ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Вдруг он ласково положил мне руку на плечо и шепнул:
- Давай дружить! У меня тут друзей пока нет... - Убрал сразу руку и,
то ли всерьез, то ли притворяясь, под нешумный бег "доджа"
заисповедывался: - Ох, жизнь сложная... Ну, скажешь, зачем ударил солдата?
Да там, где я был... Разве так бьют? Ведь - дешевка! Сука! Не
пристрелил!.. А теперь эти вонючие мусульмане, с той стороны: "Нема дыды!"
[Что такое? В чем дело? (узб.)] Понимаешь, - глядел на меня долго и
внимательно - это не помешало ему вести машину великолепно, она неслась,
подчиняясь ему, туда, куда он хотел, - каждую минуту докладывали. Эти же
вонючки! Только наши. На нас которые работают. Вот сейчас, де, этот
полковник, драпанувший от нас, находится в их аэропорту! Вот сию минуту
американские разведчики повели его под ручку к самолету! Вот сейчас они
вылетели в сторону Турции!.. А мы стоим и слушаем. И - впроглот! И только
зубами скрипи от бессилия! И все из-за сибирячка дешевенького!
Он неожиданно навалился на меня плечом, мне стало неудобно сидеть, я
попытался отстраниться, притом мне было неприятно от запаха водки - я
понял сразу, когда сел в "додж", что Железновский выпил перед дорогой.
Теперь его развозило.
- Чего ты отстраняешься? Хвастаешься, что с полковником моим в
дружбе? Но это же я хотел тебя взять первый! Я до этого ему сказал, когда
у нас с кадрами затор возник! Мы не боги, спиной и грудью все не
прикроешь! Потому я и захватил тебя с собой. Скажи, комфортно едем? Ну,
скажи?
- Ничего, неплохо!
- "Ничего, неплохо!" Газетчик тоже! Найди слова благодарности. Точные
и сочные. "Ничего!" Остальные топают в общих машинах, пыль глотают! А мы -
с ветерочком! Бежим по весне, дорогой писака!
- Спасибо. - Мне не хотелось с ним спорить и заострять отношения.
- Чудак! - Железновский снова положил мне руку на плечо. - Газетчик,
а смирненький какой-то! Не умеешь общаться... А меня подмывает говорить!
Не знаю вот, не знаю!.. Аэропорт... Аэропорт, как меня учили, есть
транспортное предприятие, состоящее из аэровокзала, аэродрома и других
сооружений. А тут - бедлент. Ты газетчик, то есть вполне интеллигентный
человек, обязан знать, что это - дурные земли. Они обычно не пригодны для
земледелия. - Он посерьезнел и, отодвинувшись, убрав опять с плеча руку и
положив ее на руль, скрипнул зубами: - Ты что-то понял? Вышка! Такие земли
непригодны и для посадки воздушного транспорта. Зубцы, пирамиды, острые
гребни!
- Все-таки, кого мы встречаем? - спросил вдруг я, не зная почему.
- Не спрашивай так моего брата никогда. Это - опасно, - ощерился он.
- Я это понимаю сам, - сказал я. - Но в вышку играю и я.
- Молодчага! - Железновский выставил руку с большим пальцем. - Браво!
- И снизив скорость, прошипел: - Они там, - кивнул в сторону, откуда мы
ехали, - конечно, занимаются, может, делами поважнее. Но как тебе нравится
мой начальник, а твой друг по волейбольной команде? Он же сует нас под эту
самую вышку, а?
- Почему ты сказал - не спрашивай так моего брата никогда? Давай
дружить, - сказал ты. И так припугнул... Если ты хочешь дружить со мной,
почему я не могу спросить у тебя, кого мы встречаем? И почему ты не
скажешь мне насчет вышки? Что за дешевые угрозы? У вас всегда так?
- Ну, во-первых, о дружбе. Дружить с тобой буду я, а не ты. - Он
засмеялся. - Слишком ты размахнулся!
- Ты думаешь? - Я в душе окрысился, хотя сдерживал себя.
Железновский это заметил и снисходительно пожурил:
- Ну не сердись. Дружить - так дружить... Не вешают же нас сию минуту
за срыв задания... Будем дружить! И я тебе скажу, кого мы будем встречать.
Впрочем... Я за язык уже страдал. Ты думаешь попасть из Киева сюда, в эту
дыру, так уж приятно? И всего-то за пьяненький язычок! Но я бы тебе все
равно сказал. Ты - не дешевка. Значит, потерпи!
- Потерплю, - мирно улыбнулся я.
- Ну не надо так! Говорю тебе, что ты не дешевка. Значит, знаю.
Дешевка не мог защитить своего солдата от тюряги. А ты защитил! И наши
парни за это на тебя зуб имеют!
- Не удалось шпионом сделать?
Я бахнул напрямую. Мне уже говорили, что я наступил кому-то на
больную мозоль, когда в комсомольское бюро принесли "дело Семенова". Был у
нас такой писарь. В прошлом году при демобилизации в его чемодане, во
время осмотра, нашли какие-то записки о командире дивизии, начальнике
штаба, начальнике оперативного отдела. Я знал Семенова хорошо. Тихий,
радостный, он иногда, после своей нелегкой писарской работы в штабе,
приходил по вечерам в редакцию, восхищался тем, что видел, - как идет
набор только что написанных и выправленных материалов, как, оттиснутые на
белой бумаге, они становятся ровными рядочками разных повествований и
сообщений... Одним словом, он мечтал о журналистской работе после
демобилизации. И надо же - шпионские записи! Везет с собой, чтобы куда-то
передать! В записях ничего секретного! Как, к примеру, командир дивизии
чихает и как при этом что-то говорит, вроде того: боже мой, боже мой,
опять этот чих-пых. А начальник штаба, здороваясь с женами офицеров,
что-то тоже тихо говорит и делает зубами ця-ця-ця! Наблюдения Семенова -
дешевенькие. Далеко ему до классиков. Но - шпион. Делать его шпионом на
наше комсомольское собрание пришел один из комсомольских работников
политотдела дивизии. Я ездил перед собранием в туркменский совхоз по
заданию окружной газеты и делал материал об одном дне Героев соцтруда и
почти с дороги попал на собрание. И я, секретарь комсомольского бюро,
вместо того, чтобы поддержать представителя политотдела, начал
рассказывать о смешном Семенове. А когда политотделец попытался меня
оборвать, я разъярился и заявил, что поддерживать уже вроде решенное дело
не намерен. И все бюро пошло за мной. Но откуда мне было знать, что
дело-то Семенова сотворяли ребята Железновского? И откуда было знать, что
на меня они имеют зуб?
Теперь майор выговаривал мне, что в мой адрес иногда от Семенова, из
его родной Рязани, где он устроился заведующим заводского какого-то клуба,
идут ведь письма?
Железновский глядел на меня в упор и как-то снисходительно покачивал
головой.
- Впрочем, - сказал он, - я так и не ответил, кого встречаем.
Встречаем, мой друг, самое высокое наше начальство. Конечно, не знаем, кто
прилетит. Не сам. Но дело - серьезнейшее. Сбежал-то не Смирнов, шофер
пусть и первого класса. Сбежал - комендант. Ты шурупаешь?
- У вас - что? Никто и никогда не сбегал? Я читал...
- Ты поменьше читай. Я имею в виду, о таких вещах... Так вот: такие
не сбегали! И что хочу сказать, я рад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61