Одежда и лицо в грязи,
Келвин сообразил, что нужно вымыться перед тем как идти во Фрэнклин, иначе
наверняка арестуют за бродяжничество, и он попадет на Рынок Мальчиков, но
уже не как спаситель.
Зачерпнув пригоршню воды, Келвин напился. Вода отдавала глиной, но
была очень холодной, как снег с горных вершин. Рука сразу онемела и
заныла.
"Будь у меня хоть немного денег, - думал он, - хоть немного".
Раздевшись, Келвин прополоскал одежду, расстелил на берегу и принялся
мыться, растираясь вместо мочалки рубашкой. Кровь дракона, запекшаяся на
башмаках, не желала отмываться - и это оказалось самой трудоемкой работой.
К концу Келвин окончательно посинел, а синяки и ссадины, не видные раньше
из-за грязи, выступили наружу. Но по крайней мере, теперь он хоть не
выглядел как будто только что вывалялся в болоте.
Надевая панталоны, Келвин оцарапал обо что-то правую руку, и обыскав
карман, обнаружил единственную золотую чешуйку, первую, найденную сестрой.
Келвин совсем забыл о ней. Теперь, по крайней мере, его не арестуют за
бродяжничество. Удача! Крапленые карты, меченые кости...
Придется идти во Фрэнклин. Поднимаясь по откосу, он заметил сломанное
растение, втоптанное в землю каким-то животным. Спайсроза. Очень редкий и
ценный цветок, цветущий только в тени. Тот, кто понюхает его, впадает на
несколько минут в неописуемый экстаз.
Келвин поднял бутон и вдохнул. Аромат приятный, но ничего особенного.
Либо все эти истории вранье, либо на него подобные вещи не действовали. Он
ведь был круглоухим и поэтому во многом отличался от остроухих, взять хотя
бы его умение обращаться с растениями.
Жаль, что он не сможет возвратить к жизни погибший цветок - его сил
хватит только на то, чтобы возвратить здоровье живому растению. Ну что ж,
все-таки кое-чем он может помочь розе: спасти цветок и дать второе
цветение для кого-нибудь еще.
Сунув розу в карман, где солнечные лучи не могли до нее добраться,
Келвин возобновил подъем. Добравшись до дороги, он почувствовал себя
лучше. Может спайсроза и вправду немного помогла. Хорошо бы поиграть
сейчас на мандахо! По крайней мере, легче было бы идти. Увы, разбойник
увез инструмент вместе с сестрой, золотом и осликом.
Над головой что-то протрещал сквирбет, сидевший на высоком дереве в
дупле. Келвин поднял глаза, вспоминая, каким вкусным был тот, последний,
поджаренный зверек. Джон добыла его своей пращей. Ну что ж, по крайней
мере, можно полакомиться плодами оупля. Конечно, они не самые вкусные в
мире, но другого ничего нет. Дотянувшись до висевшего на нижней ветке
плода, Келвин ласково погладил его:
- Ты самый лучший оупль в мире. И я умираю от желания попробовать
твою восхитительную мякоть. Можно сорвать тебя?
Келвин потянул, плод тут же лег в его ладонь. Как и большинство
фруктовых деревьев, это тоже не могло устоять перед лестью. Келвин знал,
его отец назвал бы это глупым предрассудком, и сказал бы сыну, что тот
просто умеет выбирать спелые фрукты, но юноша твердо верил: именно его
прикосновение, его похвала ускоряют созревание плодов, а проклятия
превращает их в кислые и твердые. У матери была ты же способность, и она
не колеблясь называла ее волшебством, уверяя, что в ее семье все умели
обращаться с растениями. Значит круглоухие, по всей видимости, тут не
причем. Но какое это имеет значение?
Жуя оупль, Келвин шаг за шагом продвигался вперед, пытаясь убедить
себя, что Пророчество, в которое так твердо верила мать, поможет
освободить сестру. Хоть бы она оказалась права! Его мать... прелестная
Шарлен. Его некрасивый, приземистый, добродушный отчим Хэл. Что они делают
сейчас? Келвин и Джон хотели провести неделю в стране драконов... Сегодня
шел шестой день. Их до послезавтра даже не хватятся, разве что Шарлен
раскинула карты и все поняла. Но чем она сможет помочь? Нет, он затеял это
и должен все расхлебывать.
Казалось, прошла вечность, прежде чем Келвин, вытерев со лба пот,
увидел грязные бараки. Он с ужасом думал о том, что предстоит, но знал -
иначе нельзя. Ведь в конце концов, именно он должен быть героем, не так
ли?
- Хо-хо-хо! Схватил братишку? Пообещал продать на рынке? Ха-ха-ха!
Мускулистый стражник, схватившись от смеха за бока, тряс головой, не
вытирая выступивших слез.
Келвин, набычившись, смотрел на представителя закона, затянутого в
голубой с золотом мундир. Он стоял в караульном помещении на окраине
Фрэнклина, окруженный похожими друг на друга как две капли воды ленивыми
сонными стражниками. Казалось, они никогда не моются - воротники без
пуговиц и грязные сорочки "украшали" каждого без исключения. Правда, будь
они даже проворными и смешными, Келвину совсем не хотелось обращаться к
ним за помощью. Но ничего не поделаешь. Цепляясь за ускользавшее мужество,
юноша стоял на своем.
- Вы арестуете его?
- Конечно, мой малыш, конечно! Пока не успел сбыть добычу.
- Заткнись, Карпентер! - приказал стражник с сержантскими нашивками и
окинув свирепым взглядом виновного, обернулся в Келвину и презрительно
спросил:
- Скажи, парень, он забрал у тебя что-то ценное? Кроме, конечно,
твоего драгоценного братца?
Келвин лихорадочно соображал, что ответить. Он не утверждал, что Джон
- мальчик, просто объяснил, куда пообещал разбойник отвезти "пленника".
Знал, что если стражники узнают о золоте, они потеряют даже тот слабый
интерес к выполнение обязанностей, который в них теплился, и отправятся на
поиски богатства, Келвин решил:
- Наш ослик, сэр. Мы заплатили за него две золотые радны. Он
бесхвостый и глухой. Совсем глухой, сэр, хотя мы не знали этого, когда
покупали его.
- Глухой? Глухой ослик? - переспросил первый стражник. - Видано ли,
мальчонка с глухим ослом. Хо-хо-хо!
- Карпентер! - заревел сержант. - Еще одно слово, и будешь выполнять
работу осла, слышал?
- Есть, сарж!
- Сержант! Сержант, ты наглый болван!
- Так точно, сержант, - согласился Карпентер, чуть помолчав.
Келвин оглядел собравшихся. Только на одном лице, молодого стражника,
всего года на два постарше его, отражалось некоторое сочувствие. Юноша
даже подумал, что предпочел бы говорить именно с этим, но сержант,
прищурясь, взглянул на него.
- Знаешь, что бывает, когда лгут стражникам королевы?
- Я... да... сэр.
- Я могу повесить тебя, отрезать уши и все, что захочу. Такое отребье
должно знать свое место. Понимаешь?
- Да-да, сэр.
Сержант замолчал, не сводя с Келвина злобных глаз, и юноша узнал в
нем одного из тех сборщиков налогов, что приезжали тогда на ферму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Келвин сообразил, что нужно вымыться перед тем как идти во Фрэнклин, иначе
наверняка арестуют за бродяжничество, и он попадет на Рынок Мальчиков, но
уже не как спаситель.
Зачерпнув пригоршню воды, Келвин напился. Вода отдавала глиной, но
была очень холодной, как снег с горных вершин. Рука сразу онемела и
заныла.
"Будь у меня хоть немного денег, - думал он, - хоть немного".
Раздевшись, Келвин прополоскал одежду, расстелил на берегу и принялся
мыться, растираясь вместо мочалки рубашкой. Кровь дракона, запекшаяся на
башмаках, не желала отмываться - и это оказалось самой трудоемкой работой.
К концу Келвин окончательно посинел, а синяки и ссадины, не видные раньше
из-за грязи, выступили наружу. Но по крайней мере, теперь он хоть не
выглядел как будто только что вывалялся в болоте.
Надевая панталоны, Келвин оцарапал обо что-то правую руку, и обыскав
карман, обнаружил единственную золотую чешуйку, первую, найденную сестрой.
Келвин совсем забыл о ней. Теперь, по крайней мере, его не арестуют за
бродяжничество. Удача! Крапленые карты, меченые кости...
Придется идти во Фрэнклин. Поднимаясь по откосу, он заметил сломанное
растение, втоптанное в землю каким-то животным. Спайсроза. Очень редкий и
ценный цветок, цветущий только в тени. Тот, кто понюхает его, впадает на
несколько минут в неописуемый экстаз.
Келвин поднял бутон и вдохнул. Аромат приятный, но ничего особенного.
Либо все эти истории вранье, либо на него подобные вещи не действовали. Он
ведь был круглоухим и поэтому во многом отличался от остроухих, взять хотя
бы его умение обращаться с растениями.
Жаль, что он не сможет возвратить к жизни погибший цветок - его сил
хватит только на то, чтобы возвратить здоровье живому растению. Ну что ж,
все-таки кое-чем он может помочь розе: спасти цветок и дать второе
цветение для кого-нибудь еще.
Сунув розу в карман, где солнечные лучи не могли до нее добраться,
Келвин возобновил подъем. Добравшись до дороги, он почувствовал себя
лучше. Может спайсроза и вправду немного помогла. Хорошо бы поиграть
сейчас на мандахо! По крайней мере, легче было бы идти. Увы, разбойник
увез инструмент вместе с сестрой, золотом и осликом.
Над головой что-то протрещал сквирбет, сидевший на высоком дереве в
дупле. Келвин поднял глаза, вспоминая, каким вкусным был тот, последний,
поджаренный зверек. Джон добыла его своей пращей. Ну что ж, по крайней
мере, можно полакомиться плодами оупля. Конечно, они не самые вкусные в
мире, но другого ничего нет. Дотянувшись до висевшего на нижней ветке
плода, Келвин ласково погладил его:
- Ты самый лучший оупль в мире. И я умираю от желания попробовать
твою восхитительную мякоть. Можно сорвать тебя?
Келвин потянул, плод тут же лег в его ладонь. Как и большинство
фруктовых деревьев, это тоже не могло устоять перед лестью. Келвин знал,
его отец назвал бы это глупым предрассудком, и сказал бы сыну, что тот
просто умеет выбирать спелые фрукты, но юноша твердо верил: именно его
прикосновение, его похвала ускоряют созревание плодов, а проклятия
превращает их в кислые и твердые. У матери была ты же способность, и она
не колеблясь называла ее волшебством, уверяя, что в ее семье все умели
обращаться с растениями. Значит круглоухие, по всей видимости, тут не
причем. Но какое это имеет значение?
Жуя оупль, Келвин шаг за шагом продвигался вперед, пытаясь убедить
себя, что Пророчество, в которое так твердо верила мать, поможет
освободить сестру. Хоть бы она оказалась права! Его мать... прелестная
Шарлен. Его некрасивый, приземистый, добродушный отчим Хэл. Что они делают
сейчас? Келвин и Джон хотели провести неделю в стране драконов... Сегодня
шел шестой день. Их до послезавтра даже не хватятся, разве что Шарлен
раскинула карты и все поняла. Но чем она сможет помочь? Нет, он затеял это
и должен все расхлебывать.
Казалось, прошла вечность, прежде чем Келвин, вытерев со лба пот,
увидел грязные бараки. Он с ужасом думал о том, что предстоит, но знал -
иначе нельзя. Ведь в конце концов, именно он должен быть героем, не так
ли?
- Хо-хо-хо! Схватил братишку? Пообещал продать на рынке? Ха-ха-ха!
Мускулистый стражник, схватившись от смеха за бока, тряс головой, не
вытирая выступивших слез.
Келвин, набычившись, смотрел на представителя закона, затянутого в
голубой с золотом мундир. Он стоял в караульном помещении на окраине
Фрэнклина, окруженный похожими друг на друга как две капли воды ленивыми
сонными стражниками. Казалось, они никогда не моются - воротники без
пуговиц и грязные сорочки "украшали" каждого без исключения. Правда, будь
они даже проворными и смешными, Келвину совсем не хотелось обращаться к
ним за помощью. Но ничего не поделаешь. Цепляясь за ускользавшее мужество,
юноша стоял на своем.
- Вы арестуете его?
- Конечно, мой малыш, конечно! Пока не успел сбыть добычу.
- Заткнись, Карпентер! - приказал стражник с сержантскими нашивками и
окинув свирепым взглядом виновного, обернулся в Келвину и презрительно
спросил:
- Скажи, парень, он забрал у тебя что-то ценное? Кроме, конечно,
твоего драгоценного братца?
Келвин лихорадочно соображал, что ответить. Он не утверждал, что Джон
- мальчик, просто объяснил, куда пообещал разбойник отвезти "пленника".
Знал, что если стражники узнают о золоте, они потеряют даже тот слабый
интерес к выполнение обязанностей, который в них теплился, и отправятся на
поиски богатства, Келвин решил:
- Наш ослик, сэр. Мы заплатили за него две золотые радны. Он
бесхвостый и глухой. Совсем глухой, сэр, хотя мы не знали этого, когда
покупали его.
- Глухой? Глухой ослик? - переспросил первый стражник. - Видано ли,
мальчонка с глухим ослом. Хо-хо-хо!
- Карпентер! - заревел сержант. - Еще одно слово, и будешь выполнять
работу осла, слышал?
- Есть, сарж!
- Сержант! Сержант, ты наглый болван!
- Так точно, сержант, - согласился Карпентер, чуть помолчав.
Келвин оглядел собравшихся. Только на одном лице, молодого стражника,
всего года на два постарше его, отражалось некоторое сочувствие. Юноша
даже подумал, что предпочел бы говорить именно с этим, но сержант,
прищурясь, взглянул на него.
- Знаешь, что бывает, когда лгут стражникам королевы?
- Я... да... сэр.
- Я могу повесить тебя, отрезать уши и все, что захочу. Такое отребье
должно знать свое место. Понимаешь?
- Да-да, сэр.
Сержант замолчал, не сводя с Келвина злобных глаз, и юноша узнал в
нем одного из тех сборщиков налогов, что приезжали тогда на ферму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61