Мирный истязатель женщин, безусловно, вызвал зависть бесчисленных неудачников Великого Города, на электроплитках в вонючих дешевых отелях готовящих себе куриные супы…
Такой же урод убил Джона Леннона. Такие уроды стреляют в киноактеров и президентов. Именно из-за них киноактер Сильвестр Сталлоне пришел на парти к Жюльет Мендельсон с семью телохранителями! Оскару звонил его двойник. У каждого селебрити, у каждого победителя есть свой двойник. Кто-то думает, что он мог бы сделаться киноактером или Палачом.
Оскар попытался представить своего двойника. «Голос»… Как он выглядит? Почему-то Оскару представилось, что двойник его не только является копией Оскара, но и одет точно так же, как был одет несчастный и неудачливый Оскар два года тому назад, сидя в «Макдональдсе», согреваясь кофе… Армейские бесформенные брюки хаки из тсриф-шопа, кроссовки, вылинявшая черная куртка…
Нет денег, некуда идти. На глаза попадается газетный киоск… Внимание привлекает необычный, затянутый в кожу, грозный Палач на обложке… живущий в мире удачи, красивых женщин.
Может быть, двойник брел по Бродвею. Безработным некуда девать время… Рассматривал витрины магазинов, газетные киоски. Увидел обложку «Риал Мэн»… Остановился перелистать журнал. «Эй, покупай, тогда и читай!» — прорычал ему злой толстый старик, выглянув из глубины будки. Или, может быть, вышел и вырвал журнал из рук двойника. Из рук «голоса». «Еще один пинок», — подумал двойник. И поплелся опять по Бродвею. И еще раз у другого киоска увидел необычную обложку журнала «Риал Мэн»… И у следующего газетного киоска…
Двойник Оскара, очевидно, купил «Риал Мэн» у десятого или двенадцатого киоска. У двенадцатого толстого или тощего злого старика. К тому времени двойник уже знал каждую фотографию и содержание интервью. Двойник отсчитал два доллара пятьдесят центов из своих последних денег и купил интригующий его журнал. Затем двойник долго сидел в чахлом сквере, еще и еще раз перечитывая историю Оскара, восхищаясь Палачом и ненавидя его.
«Я тоже мог бы быть Палачом… Я не хуже, я лучше, у меня хороший член, и я тоже знаю, как приступить к женщине… Ведь я привязывал Барбару к постели… я умею, я могу… Этот бастард…»
Оскар представил себе, что обложка «Риал Мэн» висит где-то над кроватью его двойника в бессолнечной комнатушке, выходящей окнами на бегущий по черной ржавой эстакаде сабвей, и, может быть, у Палача на обложке выколоты перочинным ножом глаза.
4
— После публикации «Выбора Елены» я тоже получил свою долю анонимных звонков и угроз, Оскар. Это непременная привилегия знаменитости. Я бы на твоем месте вел себя осторожно, но не переоценивай опасности. Среди сотен известных музыкантов убили только Джона Леннона. У этих истериков, «двойников», как ты их называешь, у одного на сотню тысяч только хватает храбрости или безумия, назови это как хочешь, осуществить свои угрозы. В основном они удовлетворяются учащенным дыханием в телефонную трубку или доморощенной вуду-церемонией в кустах Централ-парка…
Стив Барон отпил большой глоток блади-мэри и участливо посмотрел на Оскара. Они сидели в баре «Знак Голубя», оба в белых пиджаках, на Оскаре были еще белые брюки и белые туфли. Белая одежда всегда безошибочно свидетельствовала о том, что у Оскара паршивое настроение.
Оскар последовал примеру Стива — он также пил терпкий, приятно-крепкий блади-мэри, отхлебнул глоток и посмотрел мимо Стива в чуть приоткрытое французское окно, выходящее на июньскую нью-йоркскую улицу. Проходящий мимо парень в рваных джинсах и такой же куртке, с длинными, забранными в пучок и перевязанными красным платком волосами, остановился и, приподнявшись на цыпочки, попытался заглянуть вглубь, в бар.
— Может быть, это он…
Стив Барон повернулся и, оглядев уже удовлетворившего свое любопытство и удаляющегося джинсового длинноволосика, отрицательно покачал головой.
— Нет, это старый хиппи, осколок поколения шестидесятых годов. Однажды он двинулся от нечистого спида или еще какой-то химической гадости, проданной ему криминалом драг-пушером, и с тех пор у него осталось ровно столько здоровых клеток в мозгах, чтобы дергать струны гитары, корпус которой украшен переводными картинками.
— Вот как ты его ловко определил, — рассмеялся Оскар. — Профессионально-писательски.
— Не составляет проблемы, Оскар. Ты забываешь, что я родился в этой стране. Нам удалось создать новый тип человека — человека-копию. Кажется, даже советским коммунистам этого не удалось сделать за шестьдесят с лишним лет. Мы же отлично справились с задачей. Только несколько человеческих типов разгуливает по территории пятидесяти штатов Америки.
— К какому типу ты относишь меня, Стив?
— Ты «аутсайдер». Иностранец. Вне системы.
— Спасибо…
Стиву, казалось, передалось тревожное и хмурое настроение Оскара. Он с брезгливым выражением лица осмотрел входящую в бар компанию, состоящую из трех бизнес-вида мужчин и двух некрасивых женщин среднего возраста.
— Пять часов. Бизнесмены, окончив дневной труд, пришли выпить со своими секретаршами. Мир скучен… Характеров как таковых нет. В сущности, не о ком писать книги… Разве у этих джентльменов могут быть страсти, Оскар? — Стив вздохнул.
Оскар обвел глазами компанию, с осторожным гоготком размещающуюся за двумя столиками… Может быть, адвокаты… коллеги паука Роджера Мендельсона. Серые, несмотря на июнь, лица, слишком тяжелые для лета костюмы…
— Кажется, представители самой популярной в Соединенных Штатах профессии. Школа, приличный университет, место в хорошей адвокатской фирме… Ничего интересного для писателя, Стив… В герои твоих будущих книг джентльмены, разумеется, не годятся. Но им, я уверен, никто не звонит и не стонет в трубку: «Ты — мертв…»
— Может быть, «голос» — муж одной из твоих клиенток?
— Как правило, у моих девочек нет мужей, а если и есть, эти мужчины не способны на такую ненависть, какая выливалась на меня из трубки. Они счастливы, что я занимаюсь их женщинами. Они свободно могут уделять все свое время любимому ими бизнесу или предаваться мелким грешкам.
— Охотиться за собственными детьми, например… Ты знаешь, Оскар, у меня есть приятельница-психоаналитик. Она утверждает, что около двадцати пяти процентов американских женщин начали свою сексуальную жизнь с инцеста… «My heart belongs to daddy…»
— Так много? Каждая четвертая! А ты жалуешься, что не о чем писать, Стив, нет больше характеров…
— Ах… — Лицо Стива было теперь совсем розовым от четвертого блади-мэри. Розовым и хмурым. — Серьезная литература умерла. Умерла вместе с религией и моралью. Давно уже стало невозможным всерьез рассуждать о нации, например… обо всем том, о чем великие писатели вроде графа Толстого или Флобера были способны распространяться на тысячи страниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Такой же урод убил Джона Леннона. Такие уроды стреляют в киноактеров и президентов. Именно из-за них киноактер Сильвестр Сталлоне пришел на парти к Жюльет Мендельсон с семью телохранителями! Оскару звонил его двойник. У каждого селебрити, у каждого победителя есть свой двойник. Кто-то думает, что он мог бы сделаться киноактером или Палачом.
Оскар попытался представить своего двойника. «Голос»… Как он выглядит? Почему-то Оскару представилось, что двойник его не только является копией Оскара, но и одет точно так же, как был одет несчастный и неудачливый Оскар два года тому назад, сидя в «Макдональдсе», согреваясь кофе… Армейские бесформенные брюки хаки из тсриф-шопа, кроссовки, вылинявшая черная куртка…
Нет денег, некуда идти. На глаза попадается газетный киоск… Внимание привлекает необычный, затянутый в кожу, грозный Палач на обложке… живущий в мире удачи, красивых женщин.
Может быть, двойник брел по Бродвею. Безработным некуда девать время… Рассматривал витрины магазинов, газетные киоски. Увидел обложку «Риал Мэн»… Остановился перелистать журнал. «Эй, покупай, тогда и читай!» — прорычал ему злой толстый старик, выглянув из глубины будки. Или, может быть, вышел и вырвал журнал из рук двойника. Из рук «голоса». «Еще один пинок», — подумал двойник. И поплелся опять по Бродвею. И еще раз у другого киоска увидел необычную обложку журнала «Риал Мэн»… И у следующего газетного киоска…
Двойник Оскара, очевидно, купил «Риал Мэн» у десятого или двенадцатого киоска. У двенадцатого толстого или тощего злого старика. К тому времени двойник уже знал каждую фотографию и содержание интервью. Двойник отсчитал два доллара пятьдесят центов из своих последних денег и купил интригующий его журнал. Затем двойник долго сидел в чахлом сквере, еще и еще раз перечитывая историю Оскара, восхищаясь Палачом и ненавидя его.
«Я тоже мог бы быть Палачом… Я не хуже, я лучше, у меня хороший член, и я тоже знаю, как приступить к женщине… Ведь я привязывал Барбару к постели… я умею, я могу… Этот бастард…»
Оскар представил себе, что обложка «Риал Мэн» висит где-то над кроватью его двойника в бессолнечной комнатушке, выходящей окнами на бегущий по черной ржавой эстакаде сабвей, и, может быть, у Палача на обложке выколоты перочинным ножом глаза.
4
— После публикации «Выбора Елены» я тоже получил свою долю анонимных звонков и угроз, Оскар. Это непременная привилегия знаменитости. Я бы на твоем месте вел себя осторожно, но не переоценивай опасности. Среди сотен известных музыкантов убили только Джона Леннона. У этих истериков, «двойников», как ты их называешь, у одного на сотню тысяч только хватает храбрости или безумия, назови это как хочешь, осуществить свои угрозы. В основном они удовлетворяются учащенным дыханием в телефонную трубку или доморощенной вуду-церемонией в кустах Централ-парка…
Стив Барон отпил большой глоток блади-мэри и участливо посмотрел на Оскара. Они сидели в баре «Знак Голубя», оба в белых пиджаках, на Оскаре были еще белые брюки и белые туфли. Белая одежда всегда безошибочно свидетельствовала о том, что у Оскара паршивое настроение.
Оскар последовал примеру Стива — он также пил терпкий, приятно-крепкий блади-мэри, отхлебнул глоток и посмотрел мимо Стива в чуть приоткрытое французское окно, выходящее на июньскую нью-йоркскую улицу. Проходящий мимо парень в рваных джинсах и такой же куртке, с длинными, забранными в пучок и перевязанными красным платком волосами, остановился и, приподнявшись на цыпочки, попытался заглянуть вглубь, в бар.
— Может быть, это он…
Стив Барон повернулся и, оглядев уже удовлетворившего свое любопытство и удаляющегося джинсового длинноволосика, отрицательно покачал головой.
— Нет, это старый хиппи, осколок поколения шестидесятых годов. Однажды он двинулся от нечистого спида или еще какой-то химической гадости, проданной ему криминалом драг-пушером, и с тех пор у него осталось ровно столько здоровых клеток в мозгах, чтобы дергать струны гитары, корпус которой украшен переводными картинками.
— Вот как ты его ловко определил, — рассмеялся Оскар. — Профессионально-писательски.
— Не составляет проблемы, Оскар. Ты забываешь, что я родился в этой стране. Нам удалось создать новый тип человека — человека-копию. Кажется, даже советским коммунистам этого не удалось сделать за шестьдесят с лишним лет. Мы же отлично справились с задачей. Только несколько человеческих типов разгуливает по территории пятидесяти штатов Америки.
— К какому типу ты относишь меня, Стив?
— Ты «аутсайдер». Иностранец. Вне системы.
— Спасибо…
Стиву, казалось, передалось тревожное и хмурое настроение Оскара. Он с брезгливым выражением лица осмотрел входящую в бар компанию, состоящую из трех бизнес-вида мужчин и двух некрасивых женщин среднего возраста.
— Пять часов. Бизнесмены, окончив дневной труд, пришли выпить со своими секретаршами. Мир скучен… Характеров как таковых нет. В сущности, не о ком писать книги… Разве у этих джентльменов могут быть страсти, Оскар? — Стив вздохнул.
Оскар обвел глазами компанию, с осторожным гоготком размещающуюся за двумя столиками… Может быть, адвокаты… коллеги паука Роджера Мендельсона. Серые, несмотря на июнь, лица, слишком тяжелые для лета костюмы…
— Кажется, представители самой популярной в Соединенных Штатах профессии. Школа, приличный университет, место в хорошей адвокатской фирме… Ничего интересного для писателя, Стив… В герои твоих будущих книг джентльмены, разумеется, не годятся. Но им, я уверен, никто не звонит и не стонет в трубку: «Ты — мертв…»
— Может быть, «голос» — муж одной из твоих клиенток?
— Как правило, у моих девочек нет мужей, а если и есть, эти мужчины не способны на такую ненависть, какая выливалась на меня из трубки. Они счастливы, что я занимаюсь их женщинами. Они свободно могут уделять все свое время любимому ими бизнесу или предаваться мелким грешкам.
— Охотиться за собственными детьми, например… Ты знаешь, Оскар, у меня есть приятельница-психоаналитик. Она утверждает, что около двадцати пяти процентов американских женщин начали свою сексуальную жизнь с инцеста… «My heart belongs to daddy…»
— Так много? Каждая четвертая! А ты жалуешься, что не о чем писать, Стив, нет больше характеров…
— Ах… — Лицо Стива было теперь совсем розовым от четвертого блади-мэри. Розовым и хмурым. — Серьезная литература умерла. Умерла вместе с религией и моралью. Давно уже стало невозможным всерьез рассуждать о нации, например… обо всем том, о чем великие писатели вроде графа Толстого или Флобера были способны распространяться на тысячи страниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81