вероятно, попытается задержать нас таким способом. Она проверила его на Сенедре, когда мы ехали в Рэк-Хаггу, а теперь…
— На мне? — с недоумением воскликнула Сенедра. — Я этого не знала.
— Помнишь, как ты заболела по дороге из Рэк-Верката? — спросила Полгара. — Это была не обычная болезнь. Зандрамас воздействовала на твой разум.
— Но я ничего не знала, и мне никто не сказал.
— После того как мы с Андель изгнали Зандрамас, не было нужды тебя беспокоить. В общем, Зандрамас начала с Сенедры, а теперь испытала свои чары на Гарионе. Она может попытаться заняться и остальными. Поэтому, если вы начнете ощущать нечто хоть сколько-нибудь подозрительное, тут же сообщите мне.
— Это медь, — произнес Дарник.
— Что ты сказал, дорогой? — переспросила Полгара.
Он поднял с пола корону Урвона.
— Эта штуковина сделана из меди, — повторил он. — Как и трон. Не думаю, чтобы здесь осталось что-нибудь золотое. Слишком долго дом был заброшен и открыт для всяких проходимцев.
— С дарами демонов всегда так, — заметил Белдин. — Они умеют создавать иллюзии. — Он огляделся. — Урвону все это, наверное, казалось неземной роскошью. Он не видел ни рваных занавесок, ни паутины, ни мусора на полу. А только богатство, видеть которое заставлял его Нахаз. — Горбун хихикнул. — Мне даже нравится, что Урвон доживает свои последние дни, погруженный в безумие, — добавил он.
Шелк, прищурившись, глядел на Бархотку.
— Ты можешь мне кое-что объяснить? — спросил он.
— Попытаюсь, — ответила она.
— Бросая Зит в лицо Харакану, ты произнесла нечто очень страшное.
— Что я сказала?
— Ты сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96