Гвоздь и прочие только рукой махнули: иди, каков с тебя спрос-то, да и не ради корысти же…
Теперь оказалось, что благодетелю воздалось-таки по заслугам. Вот вам и высшая справедливость в своем весьма приятственном проявлении.
На берегу, помогая Гвоздю выйти из лодки, Клин тихо сказал:
— Ты спас меня тогда. Я тебя сейчас. Теперь мы квиты, жонглер, никто никому ничего не должен.
— Ты это про что?..
Но бородач уже уходил, а догонять его и требовать объяснений Гвоздю вдруг расхотелось.
— Ну, — сказал он, — пошли, что ль, к нашим? Они, лентяи, небось и не знают еще ни о чем.
Гвоздь в сопровождении Айю-Шуна и Матиль успел войти на территорию обители и подняться к себе на этаж, когда ворота, выполненные в виде страниц Книги, захлопнулись, — буквально в последний момент перед тем, как к ним подбежала разъяренная и вооруженная толпа.
* * *
К'Дунель выглянул в узкое оконце чердака и увидел: к стенам обители будто подступило ожившее озеро, кипит, черное, бьет волнами о стены, грозится затопить, поглотить навсегда…
— Паломники вперемешку с местными, — сказал за спиной Клин. Он уже успел покрутиться у ворот и вызнать, что к чему. Теперь вот забежал, чтобы рассказать, и снова пойдет к воротам, потому как обязан по договору с монахами быть среди добровольного ополчения постояльцев. — Их еще больше наберется, — угрюмо пообещал Клин. — В бошках у них сейчас такая каша горелая… — Он махнул рукой: о чем говорить, без слов ясно. — Те, кто выжил у Храма, а их немало, считают себя обманутыми — и жрецами, и монахами. И обманутыми, и преданными… а еще — им просто страшно. Поэтому…
— Чего они хотят? — спросила Элирса. Она полулежала в гнезде, устроенном в сене, и, кажется, понемногу восстанавливала силы. Вчера даже пыталась ходить, довольно успешно.
«А сегодня, — напомнил себе Жокруа, — проспала почти целый день благодаря чарам Ясскена».
Сам Ясскен после случившегося находился в полубредовом состоянии. Он кое-как добрался с капитаном до конюшни, а здесь уж свалился, беспамятный, и только бормотал что-то в свой амулет, издалека очень похожий на высушенное ухо.
Рассматривать амулет вблизи у Жокруа не было ни малейшего желания.
— «Чего хотят»? — переспросил Клин. — Защиты и возмездия; они еще и сами не решили, чего больше. Но настоятель велел ни в коем случае ворота не отпирать. Даже тем, у кого есть входные бляхи.
— Думаешь, скоро осмелятся штурмовать?
— Рано или поздно обязательно. Еще немного хлебнут той самой горелой каши в бошках, потом кое у кого головы поостынут, а страх… Стрекоза ведь не пропала, Она рядом и может прийти в любой момент, куда угодно. Да и, похоже, не она одна.
— Стены монастыря нас вряд ли спасут, — мрачно заявила Элирса. — Если уж Храм…
— То-то и оно. — Клин зло ощерился и сплюнул себе под ноги. — Мы здесь в западне, это точно. Но если б мы оказались за стенами, вообще отправились бы во Внешние Пустоты, без вариантов.
— Жонглер-то вернулся?
— Вернулся.
— Значит, — подытожил К'Дунель, — будем пока отсиживаться здесь.
Клин кивнул и, не прощаясь, начал спускаться по лестнице.
— Как будто, — пробормотал он, — у нас есть выбор, отсиживаться или бежать!..
К'Дунель эти его слова слышал, но промолчал. А что говорить, капитан?
* * *
— Итак, мы в осаде, — изрек Гвоздь бесспорную истину.
Хотя все это понимали, никто не спешил указать жонглеру на очевидность его изречения. Каждый по-своему разжевывал сермяжную правду, изреченную им, — и каждый ощущал своё.
За исключением мертвого Эндуана К'Рапаса, который ничего уже не мог ощущать по причине отсутствия головы. Объяснения графиньки на сей счет были сбивчивы и откровенно бессмысленны (сейчас господин Туллэк вообще увел ее в соседнюю комнату и там отпаивал успокоительным отваром), Шкиратль же, как выяснилось, при умерщвлении приемного брата не присутствовал. И потому в рассказе о случившемся был не более внятен, чем графинька.
Но Кукушонок хотя бы понимал, что их главная тревога сейчас не в обезумевших паломниках да местных жителях, которые обложили монастырь и грозятся поджечь его, если… (далее следует длинный и в принципе невыполнимый перечень требований); Шкиратль-то понимал, что таинственный убийца почти наверняка не достиг своей цели… точнее, убийцы… точнее, достигли, но не всех, ибо целей у убийц было несколько. Одна из них — Кайнор из Мьекра по прозвищу Рыжий Гвоздь.
— Итак, — повторил упомянутый Гвоздь, — мы в осаде. А те двое, по-вашему, уже вне стен монастыря.
— Да, — согласился Шкиратль. На этом импровизированном военном совете роль ведущего он уступил безродному жонглеру, но отнюдь не собирался отмалчиваться. «Просто, — считает Гвоздь, — ждет подходящего момента. Подходящего для чего?»
— Подумайте, — продолжал Кукушонок, — они не уверены, что я, свидетель, мертв. Так что даже если им нужен был не один Эндуан, оставаться в монастыре для них теперь небезопасно. Графиня Н'Адер тоже видела одного из них, а может, и обоих, они не знают. И главное, она видела, как умер Эндуан.
Айю-Шун и Гвоздь растерянно моргают, дескать, вы о чем, любезный?
— Вот что я нашел на полу, когда мы немного прибрались в комнате. — Шкиратль протянул им матерчатую куколку с оторванной головой. («Разумеется, — думает Гвоздь, — это ты, любезный, переборщил с „прибрались“. Не могу представить тебя с ведром воды и тряпкой. А впрочем… Сегодняшний день полон сюрпризов!) — Кукольник… — Шкиратль указал пальцем на несколько прядей волос, пришитых к оторванной голове. — Это умерщвляющее колдовство, которое запрещено на территории королевства. Но которое, насколько мне известно, еще практикуют в Трюньиле — конечно, тайно. У нас подобных душегубов „выдавили“ чародеи, а там… как видите, нет.
— Значит, по-вашему, именно господин Эндуан был целью убийц? Тогда что они делали в моей комнате? Кроме меня, там живут… жили Айю-Шун и Дальмин. Кто из них мог насолить каким-то трюньильским колдунам?
Кукушонок безразлично пожал плечами:
— Любой. А может, ни один. и они всего лишь собирались убить кого-нибудь из вас в качестве отвлекающего маневра.
— «Всего лишь»!
— Ну да, всего лишь, — сказал господин Туллэк, входя в комнату и тихонько прикрывая дверь. — Обе наши барышни спят и вряд ли скоро проснутся, — сообщил он. — Что касается тех убийц… да, Шкиратль прав, они наверняка искали именно комнату с молодыми господами. Такие куклы изготавливаются не за один день и с немалыми усилиями. Чего стоило колдуну достать хотя бы волосы! А тем более — зуб.
— Зуб?
— Да, господин Шкиратль, зуб. Жаль, что я беседовал с Гриххом и оказался здесь, когда вы уже вымыли комнату от крови… и прочего. Вы молодец, что нашли и обратили внимание на куколку и ее голову, но в голове — в голове-то зашит зуб!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
Теперь оказалось, что благодетелю воздалось-таки по заслугам. Вот вам и высшая справедливость в своем весьма приятственном проявлении.
На берегу, помогая Гвоздю выйти из лодки, Клин тихо сказал:
— Ты спас меня тогда. Я тебя сейчас. Теперь мы квиты, жонглер, никто никому ничего не должен.
— Ты это про что?..
Но бородач уже уходил, а догонять его и требовать объяснений Гвоздю вдруг расхотелось.
— Ну, — сказал он, — пошли, что ль, к нашим? Они, лентяи, небось и не знают еще ни о чем.
Гвоздь в сопровождении Айю-Шуна и Матиль успел войти на территорию обители и подняться к себе на этаж, когда ворота, выполненные в виде страниц Книги, захлопнулись, — буквально в последний момент перед тем, как к ним подбежала разъяренная и вооруженная толпа.
* * *
К'Дунель выглянул в узкое оконце чердака и увидел: к стенам обители будто подступило ожившее озеро, кипит, черное, бьет волнами о стены, грозится затопить, поглотить навсегда…
— Паломники вперемешку с местными, — сказал за спиной Клин. Он уже успел покрутиться у ворот и вызнать, что к чему. Теперь вот забежал, чтобы рассказать, и снова пойдет к воротам, потому как обязан по договору с монахами быть среди добровольного ополчения постояльцев. — Их еще больше наберется, — угрюмо пообещал Клин. — В бошках у них сейчас такая каша горелая… — Он махнул рукой: о чем говорить, без слов ясно. — Те, кто выжил у Храма, а их немало, считают себя обманутыми — и жрецами, и монахами. И обманутыми, и преданными… а еще — им просто страшно. Поэтому…
— Чего они хотят? — спросила Элирса. Она полулежала в гнезде, устроенном в сене, и, кажется, понемногу восстанавливала силы. Вчера даже пыталась ходить, довольно успешно.
«А сегодня, — напомнил себе Жокруа, — проспала почти целый день благодаря чарам Ясскена».
Сам Ясскен после случившегося находился в полубредовом состоянии. Он кое-как добрался с капитаном до конюшни, а здесь уж свалился, беспамятный, и только бормотал что-то в свой амулет, издалека очень похожий на высушенное ухо.
Рассматривать амулет вблизи у Жокруа не было ни малейшего желания.
— «Чего хотят»? — переспросил Клин. — Защиты и возмездия; они еще и сами не решили, чего больше. Но настоятель велел ни в коем случае ворота не отпирать. Даже тем, у кого есть входные бляхи.
— Думаешь, скоро осмелятся штурмовать?
— Рано или поздно обязательно. Еще немного хлебнут той самой горелой каши в бошках, потом кое у кого головы поостынут, а страх… Стрекоза ведь не пропала, Она рядом и может прийти в любой момент, куда угодно. Да и, похоже, не она одна.
— Стены монастыря нас вряд ли спасут, — мрачно заявила Элирса. — Если уж Храм…
— То-то и оно. — Клин зло ощерился и сплюнул себе под ноги. — Мы здесь в западне, это точно. Но если б мы оказались за стенами, вообще отправились бы во Внешние Пустоты, без вариантов.
— Жонглер-то вернулся?
— Вернулся.
— Значит, — подытожил К'Дунель, — будем пока отсиживаться здесь.
Клин кивнул и, не прощаясь, начал спускаться по лестнице.
— Как будто, — пробормотал он, — у нас есть выбор, отсиживаться или бежать!..
К'Дунель эти его слова слышал, но промолчал. А что говорить, капитан?
* * *
— Итак, мы в осаде, — изрек Гвоздь бесспорную истину.
Хотя все это понимали, никто не спешил указать жонглеру на очевидность его изречения. Каждый по-своему разжевывал сермяжную правду, изреченную им, — и каждый ощущал своё.
За исключением мертвого Эндуана К'Рапаса, который ничего уже не мог ощущать по причине отсутствия головы. Объяснения графиньки на сей счет были сбивчивы и откровенно бессмысленны (сейчас господин Туллэк вообще увел ее в соседнюю комнату и там отпаивал успокоительным отваром), Шкиратль же, как выяснилось, при умерщвлении приемного брата не присутствовал. И потому в рассказе о случившемся был не более внятен, чем графинька.
Но Кукушонок хотя бы понимал, что их главная тревога сейчас не в обезумевших паломниках да местных жителях, которые обложили монастырь и грозятся поджечь его, если… (далее следует длинный и в принципе невыполнимый перечень требований); Шкиратль-то понимал, что таинственный убийца почти наверняка не достиг своей цели… точнее, убийцы… точнее, достигли, но не всех, ибо целей у убийц было несколько. Одна из них — Кайнор из Мьекра по прозвищу Рыжий Гвоздь.
— Итак, — повторил упомянутый Гвоздь, — мы в осаде. А те двое, по-вашему, уже вне стен монастыря.
— Да, — согласился Шкиратль. На этом импровизированном военном совете роль ведущего он уступил безродному жонглеру, но отнюдь не собирался отмалчиваться. «Просто, — считает Гвоздь, — ждет подходящего момента. Подходящего для чего?»
— Подумайте, — продолжал Кукушонок, — они не уверены, что я, свидетель, мертв. Так что даже если им нужен был не один Эндуан, оставаться в монастыре для них теперь небезопасно. Графиня Н'Адер тоже видела одного из них, а может, и обоих, они не знают. И главное, она видела, как умер Эндуан.
Айю-Шун и Гвоздь растерянно моргают, дескать, вы о чем, любезный?
— Вот что я нашел на полу, когда мы немного прибрались в комнате. — Шкиратль протянул им матерчатую куколку с оторванной головой. («Разумеется, — думает Гвоздь, — это ты, любезный, переборщил с „прибрались“. Не могу представить тебя с ведром воды и тряпкой. А впрочем… Сегодняшний день полон сюрпризов!) — Кукольник… — Шкиратль указал пальцем на несколько прядей волос, пришитых к оторванной голове. — Это умерщвляющее колдовство, которое запрещено на территории королевства. Но которое, насколько мне известно, еще практикуют в Трюньиле — конечно, тайно. У нас подобных душегубов „выдавили“ чародеи, а там… как видите, нет.
— Значит, по-вашему, именно господин Эндуан был целью убийц? Тогда что они делали в моей комнате? Кроме меня, там живут… жили Айю-Шун и Дальмин. Кто из них мог насолить каким-то трюньильским колдунам?
Кукушонок безразлично пожал плечами:
— Любой. А может, ни один. и они всего лишь собирались убить кого-нибудь из вас в качестве отвлекающего маневра.
— «Всего лишь»!
— Ну да, всего лишь, — сказал господин Туллэк, входя в комнату и тихонько прикрывая дверь. — Обе наши барышни спят и вряд ли скоро проснутся, — сообщил он. — Что касается тех убийц… да, Шкиратль прав, они наверняка искали именно комнату с молодыми господами. Такие куклы изготавливаются не за один день и с немалыми усилиями. Чего стоило колдуну достать хотя бы волосы! А тем более — зуб.
— Зуб?
— Да, господин Шкиратль, зуб. Жаль, что я беседовал с Гриххом и оказался здесь, когда вы уже вымыли комнату от крови… и прочего. Вы молодец, что нашли и обратили внимание на куколку и ее голову, но в голове — в голове-то зашит зуб!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171