И я
запутался и растерялся, как какой-нибудь центаврианин, заблудившийся в
незнакомом городе. Я решил, что не буду вести себя по-центавриански, если
хочу распутать этот клубок мыслей. Центаврианин может выйти из
затруднительного положения, только если "унизится" и попросит помощи у
местного населения. Я сделаю личное обещание и буду придерживаться его: я
разыщу Тодера и попытаюсь вспомнить психологические приемы, которыми я
пренебрегал слишком долго, и потому был в серьезной опасности.
Ждать.
В моей памяти продолжали появляться отдельные кадры, никак не
связанные ни с прошлым, ни с будущим временем. Я вспомнил четырех
растерявшихся центавриан, которые не могли найти нужную им дорогу.
Наверное, эта картина выплыла из глубин моей памяти, когда я сравнивал
себя, запутавшегося в собственных мыслях, с заблудившимися в незнакомом
городе центаврианином. Однако я помнил все подробности этой сцены. Неужели
она опять из того сна, которому я легко приписывал все другие
невероятности?
А может быть, это настоящее воспоминание, прорвавшееся через
забвение?
Я посмотрел в переднее стекло, определяя, далеко ли еще до
центаврианского посольства. Прямо передо мной изгибался канал. Почему нет
светящихся знаков?
А почему они должны быть в середине дня? С чего мне пришло в голову,
что они должны быть?
Подобно ветру, несущему поднятую пыль, скрывая ландшафт марсианской
пустыни и иногда открывая его для обозрения, мое забвение время от времени
рассеивалось, показывая образы, которые, может быть, лежали в основе
разгадки. По некоторым, пока неопределенным причинам, я понимал, что было
бы ошибочно, даже опасно идти в посольство. Я остановил такси, расплатился
и направился к ближайшему шлюзу пешеходного туннеля.
Прежде чем войти в него, я остановился и некоторое время смотрел на
посольство. В последний раз я видел его украшенным большими безвкусными
светящимися знаками и, что интересно, кажется, с этого же угла. Когда я
приходил сюда?
Что-то опять ускользнуло от меня. Я открыл шлюз, но снова задержался.
Я не воспользовался тогда пешеходным туннелем, а шел по улице, поскольку
была ночь. Уличный транспорт на Марсе ходил редко по сравнению с другими
мирами, но днем все же его было достаточно, чтобы пешеходная прогулка по
улицам города показалась опасным развлечением.
Отсюда, вероятно, я шел к Старому Храму. Мой ночной поход к символу
Марса был для меня очевидным.
В Старом Храме отсутствовали любого рода окна и двери.
Археологи проникли в него сверху, применив приставную лестницу.
Песчаные бури, конечно быстро засыпали расчищенную поверхность пола. Когда
строили город Зонд, под улицей прорыли туннель с выходом в центре
таинственного здания. Я пользовался раньше туннелем, большим, светлым,
украшенным красивыми картинами и фресками марсианских художников,
написанными яркой минеральной глазурью по необожженной глине.
Сейчас я обнаружил под ногами песок в дюйм толщиной, половина
флюоресцентных светильников не работали, кое-где отвалились изразцы - не
видно было даже следов попыток восстановить их, только серели пустые
квадраты из шершавого цемента, на котором раньше держались плитки.
Волнение охватило меня. Что стало с моим родным миром, пока я слонялся
среди звезд? В конце туннеля я поднялся по ступенькам наверх. Там я увидел
гида, пожилую женщину, равнодушно читавшую лекцию об открытии Храма группе
молодых землян от семи до восьми лет - тринадцать - четырнадцать по
земному стилю. Судя по замечаниям, услышанным мной, дети были больше
обеспокоены тем фактом, что их экскурсию проводит человек, а не
запрограммированный автоматический гид, транслирующий объяснения через
наушники, как в земных музеях. Похоже, их совсем не интересовал рассказ о
главной достопримечательности Марса.
Правда, среди экскурсантов не оказалось марсиан, даже гидом была
землянка. В числе посетителей я разглядел пару медведиан, как будто
учителей, прилетевших в воскресный отпуск. Приходил ли теперь кто-нибудь
из марсиан в эту громадную гробницу?
Широкими шагами я прошел в дальний конец зала и занялся изучением
пятнадцати экспонатов, помещенных в наполненных аргоном витринах. Время до
неузнаваемости изменило эти предметы. Трудно было предположить, что в
прошлом их назначение было понятным для разумных существ. Когда-то я с
благоговением смотрел на их фотографии, продававшиеся в автоматах. Тогда я
был ребенком и не мог себе позволить купить дорогую стереокопию.
Сейчас экспонаты походили на бесформенные спекшиеся комки из
алюминия, стали, сложных пластмасс, стекла, потемневшего или от радиации,
или от времени. Я взглянул на пояснительный текст: "Обнаружен первым.
Размеры 34x107 мм, синевато-серый, неправильной формы, главным образом
сталь. Имеет пять стержней из стекла, диаметры на правом конце 2; 4,1;
1,6; 1,9; 2,8 мм. Масса..."
Вот и все, что мы знали о них. Эти находки не могли быть
естественными образованиями, поскольку были слишком правильными и имели
определенный химический состав.
- Извините! - промычала экскурсовод где-то около моего левого локтя,
давая понять, чтобы я отошел от витрины - ей нужно скорее закончить
рассказ о выставке и избавиться от скучных детей.
Я ушел. По пути к туннелю я почувствовал себя разбитым.
Бесцельно бредя по туннелю, я рассматривал керамические панно и
удивлялся, почему эти отвалившиеся плитки были убраны или выброшены, а не
установлены на место. Кончиками пальцев я ощупал каждую кромку выемки,
оставшейся от выпавшей плитки.
Кто-то должен был заниматься этим, как и прохудившимся куполом,
который я видел... или который приснился мне... Опять!.. Прикосновение к
плитке вызвало новые ассоциации!
Плитка под пальцами шевельнулась, я остановился, ожидая, что она
упадет. Но нет, изразец не упал. И все же я был уверен, что почувствовал
движение, - было ли оно от этой плитки или от предыдущей?
Предыдущей! Но она оставалась на месте. И вдруг целая секция плиток
начала медленно выдвигаться ко мне. Она оказалась дверью, за которой
скрывалась маленькая комната, голая, освещенная одной флюоресцентной
лампочкой. В ней стояли несколько простых стульев из пластика и один
специальный со спинкой, доходящей мне до плеча, вырезанный из глыбы
марсианского камня.
Мгновенно, как стартовавшая ракета, память вернулась назад, и я,
пораженный, остановился на пороге, пытаясь собрать воедино все возникшие
внезапно факты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
запутался и растерялся, как какой-нибудь центаврианин, заблудившийся в
незнакомом городе. Я решил, что не буду вести себя по-центавриански, если
хочу распутать этот клубок мыслей. Центаврианин может выйти из
затруднительного положения, только если "унизится" и попросит помощи у
местного населения. Я сделаю личное обещание и буду придерживаться его: я
разыщу Тодера и попытаюсь вспомнить психологические приемы, которыми я
пренебрегал слишком долго, и потому был в серьезной опасности.
Ждать.
В моей памяти продолжали появляться отдельные кадры, никак не
связанные ни с прошлым, ни с будущим временем. Я вспомнил четырех
растерявшихся центавриан, которые не могли найти нужную им дорогу.
Наверное, эта картина выплыла из глубин моей памяти, когда я сравнивал
себя, запутавшегося в собственных мыслях, с заблудившимися в незнакомом
городе центаврианином. Однако я помнил все подробности этой сцены. Неужели
она опять из того сна, которому я легко приписывал все другие
невероятности?
А может быть, это настоящее воспоминание, прорвавшееся через
забвение?
Я посмотрел в переднее стекло, определяя, далеко ли еще до
центаврианского посольства. Прямо передо мной изгибался канал. Почему нет
светящихся знаков?
А почему они должны быть в середине дня? С чего мне пришло в голову,
что они должны быть?
Подобно ветру, несущему поднятую пыль, скрывая ландшафт марсианской
пустыни и иногда открывая его для обозрения, мое забвение время от времени
рассеивалось, показывая образы, которые, может быть, лежали в основе
разгадки. По некоторым, пока неопределенным причинам, я понимал, что было
бы ошибочно, даже опасно идти в посольство. Я остановил такси, расплатился
и направился к ближайшему шлюзу пешеходного туннеля.
Прежде чем войти в него, я остановился и некоторое время смотрел на
посольство. В последний раз я видел его украшенным большими безвкусными
светящимися знаками и, что интересно, кажется, с этого же угла. Когда я
приходил сюда?
Что-то опять ускользнуло от меня. Я открыл шлюз, но снова задержался.
Я не воспользовался тогда пешеходным туннелем, а шел по улице, поскольку
была ночь. Уличный транспорт на Марсе ходил редко по сравнению с другими
мирами, но днем все же его было достаточно, чтобы пешеходная прогулка по
улицам города показалась опасным развлечением.
Отсюда, вероятно, я шел к Старому Храму. Мой ночной поход к символу
Марса был для меня очевидным.
В Старом Храме отсутствовали любого рода окна и двери.
Археологи проникли в него сверху, применив приставную лестницу.
Песчаные бури, конечно быстро засыпали расчищенную поверхность пола. Когда
строили город Зонд, под улицей прорыли туннель с выходом в центре
таинственного здания. Я пользовался раньше туннелем, большим, светлым,
украшенным красивыми картинами и фресками марсианских художников,
написанными яркой минеральной глазурью по необожженной глине.
Сейчас я обнаружил под ногами песок в дюйм толщиной, половина
флюоресцентных светильников не работали, кое-где отвалились изразцы - не
видно было даже следов попыток восстановить их, только серели пустые
квадраты из шершавого цемента, на котором раньше держались плитки.
Волнение охватило меня. Что стало с моим родным миром, пока я слонялся
среди звезд? В конце туннеля я поднялся по ступенькам наверх. Там я увидел
гида, пожилую женщину, равнодушно читавшую лекцию об открытии Храма группе
молодых землян от семи до восьми лет - тринадцать - четырнадцать по
земному стилю. Судя по замечаниям, услышанным мной, дети были больше
обеспокоены тем фактом, что их экскурсию проводит человек, а не
запрограммированный автоматический гид, транслирующий объяснения через
наушники, как в земных музеях. Похоже, их совсем не интересовал рассказ о
главной достопримечательности Марса.
Правда, среди экскурсантов не оказалось марсиан, даже гидом была
землянка. В числе посетителей я разглядел пару медведиан, как будто
учителей, прилетевших в воскресный отпуск. Приходил ли теперь кто-нибудь
из марсиан в эту громадную гробницу?
Широкими шагами я прошел в дальний конец зала и занялся изучением
пятнадцати экспонатов, помещенных в наполненных аргоном витринах. Время до
неузнаваемости изменило эти предметы. Трудно было предположить, что в
прошлом их назначение было понятным для разумных существ. Когда-то я с
благоговением смотрел на их фотографии, продававшиеся в автоматах. Тогда я
был ребенком и не мог себе позволить купить дорогую стереокопию.
Сейчас экспонаты походили на бесформенные спекшиеся комки из
алюминия, стали, сложных пластмасс, стекла, потемневшего или от радиации,
или от времени. Я взглянул на пояснительный текст: "Обнаружен первым.
Размеры 34x107 мм, синевато-серый, неправильной формы, главным образом
сталь. Имеет пять стержней из стекла, диаметры на правом конце 2; 4,1;
1,6; 1,9; 2,8 мм. Масса..."
Вот и все, что мы знали о них. Эти находки не могли быть
естественными образованиями, поскольку были слишком правильными и имели
определенный химический состав.
- Извините! - промычала экскурсовод где-то около моего левого локтя,
давая понять, чтобы я отошел от витрины - ей нужно скорее закончить
рассказ о выставке и избавиться от скучных детей.
Я ушел. По пути к туннелю я почувствовал себя разбитым.
Бесцельно бредя по туннелю, я рассматривал керамические панно и
удивлялся, почему эти отвалившиеся плитки были убраны или выброшены, а не
установлены на место. Кончиками пальцев я ощупал каждую кромку выемки,
оставшейся от выпавшей плитки.
Кто-то должен был заниматься этим, как и прохудившимся куполом,
который я видел... или который приснился мне... Опять!.. Прикосновение к
плитке вызвало новые ассоциации!
Плитка под пальцами шевельнулась, я остановился, ожидая, что она
упадет. Но нет, изразец не упал. И все же я был уверен, что почувствовал
движение, - было ли оно от этой плитки или от предыдущей?
Предыдущей! Но она оставалась на месте. И вдруг целая секция плиток
начала медленно выдвигаться ко мне. Она оказалась дверью, за которой
скрывалась маленькая комната, голая, освещенная одной флюоресцентной
лампочкой. В ней стояли несколько простых стульев из пластика и один
специальный со спинкой, доходящей мне до плеча, вырезанный из глыбы
марсианского камня.
Мгновенно, как стартовавшая ракета, память вернулась назад, и я,
пораженный, остановился на пороге, пытаясь собрать воедино все возникшие
внезапно факты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38