Немного испугавшись, девушка кивнула и повернулась, чтобы уйти, но Шерман жестом ее остановил.
Улыбка на его смуглом симпатичном лице выглядела успокаивающей.
- Вы идете на остановку надземки «Шестая авеню»? - спросил он.
Лиля кивнула.
- Тогда нам по пути. Я тоже еду в спальный район. Вы не вполне здоровы, и вам не помешает провожатый. Если только вы…
Лиля начала было возражать, но он не обратил на это никакого внимания, прошел с ней до станции надземки и поднялся по лестнице. Он остановился у кассы, чтобы купить билеты, но Лиля вытащила один из своей сумочки, бросила его в коробку контролера и не оглядываясь прошла на платформу. Шерман присоединился к ней через несколько мгновений.
- Неужели даже такая маленькая услуга с моей стороны вызывает ваше неудовольствие? - укоризненно спросил он.
Лиля ничего не ответила. Загромыхал поезд, остановился, и они вместе вошли в вагон. Время было позднее, и они без труда нашли свободные сиденья. Когда поезд тронулся, Шерман повернулся к девушке и повторил свой вопрос.
Он держался с подчеркнутым уважением, а его заботливость казалась вполне искренней, и Лиля, утомленная всеми своими тревогами, расчувствовалась. Да и кто она такая, думалось ей, чтобы презирать всех подряд?
- Не знаю, - наконец ответила она, когда он в очередной раз повторил свой вопрос. - Вам следует помнить… что вы говорили мне… и что сделали. Лучше всего вам выйти на следующей остановке. Нам ведь на самом деле не по пути?
- Умоляю вас забыть о том, что я сделал, - проникновенно сказал Шерман. - Я понимаю, что вел себя более чем опрометчиво, но не без причин. Вы должны знать, что я ваш друг и хотел бы оставаться им впредь. Не буду кривить душой - это далеко не все, чего бы я хотел. Но если вы не позволите мне стать для вас больше чем другом, я удовлетворюсь и этим. А сейчас я не могу позволить, чтобы вы шли домой одна. Вы так ослабели, что едва стоите на ногах.
Он продолжал говорить в такой манере несколько минут, пока поезд, покачиваясь, двигался в северном направлении. Лиля откинулась на спинку сиденья, полузакрыв глаза.
Голос Шермана долетал до нее сквозь монотонный стук колес, наполняя ее ощущением безопасности и уюта. Слова были едва слышны, звучали неразборчиво, но интонация казалась очень теплой, дружелюбной - и как же сейчас ей это было нужно!
Поэтому она его не прерывала, хранила молчание и лишь смутно помнила о той угрозе, которую совсем недавно почувствовала в его голосе и взгляде.
На остановке «104-я улица» Шерман поднялся, и девушка вдруг поняла, что приехала. В дверях вагона она обернулась, чтобы поблагодарить своего спутника, но он помог ей спуститься по лестнице и пошел рядом по Сто четвертой улице.
- Вам не кажется странным, что я знаю, куда идти? - улыбнулся он. - Не удивляйтесь. Сколько раз я стоял под вашими окнами, когда вы думали, что я где-то далеко от вас, - или, скорее, вовсе обо мне не думали!
- Мистер Шерман! - предостерегающе воскликнула Лиля.
Они остановились у подъезда старомодного, мрачного, каменного дома. Лиля поднялась на несколько ступенек и посмотрела на мужчину сверху вниз.
- Простите меня. - В голосе Шермана звучало искреннее раскаяние. - Но вы ничего мне не ответили.
На то, что я говорил в поезде. В моих предложениях нет ничего оскорбительного - если только я вам не противен.
- Нет. Думаю, вы мне не противны, - промолвила Лиля. Она очень устала, ей хотелось побыть одной, и она заставляла себя отвечать ему вежливо.
- Так вы остаетесь моим другом?
- Думаю, да.
- И даже пожмете мне руку на прощанье?
Лиля замялась и поежилась - возможно, от холода.
Наконец она неохотно протянула руку.
Как только Шерман коснулся ее пальцев, она отшатнулась, бросив: «Всего доброго и благодарю вас», и скрылась в подъезде.
Шерман с минуту стоял, глядя на захлопнувшуюся за ней дверь, потом резко повернулся и зашагал по улице. На авеню Колумбус он зашел в салун и заказал себе бренди.
«Один Бог знает, как мне это сейчас надо, - пробормотал он. - Маленькая чертовка! Нет, я в такие игры не играю. Мне слишком трудно сдерживаться.
Есть другой путь - опаснее, но и короче. Дружба! Я тебе покажу немного другую дружбу!»
Он сделал знак бармену и заказал еще бренди, хитро посматривая на свое отражение в зеркале напротив.
Затем, осушив второй бокал, он вышел из салуна, пересек улицу и на станции надземки сел в поезд, идущий в сторону деловой части города. Через тридцать минут он вернулся в «Ламартин».
Вестибюль был почти пуст, время вечерней толчеи еще не наступило. Шерман порыскал взглядом в поисках кого-нибудь из Странных Рыцарей и, наконец, осведомился у красотки из табачного ларька насчет Ноултона. Она сказала, что он в вестибюле не появлялся, и Шерман отправился ужинать, вполне удовлетворенный тем, как прошел день.
Но ему было суждено испытать горькое разочарование - завтра на смену чувству удовлетворения придет отчаяние.
На следующее утро Странные Рыцари не скрывали своего торжества: Ноултон внял их предостережениям.
Ясно было, что он их испугался. И у них теперь не осталось сомнений, что мисс Уильямс - их собственность.
Догерти появился в одиннадцать часов и подошел к столу Лили, чтобы поздороваться. Он встревожился и удивился при виде ее бледных щечек и покрасневших от слез глаз.
- Вы заболели? - напрямик спросил он.
- Не то чтобы заболела, - ответила девушка, силясь улыбнуться. - У меня был приступ мигрени, но сейчас все в порядке.
Догерти пробурчал что-то невразумительное и проследовал в угол, где заседали Странные Рыцари. Он прибыл последним. Дюмэн, Дженнингс и Дрискол развалились на кожаном диване, а Шерман и Бут стояли, прислонившись к мраморным колоннам. Они хором поздоровались с Догерти.
- Бонжур. - Он манерно поклонился. - Как наш Дюмэн?
- Отличный, - улыбнулся коротышка-француз.
- На самом деле, - заявил бывший боксер, - я когда-то собирался выучить французский. Мне нравится, как он звучит. «Мосье», например, гораздо аристократичнее, чем «мистер».
- Тогда бы ты, - вставил словечко Дрискол, - говорил по-французски лучше, чем Дюмэн по-английски.
Если бы человека можно было посадить на электрический стул за убийство языка, наш общий друг давно бы превратился в угольки.
- Шути-шути. - Дюмэн поднялся и с наслаждением расправил плечи. - Однако он ошень хитрый - этот английский. Я это не понять.
- Так уж и не понять, - рассмеялся Дженнингс. - Когда шли разборки с нашим недавним приятелем Ноултоном, ты этого не говорил. - Он повернулся к Догерти и добавил: - Между прочим, ты его не видел?
- Кого? Ноултона?
- Да.
- Ответ только один - нет. - Догерти усмехнулся, как будто сама мысль об этом была абсурдной. - И, поверьте мне, не увижу, по крайней мере в «Ламартине».
Когда я говорю какому-то парню, чтобы он отваливал, - повторять не приходится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52