Мне так хотелось поболтать о чем-то помимо профессиональных дел!..
Конечно, все начали смеяться, и, желая, чтобы они поняли, я попыталась объяснить, какие красивые бывают яйца. Всех цветов радуги, бледно-голубые, нежно-оранжевые, золотисто-желтые… Всех размеров, самой разной формы. У некоторых скорлупа тонкая, как папиросная бумага, а у других настолько твердая, что ее не разбить, как ни старайся. Яйца насекомых, маленькие и черные, похожи на перец. Яйца земноводных, точно цепочки студенистых глаз, висящие в воде. Яйца внеземных созданий, каждое из которых уникально, подобно снежинке. Прозрачные, словно стекло, обжигающие при прикосновении…
Никто ничего не понял, а большинство даже и не пытались. Один-два с умным видом закивали:
- Как интересно!
Именно они больше других заставили меня почувствовать себя круглой дурой.
После этого случая я никогда не обсуждала свою коллекцию с другими. Не пыталась описывать ее, понимая, что не сумею. И никому не показывала, зная, что меня лишь разозлит вежливое внимание людей, так ничего и не понявших. К чему мне их притворный интерес?
Яйца представляли собой независимый, замкнутый мирок, совершенный и внутренне самодостаточный. Яйца есть на любой планете, где существует жизнь. Куда ни пойди, рано или поздно непременно наткнешься на яйца. Мои товарищи разведчики обнаруживали их снова и снова. И если из какого-нибудь отчета я узнавала, что на той или иной планете найдены яйца, то обращалась с просьбой достать для меня образец. И почти всегда получала желаемое - у разведчиков принято помогать друг другу.
Заполучив яйцо, я несколько дней решала, какого «обрамления» оно достойно: деревянной подставки, фарфоровой плошки, куска ткани. Получить новое яйцо - это такой праздник! Вынув из упаковочного ящика, я баюкала яйцо в ладонях, восхищалась его хрупкостью, или прочностью, или теплотой. Иногда я не расставалась с яйцом целый час, представляя себе, будто контактирую с отложившей его матерью или зародышем, для которого оно было родным домом.
Однако ни из одного яйца в моей коллекции никто не мог вылупиться - некоторые даже не были оплодотворены. Остальные же были облучены по приказу Адмиралтейства, с целью убить все, что находится внутри; транспортировка чужеземных организмов - вещь опасная.
По ночам, если мной овладевала бессонница, я сидела среди своих яиц и вслушивалась в их молчание.
ВЫЗОВ
Тот вечер был похож на все остальные. Тихий вечер, когда я сидела в своей каюте, глядя на список отчетов, которые предстояло изучить. По корабельному времени было уже поздно. Я гордилась тем, что работаю допоздна. Конечно, время в космосе - вещь относительная; и все же мне было приятно думать, что я бодрствую, когда все остальные спят. Внезапно в тишине каюты негромко загудел сигнал вызова. Я нажала кнопку:
- Рамос слушает.
На экране возникло лицо лейтенанта Хакви, помощника капитана. Он был обладателем непринужденной улыбки и смазливой внешности рубахи-парня; все это позволяло ему одерживать победы над людьми, хотя в нем не было и намека на подлинное очарование, одно сплошное самодовольство.
- Капитан хочет видеть вас, разведчик.
- Да?
- В конференц-зале. Немедленно.
- Она хочет, чтобы я пришла с Яруном?
- Я уже переговорил с ним. Конец связи. Экран опустел.
Типично. Ничего другого и не следовало ожидать от этого типа. Если бы я вздумала оспаривать правильность действий Хакви, он ответил бы, что просто избавил меня от необходимости звонить своему подчиненному. Я вздохнула, поднялась и направилась к двери.
Свет на письменном столе погас у меня за спиной. Автоматически. Это так быстро происходило, что всякий раз заставляло думать: наверное, лампа страстно желает, чтобы я поскорей ушла.
МОЙ ПОДЧИНЕННЫЙ
Ярун ждал за дверью. Глаза у него были подернуты мутной пленкой: по-видимому, он спал, когда Хакви связался с ним. Ярун предпочитал ложиться рано. В порядке компенсации он использовал утренние часы, утверждая, что ему нравится утренняя тишина на корабле.
Понятия не имею, что он делал в свободное время. Может, просто возился со своей коллекцией - он собирал окрашенный шелк.
Разведчик II класса Ярун Дериха официально был моим подчиненным, поскольку окончил Академию на три года позже. Неофициально мы действовали как напарники - единственные разведчики среди восьмидесяти семи членов экипажа корабля, слишком ценных, чтобы стать «расходным материалом».
У Яруна практически отсутствовала часть лица - точнее говоря, левая половина челюсти так и не сформировалась, а правая перестала расти с тех пор, как ему исполнилось шесть. В результате складывалось впечатление, будто у него всего половина головы, с кожей, туго натянутой от левого виска к частично развившейся правой челюсти.
Все остальное у Яруна было в порядке. Мозг не пострадал. Уровень интеллекта выше, чем у девяноста девяти процентов населения. Ему было трудно есть твердую пищу, но Адмиралтейство любезно позаботилось о решении этой проблемы - в кафетерии имелся большой запас питательных жидкостей.
Дикция у него была отменная. Правда, это стоило ему огромных усилий, и поэтому он предпочитал не говорить без крайней необходимости.
Наше знакомство длилось уже шесть лет - и мы перестали считать, сколько раз спасали друг другу жизнь. Мы могли разговаривать о чем угодно, но могли и молчать вместе, не чувствуя никакой неловкости. Ближе Яруна у меня никого не было.
Тем не менее иногда при взгляде на его лицо у меня мурашки ползли по коже.
В этот час в коридорах никого не было. Ночью на дежурстве остаются всего двадцать человек, и все они обычно не покидают своих постов. Мне нравилось идти по пустым коридорам, когда лампы горят тускло и все двери закрыты. Негромкий стук подошв эхом отдавался в тишине спящего корабля. Мы с Яруном хранили молчание.
Наш корабль носит название «Палисандр», в честь одноименного семейства цветущих деревьев со старой Земли. У предыдущего капитана в каюте рос самый настоящий палисандр. В пору цветения капитан каждое утро вдевал в петлицу полураскрывшийся бутон, и на фоне зеленоватой формы темно-голубой цветок смотрелся очень хорошо.
Потом у нас появился новый капитан. Она тут же заявила:
- Уберите это проклятое дерево! У него опадают листья.
Палисандр переставили в кафетерий, где он всем мешал, так как часто ронял лепестки и листья в тарелки с едой. Спустя несколько месяцев дерево засохло - скорее всего, кто-то отравил его. Экипаж устроил вечеринку, чтобы отпраздновать это событие, и даже я посетила это мероприятие. Там я впервые попробовала шампанское.
Теперь на корабле остались лишь стилизованные изображения палисандра на стенах и дверях. Руководствуясь их цветом, человек определял, можно ему сюда входить или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Конечно, все начали смеяться, и, желая, чтобы они поняли, я попыталась объяснить, какие красивые бывают яйца. Всех цветов радуги, бледно-голубые, нежно-оранжевые, золотисто-желтые… Всех размеров, самой разной формы. У некоторых скорлупа тонкая, как папиросная бумага, а у других настолько твердая, что ее не разбить, как ни старайся. Яйца насекомых, маленькие и черные, похожи на перец. Яйца земноводных, точно цепочки студенистых глаз, висящие в воде. Яйца внеземных созданий, каждое из которых уникально, подобно снежинке. Прозрачные, словно стекло, обжигающие при прикосновении…
Никто ничего не понял, а большинство даже и не пытались. Один-два с умным видом закивали:
- Как интересно!
Именно они больше других заставили меня почувствовать себя круглой дурой.
После этого случая я никогда не обсуждала свою коллекцию с другими. Не пыталась описывать ее, понимая, что не сумею. И никому не показывала, зная, что меня лишь разозлит вежливое внимание людей, так ничего и не понявших. К чему мне их притворный интерес?
Яйца представляли собой независимый, замкнутый мирок, совершенный и внутренне самодостаточный. Яйца есть на любой планете, где существует жизнь. Куда ни пойди, рано или поздно непременно наткнешься на яйца. Мои товарищи разведчики обнаруживали их снова и снова. И если из какого-нибудь отчета я узнавала, что на той или иной планете найдены яйца, то обращалась с просьбой достать для меня образец. И почти всегда получала желаемое - у разведчиков принято помогать друг другу.
Заполучив яйцо, я несколько дней решала, какого «обрамления» оно достойно: деревянной подставки, фарфоровой плошки, куска ткани. Получить новое яйцо - это такой праздник! Вынув из упаковочного ящика, я баюкала яйцо в ладонях, восхищалась его хрупкостью, или прочностью, или теплотой. Иногда я не расставалась с яйцом целый час, представляя себе, будто контактирую с отложившей его матерью или зародышем, для которого оно было родным домом.
Однако ни из одного яйца в моей коллекции никто не мог вылупиться - некоторые даже не были оплодотворены. Остальные же были облучены по приказу Адмиралтейства, с целью убить все, что находится внутри; транспортировка чужеземных организмов - вещь опасная.
По ночам, если мной овладевала бессонница, я сидела среди своих яиц и вслушивалась в их молчание.
ВЫЗОВ
Тот вечер был похож на все остальные. Тихий вечер, когда я сидела в своей каюте, глядя на список отчетов, которые предстояло изучить. По корабельному времени было уже поздно. Я гордилась тем, что работаю допоздна. Конечно, время в космосе - вещь относительная; и все же мне было приятно думать, что я бодрствую, когда все остальные спят. Внезапно в тишине каюты негромко загудел сигнал вызова. Я нажала кнопку:
- Рамос слушает.
На экране возникло лицо лейтенанта Хакви, помощника капитана. Он был обладателем непринужденной улыбки и смазливой внешности рубахи-парня; все это позволяло ему одерживать победы над людьми, хотя в нем не было и намека на подлинное очарование, одно сплошное самодовольство.
- Капитан хочет видеть вас, разведчик.
- Да?
- В конференц-зале. Немедленно.
- Она хочет, чтобы я пришла с Яруном?
- Я уже переговорил с ним. Конец связи. Экран опустел.
Типично. Ничего другого и не следовало ожидать от этого типа. Если бы я вздумала оспаривать правильность действий Хакви, он ответил бы, что просто избавил меня от необходимости звонить своему подчиненному. Я вздохнула, поднялась и направилась к двери.
Свет на письменном столе погас у меня за спиной. Автоматически. Это так быстро происходило, что всякий раз заставляло думать: наверное, лампа страстно желает, чтобы я поскорей ушла.
МОЙ ПОДЧИНЕННЫЙ
Ярун ждал за дверью. Глаза у него были подернуты мутной пленкой: по-видимому, он спал, когда Хакви связался с ним. Ярун предпочитал ложиться рано. В порядке компенсации он использовал утренние часы, утверждая, что ему нравится утренняя тишина на корабле.
Понятия не имею, что он делал в свободное время. Может, просто возился со своей коллекцией - он собирал окрашенный шелк.
Разведчик II класса Ярун Дериха официально был моим подчиненным, поскольку окончил Академию на три года позже. Неофициально мы действовали как напарники - единственные разведчики среди восьмидесяти семи членов экипажа корабля, слишком ценных, чтобы стать «расходным материалом».
У Яруна практически отсутствовала часть лица - точнее говоря, левая половина челюсти так и не сформировалась, а правая перестала расти с тех пор, как ему исполнилось шесть. В результате складывалось впечатление, будто у него всего половина головы, с кожей, туго натянутой от левого виска к частично развившейся правой челюсти.
Все остальное у Яруна было в порядке. Мозг не пострадал. Уровень интеллекта выше, чем у девяноста девяти процентов населения. Ему было трудно есть твердую пищу, но Адмиралтейство любезно позаботилось о решении этой проблемы - в кафетерии имелся большой запас питательных жидкостей.
Дикция у него была отменная. Правда, это стоило ему огромных усилий, и поэтому он предпочитал не говорить без крайней необходимости.
Наше знакомство длилось уже шесть лет - и мы перестали считать, сколько раз спасали друг другу жизнь. Мы могли разговаривать о чем угодно, но могли и молчать вместе, не чувствуя никакой неловкости. Ближе Яруна у меня никого не было.
Тем не менее иногда при взгляде на его лицо у меня мурашки ползли по коже.
В этот час в коридорах никого не было. Ночью на дежурстве остаются всего двадцать человек, и все они обычно не покидают своих постов. Мне нравилось идти по пустым коридорам, когда лампы горят тускло и все двери закрыты. Негромкий стук подошв эхом отдавался в тишине спящего корабля. Мы с Яруном хранили молчание.
Наш корабль носит название «Палисандр», в честь одноименного семейства цветущих деревьев со старой Земли. У предыдущего капитана в каюте рос самый настоящий палисандр. В пору цветения капитан каждое утро вдевал в петлицу полураскрывшийся бутон, и на фоне зеленоватой формы темно-голубой цветок смотрелся очень хорошо.
Потом у нас появился новый капитан. Она тут же заявила:
- Уберите это проклятое дерево! У него опадают листья.
Палисандр переставили в кафетерий, где он всем мешал, так как часто ронял лепестки и листья в тарелки с едой. Спустя несколько месяцев дерево засохло - скорее всего, кто-то отравил его. Экипаж устроил вечеринку, чтобы отпраздновать это событие, и даже я посетила это мероприятие. Там я впервые попробовала шампанское.
Теперь на корабле остались лишь стилизованные изображения палисандра на стенах и дверях. Руководствуясь их цветом, человек определял, можно ему сюда входить или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84