Хотя чего я волнуюсь? Подобные ему всегда ищут оправдание своим ошибкам в предназначении, судьбе и прочей белиберде того же сорта».
Однако что-то из сказанного господином Туллэком не давало Гвоздю покоя. Увязший в паузах разговор продолжить никто не пытался, даже Матиль на некоторое время притихла — а Гвоздь всё ломал голову над тем, что же его так встревожило. По-прежнему бесстрастно покачивался на сиденье напротив смуглокожий Айю-Шун, за время всего разговора не проронивший ни звука.
* * *
— Явился наконец-то! — проворчал Быйца. Он первым заметил, как в черном провале коридора появился Иссканр — и, кажется, ни капли не был удивлен. Фриний-то думал, что теперь их осталось трое, что парня взял к себе Лабиринт… выходит, ошибался. Ну и хорошо.
— Что это тебе вздумалось шляться невесть где? — не унимался горбун. — Со здешними путями лучше не шутить, чтоб ты знал.
— Знаю, — отмахнулся Иссканр. Похоже, ему сейчас не хотелось препираться со стариком. — А это что за штуковина? — ткнул он пальцем в светящийся череп.
— Это наш чародей подсуетился, — хмыкнул Быйца. — Мертвопользование чистой воды, правда, но светит и греет — а я к старости не переборчив стал. Да и почтенный Фриний ничего другого пока предложить то ли не может, то ли не хочет.
— Спать пора, — зевнул тот. Иссканр неодобрительно скривился:
— Что, и стражу не выставим?
— Ну, если хочешь… первых часа три я посижу, потом разбужу тебя.
— Ты бы поел, молодой, — встрял горбун, — а то мы с чародеем и Мыкуном давно уж червячков заморили, а ты всё по углам лазаешь, пыль со стен широкими плечами соскребаешь.
Пока Иссканр следовал совету старика, Фриний уложил спать безумную девочку и прошелся по зальцу, разминаясь и проделывая кое-какие дыхательные упражнения, незаметные постороннему глазу. Всё это сопровождалось хихиканьем наблюдающего за чародеем Быйцы.
Наконец Иссканр тоже улегся, подстелив под бок плащ и сунув под голову дорожный мешок. фриний сел чуть в стороне от своих спутников и продолжал делать упражнения, которые должны были унять боль и помочь ему сосредоточиться.
Прошел час или что-то около того. Быйца вдохновенно храпел, Иссканр, кажется, тоже заснул.
«Можно начинать», — и Фриний вытянул перед собой левую руку со сломанным пальцем. Рука ходила ходуном — вот тебе и упражнения, вот и сила воли!
А всё-таки следовало выполнить задуманное, потому что потом будет поздно, да и подходящий случай — представится ли еще? А ему необходимо точно знать.
Всю волю — в кулак, в крепко сжатый кулак правой руки, пальцы которой охватывают талисман, концентрирующий магическую энергию. (Он криво усмехнулся: знал, что стоит за этими безликими словами, но по привычке использовал их, не стараясь, даже в мыслях, определять более тонкие и точные понятия — ни к чему это сейчас!)
Когда правая рука отозвалась привычным покалыванием, прыгнул взглядом — и начал работу.
И почти сразу же мир вокруг покачнулся, а в глазах потемнело, словно кто-то невидимый медленно гасил невидимые же лампы, освещавшие пространство зала. Колючий теплый шар в правой руке вдруг обжег леденящим холодом — и взорвался! За миг до этого Фриний успел отшвырнуть его прочь, в один из коридоров — и ошметки энергии шибанули по чародею вскользь, задевая лишь по касательной; но — задевая!..
Некоторое время он полулежал, почти сползший на пол, бессильный, опасающийся лишний раз шевельнуться, чтобы не приманить сквернавку-боль. Она кружила рядом на пушистых лапах с цепкими когтями и утробно урчала, ожидая от него малейшего движения, — он держался, из последних сил.
Потом, кажется, задремал (или это был бред наяву, когда ты с открытыми глазами, но видишь совсем не то, что следует?..) — не помнил точно.
Наотмашь по сознанию хлестнула картинка: светящийся череп на полу и похрапывающий рядом с ним Быйца. Вид неряшливого старика почему-то отрезвил.
Фриний попытался встать. Боль, конечно, не ушла, но и не лютовала пока.
«Значит, так, — сказал он самому себе. — Ладно. Пусть будет так. Всё равно кое-чем я смогу воспользоваться, даже без своего мастерства. Да и мизинец не обязательно лечить тем способом, которым я собирался».
Он размотал повязку, пригляделся к криво торчащему пальцу — и рванул, закусив губу, чтобы не закричать. Переждал. Взялся сызнова, чтобы расположить как следует, а потом зажать между двумя дощечками и обмотать удобнее; взялся — и тут же охнул от боли. Да, совсем другие ощущения, это тебе не чародейством баловаться!
За спиной кашлянул невесть когда проснувшийся Быйца.
— Давай, — сказал, — помогу, герой. А то ты тут загнешься к песьей бабушке — и как нам потом отсюда без тебя выбираться?
* * *
Иногда взгляд короля пугал господина Фейсала. Вернее, не сам взгляд, а застывшая в нем «игурасит исисикис», то бишь «усталость души». С таким взглядом долго не живут — а меньше всего в эти дни господин Фейсал обрадовался бы смене властителя. У Суиттара Двенадцатого, как и у всякого короля, не страдающего заболеваниями детородных органов, наследников хватало. Сын от первой супруги, дочь от второй — а что касается бастардов, то точное их количество знал в Ллаургине Отсеченном один-единственный человек — Фейсал. Кое-кого из таких «нечаянных детишек» он уже отправил во Внешние Пустоты (разумеется, не собственными руками!), кого-то, наоборот, придержал в качестве запасного козыря в рукаве. Но так или иначе, а смена власти не пошла бы на пользу ни Иншгурранскому королевству вообще, ни господину Фейсалу в частности. Посему он всячески старался поддерживать интерес государя к жизни.
Получалось плохо.
— …на северо-западе и в южных округах замечены пророки, предвещающие мор, глад — и дальше по тексту, — он пытался шутить, Суиттар даже улыбался в ответ, но глаза короля по-прежнему оставались тусклыми, печальными. — Также мои люди доносят об участившихся массовых миграциях разного рода тварей, обыкновенно избегающих собираться в стаи. Это дает повод отдельным баламутам утверждать о грядущем Нисхождении и рассматривать таковые стаи как скопища фистамьеннов, то бишь ведомых волей Сатьякала. Впрочем, никаких доказательств своей правоты упомянутые баламуты предоставить не способны — даже… мнэ-э… даже когда их спрашивают в особых, склоняющих к искренности и сообразительности условиях. К сожалению, количество опрошенных нами никак не влияет на уменьшение количества подобных баламутов…
— Попросту говоря, — перебил его король, — людей, которые верят в Четвертое Нисхождение, становится всё больше.
— Да, отрывисто — кивнул господин Фейсал. — Можно и так сказать. Увы…
— Я бы не хотел, чтобы в стране начались волнения, — произнесено это было тоном если и не безразличным, то достаточно холодным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
Однако что-то из сказанного господином Туллэком не давало Гвоздю покоя. Увязший в паузах разговор продолжить никто не пытался, даже Матиль на некоторое время притихла — а Гвоздь всё ломал голову над тем, что же его так встревожило. По-прежнему бесстрастно покачивался на сиденье напротив смуглокожий Айю-Шун, за время всего разговора не проронивший ни звука.
* * *
— Явился наконец-то! — проворчал Быйца. Он первым заметил, как в черном провале коридора появился Иссканр — и, кажется, ни капли не был удивлен. Фриний-то думал, что теперь их осталось трое, что парня взял к себе Лабиринт… выходит, ошибался. Ну и хорошо.
— Что это тебе вздумалось шляться невесть где? — не унимался горбун. — Со здешними путями лучше не шутить, чтоб ты знал.
— Знаю, — отмахнулся Иссканр. Похоже, ему сейчас не хотелось препираться со стариком. — А это что за штуковина? — ткнул он пальцем в светящийся череп.
— Это наш чародей подсуетился, — хмыкнул Быйца. — Мертвопользование чистой воды, правда, но светит и греет — а я к старости не переборчив стал. Да и почтенный Фриний ничего другого пока предложить то ли не может, то ли не хочет.
— Спать пора, — зевнул тот. Иссканр неодобрительно скривился:
— Что, и стражу не выставим?
— Ну, если хочешь… первых часа три я посижу, потом разбужу тебя.
— Ты бы поел, молодой, — встрял горбун, — а то мы с чародеем и Мыкуном давно уж червячков заморили, а ты всё по углам лазаешь, пыль со стен широкими плечами соскребаешь.
Пока Иссканр следовал совету старика, Фриний уложил спать безумную девочку и прошелся по зальцу, разминаясь и проделывая кое-какие дыхательные упражнения, незаметные постороннему глазу. Всё это сопровождалось хихиканьем наблюдающего за чародеем Быйцы.
Наконец Иссканр тоже улегся, подстелив под бок плащ и сунув под голову дорожный мешок. фриний сел чуть в стороне от своих спутников и продолжал делать упражнения, которые должны были унять боль и помочь ему сосредоточиться.
Прошел час или что-то около того. Быйца вдохновенно храпел, Иссканр, кажется, тоже заснул.
«Можно начинать», — и Фриний вытянул перед собой левую руку со сломанным пальцем. Рука ходила ходуном — вот тебе и упражнения, вот и сила воли!
А всё-таки следовало выполнить задуманное, потому что потом будет поздно, да и подходящий случай — представится ли еще? А ему необходимо точно знать.
Всю волю — в кулак, в крепко сжатый кулак правой руки, пальцы которой охватывают талисман, концентрирующий магическую энергию. (Он криво усмехнулся: знал, что стоит за этими безликими словами, но по привычке использовал их, не стараясь, даже в мыслях, определять более тонкие и точные понятия — ни к чему это сейчас!)
Когда правая рука отозвалась привычным покалыванием, прыгнул взглядом — и начал работу.
И почти сразу же мир вокруг покачнулся, а в глазах потемнело, словно кто-то невидимый медленно гасил невидимые же лампы, освещавшие пространство зала. Колючий теплый шар в правой руке вдруг обжег леденящим холодом — и взорвался! За миг до этого Фриний успел отшвырнуть его прочь, в один из коридоров — и ошметки энергии шибанули по чародею вскользь, задевая лишь по касательной; но — задевая!..
Некоторое время он полулежал, почти сползший на пол, бессильный, опасающийся лишний раз шевельнуться, чтобы не приманить сквернавку-боль. Она кружила рядом на пушистых лапах с цепкими когтями и утробно урчала, ожидая от него малейшего движения, — он держался, из последних сил.
Потом, кажется, задремал (или это был бред наяву, когда ты с открытыми глазами, но видишь совсем не то, что следует?..) — не помнил точно.
Наотмашь по сознанию хлестнула картинка: светящийся череп на полу и похрапывающий рядом с ним Быйца. Вид неряшливого старика почему-то отрезвил.
Фриний попытался встать. Боль, конечно, не ушла, но и не лютовала пока.
«Значит, так, — сказал он самому себе. — Ладно. Пусть будет так. Всё равно кое-чем я смогу воспользоваться, даже без своего мастерства. Да и мизинец не обязательно лечить тем способом, которым я собирался».
Он размотал повязку, пригляделся к криво торчащему пальцу — и рванул, закусив губу, чтобы не закричать. Переждал. Взялся сызнова, чтобы расположить как следует, а потом зажать между двумя дощечками и обмотать удобнее; взялся — и тут же охнул от боли. Да, совсем другие ощущения, это тебе не чародейством баловаться!
За спиной кашлянул невесть когда проснувшийся Быйца.
— Давай, — сказал, — помогу, герой. А то ты тут загнешься к песьей бабушке — и как нам потом отсюда без тебя выбираться?
* * *
Иногда взгляд короля пугал господина Фейсала. Вернее, не сам взгляд, а застывшая в нем «игурасит исисикис», то бишь «усталость души». С таким взглядом долго не живут — а меньше всего в эти дни господин Фейсал обрадовался бы смене властителя. У Суиттара Двенадцатого, как и у всякого короля, не страдающего заболеваниями детородных органов, наследников хватало. Сын от первой супруги, дочь от второй — а что касается бастардов, то точное их количество знал в Ллаургине Отсеченном один-единственный человек — Фейсал. Кое-кого из таких «нечаянных детишек» он уже отправил во Внешние Пустоты (разумеется, не собственными руками!), кого-то, наоборот, придержал в качестве запасного козыря в рукаве. Но так или иначе, а смена власти не пошла бы на пользу ни Иншгурранскому королевству вообще, ни господину Фейсалу в частности. Посему он всячески старался поддерживать интерес государя к жизни.
Получалось плохо.
— …на северо-западе и в южных округах замечены пророки, предвещающие мор, глад — и дальше по тексту, — он пытался шутить, Суиттар даже улыбался в ответ, но глаза короля по-прежнему оставались тусклыми, печальными. — Также мои люди доносят об участившихся массовых миграциях разного рода тварей, обыкновенно избегающих собираться в стаи. Это дает повод отдельным баламутам утверждать о грядущем Нисхождении и рассматривать таковые стаи как скопища фистамьеннов, то бишь ведомых волей Сатьякала. Впрочем, никаких доказательств своей правоты упомянутые баламуты предоставить не способны — даже… мнэ-э… даже когда их спрашивают в особых, склоняющих к искренности и сообразительности условиях. К сожалению, количество опрошенных нами никак не влияет на уменьшение количества подобных баламутов…
— Попросту говоря, — перебил его король, — людей, которые верят в Четвертое Нисхождение, становится всё больше.
— Да, отрывисто — кивнул господин Фейсал. — Можно и так сказать. Увы…
— Я бы не хотел, чтобы в стране начались волнения, — произнесено это было тоном если и не безразличным, то достаточно холодным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171