— Можешь попробовать, если хочешь, Ярблек, — предложила Велла, кладя руку на рукоять одного из кинжалов. Затем, широко улыбнувшись, подмигнула Сенедре.
— Почему ты так танцуешь? — спросила Сенедра, со щек которой все еще не сошел румянец. — Ты же знаешь, что происходит с мужчинами, когда они на тебя смотрят.
— В этом-то и состоит забава, Сенедра. Сначала ты сводишь их с ума, а потом держишь на расстоянии этими кинжалами. Я от этого просто балдею. В следующий раз, когда мы встретимся, я покажу тебе, как это делается. — Она взглянула на Гариона и зло засмеялась.
Белгарат вернулся к огню. Гарион был так увлечен танцем Веллы, что не заметил, что тот отлучался.
— Уже стемнело, — сказал он, обращаясь ко всем. — Думаю, мы можем уехать, не привлекая ничьего внимания.
Все поднялись со своих мест.
— Ты знаешь, что делать? — спросил Шелк своего компаньона. Ярблек кивнул.
— Хорошо. Делай все, что нужно, чтобы я случайно не вляпался.
— Почему ты так упорно продолжаешь играть в политические игры, Шелк?
— Потому что это раскрывает мне огромные возможности для воровства.
— А, — произнес Ярблек, — тогда так и надо. — Он протянул ему руку. — Береги себя, Шелк, — сказал он.
— И ты тоже, Ярблек. Постарайся, если сможешь, не заводить кредиторов. Через год увидимся.
— Если ты еще будешь жив.
— Да, конечно.
— Мне очень понравилось, как ты танцевала, Велла, — произнесла Полгара, обнимая юную надракийку.
— Это большая честь для меня, госпожа, — немного смущенно ответила Велла. — Я уверена, что мы еще встретимся.
— И я тоже.
— Не хотите ли пересмотреть ту немыслимую цену, что запросили за товар, мастер Ярблек? — спросил Фельдегаст.
— Это ты к ней обращайся, — ответил Ярблек, кивнув на Веллу. — Она ее назначала.
— Ах, какая же ты жестокосердная, девочка моя, — покачал головой жонглер. Та пожала плечами.
— То, что покупается дешево, не ценят.
— Истинная правда. Придется мне раздобыть немного денег, потому что, крошка моя, я собираюсь сделать тебя своей.
— Поглядим, — ответила она, улыбнувшись.
Они вышли из освещенного огнем круга туда, где стояли их оседланные лошади и мул жонглера. Луна зашла, и звезды сияли, как драгоценные камни, рассыпанные по бархатному покрову ночи. Выехав из лагеря, лошади Ярблека осторожным шагом двинулись на север. Когда через несколько часов взошло солнце, они уже были далеко, на широкой дороге, ведущей на север, в Мал-Рэкут, город в Ангараке, расположенный на южном берегу реки Рэку, служащей южной границей Венны. Утро было теплое, небо — чистое, а настроение у всех — прекрасное.
По пути им опять встречались беженцы, но теперь значительная их часть двигалась на юг.
— Возможно ли, что чума разразилась и на севере? — спросил Сади.
Полгара нахмурилась.
— Думаю, возможно, — ответила она.
— Скорее всего эти люди бегут от Менха, — возразил Белгарат.
— Тогда здесь скоро будет очень оживленно, — заметил Сади.
— Это может оказаться нам на руку, Хелдар, — вмешалась Бархотка.
— Ты права, — согласился драсниец.
Гарион ехал в полудреме — этому он научился у Белгарата. Хотя раньше ему иногда случалось ночью обходиться без сна, в привычку у него это не вошло. Он скакал, опустив голову, наполовину отключившись от того, что происходило вокруг.
Но его неотвязно преследовал какой-то звук, исходящий из глубины подсознания. Нахмурившись и закрыв глаза, он попытался понять, что это такое. И вдруг вспомнил. Да, полный отчаяния плач умирающего ребенка на заброшенной улочке в Мал-Зэте. Как ни старался, он не мог проснуться, и душераздирающий плач раздавался у него в ушах.
Он почувствовал, как на плечо ему легла огромная рука, поднял голову и увидел перед собой печальное лицо Тофа.
— Ты тоже это слышал? — спросил он. Тоф сочувственно кивнул.
— Но ведь это был только сон?
Тоф неуверенно развел руками.
Гарион выпрямился в седле, решив больше не дремать.
Немного отъехав в сторону от дороги, они пообедали хлебом, сыром и колбасой в тени большого вяза, одиноко стоявшего посреди засеянного овсом поля. Невдалеке журчал небольшой ключ, окруженный поросшей мхом стеной, где они напоили коней и наполнили водой бурдюки.
Белгарат стоял, глядя на раскинувшуюся за полем деревню и ведущую в нее забаррикадированную тропинку.
— Сколько у нас с собой еды, Пол? — спросил он. — Если деревни и дальше будут так же закрыты для нас, мы не сможем пополнить запасы.
— Я думаю, все будет в порядке, отец, — ответила она. — Велла нас очень щедро снабдила.
— Она мне нравится, — улыбнулась Сенедра. — Хоть и ругается все время.
Полгара улыбнулась ей в ответ.
— Все надракийцы ругаются, моя милая, — сказала она. — Когда я была в Гар-ог-Надраке, мне пришлось сильно напрячь память, чтобы припомнить наиболее витиеватые выражения, которыми иногда пользуется мой отец.
— Эй! — крикнул им кто-то.
— Вот он. — Шелк указал на дорогу.
Верхом на гнедой лошади сидел человек в коричневой одежде мельсенского чиновника и смотрел на них жадным взглядом.
— Что вам угодно? — крикнул ему Дарник.
— У вас не найдется немного еды? — прокричал в ответ мельсенец. — Я не могу подъехать ни к одной деревне и уже три дня не ел. Я заплачу.
Дарник вопросительно взглянул на Полгару.
Та кивнула.
— Еды у нас хватит, — сказала она.
— Куда он едет? — спросил Белгарат.
— Вроде бы на юг, — отвечал Шелк.
— Дарник, скажи ему, что он может подъехать, — произнес старик. — Он расскажет нам, что нового на севере.
— Присоединяйтесь к нам! — крикнул Дарник. Чиновник подъехал и остановился на расстоянии двадцати ярдов.
— Вы из Мал-Зэта? — спросил он.
— Мы выехали прежде, чем началась чума, — солгал Шелк.
Чиновник колебался.
— Я положу деньги вот сюда, на камень, — предложил он, указывая на белый валун. — И отъеду назад. Тогда вы можете взять деньги и оставить еду. И мы не причиним друг другу вреда.
— Разумно, — ответил Шелк.
Полгара извлекла из своих запасов буханку черного хлеба и большой кусок сыру и передала их остролицему драснийцу.
— Откуда ты едешь, дружок? — спросил Шелк, подходя к камню.
— Я был в Аккаде — это в Катакоре, — ответил человек, пожирая глазами сыр и хлеб. — Я глава отдела общественных работ — ну, там стены, мосты, улицы — все такое. Взятки давали не слишком роскошные, но на жизнь хватало. В общем, я выбрался оттуда за несколько часов до того, как пришел Менх со своими демонами.
Шелк положил на камень еду и взял деньги. Затем отошел.
— Я слышал, Аккад уже давно сдался.
Мельсенец почти бегом приблизился к камню, схватив хлеб с сыром, впился в снедь зубами.
— Я прятался в горах, — ответил он, жуя.
— Ашаба разве не там? — Голос Сади звучал равнодушно.
Мельсенец, с трудом проглотив еду, кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96