- Они сказали, что вы обязательно
должны владеть важной информацией. Мы же узнали, что вы были у Найзема и
что вы, оказывается, ученик Тодера...
Снова этот странный термин "ученик", Тодер называл нас только
"воспитанниками". Но я не собирался заниматься академическими
исследованиями различий в этих терминах.
- Вы тайно следили за мной?
- О, некоторое время! - Несколько быстрых глотков воздуха. - Мы не
знали, что вас подобрал Найзем, пока вы не были замечены по дороге к
геральдистам.
- Которые также замешаны в этой истории? Я знаю, когда вы начали
искать меня, вы представились им как мой дальний родственник и добились,
чтобы они дали вам мою родословную. Мы родственники?
- Братья, в пятом колене, - выдавил он.
- Кажется жестоким приветствовать своего родственника этим хлыстом, -
рассердился я. - И все-таки, что вам от меня надо было?
Майор сжал челюсти. Очевидно, дальше он уже не смел изменять
центаврианскому делу. Но я решил узнать секрет, которым он владел, и я его
узнаю.
Ладно, будем брать его не спеша.
- По некоторым причинам, связанным с моим пребыванием на борту
"Хипподамии", вы захотели найти меня. Геральдисты помогли вам найти Рэя
Мэлина, межзвездного инженера, представив информацию о моей личной жизни и
семейных связях. Затем вы пытали меня - вам нужны были сведения о
"Хипподамии". Решив, что я ничего не знаю, вы позволили мне уйти, но
пожалели об этом когда получили дополнительные инструкции из дома. Далее
вы обнаружили... Что? Возможно, те четверо центаврианских космонавтов,
которых я проводил к геральдистам, дали вам понять, что последнюю ночь я
не спал, как должен был после обработки нейрохлыстом, а занимался своими
делами. Прослеживая мой путь, вы обнаружили, что меня вытащили из песчаной
пыли, в которую вы же и бросили меня. Питер Найзем, хм! - я нахмурился. -
Вы, следовательно, наблюдали за ними. Он уверял меня, будто никто не
знает, что я нахожусь в его доме. - Уголком глаза я следил за мимикой
Хоуска, пытаясь определить точность своих выводов, но лицо его было
слишком напряженным от боли. - Скажите, зачем вы допрашивали меня?
Ответа нет. Я повернул регулятор к середине и нацелил хлыст на его
ноги. Майор пошатнулся, лицо его побледнело, но он продолжал молчать.
Я поступил так же, как и он позавчера, - я поразил его половые
органы. Произошел взрыв откровений, подобных взрыву космического корабля,
слова выкрикивались с пронзительным визгом.
- Я не знаю! Черт вас побери, я не знаю! Все, что мне сказано
сделать, это найти вас, допросить о вашем последнем путешествии, доложить
домой - это все, я клянусь, это все!
Я был разочарован. Его признание показалось мне правдивым.
Центавриане прослыли очень послушными исполнителями. Кроме того, по
крайней мере три группы, не считая меня самого, проявляли интерес к моему
последнему полету: Хоуск и его компания; Питер, Лилит и те, кого они
представляли; и, очевидно, Тодер, хотя я не мог предположить почему.
Наверное, тайна "Хипподамии" была такой важной, что центавриане не хотели
открывать ее всякой мелюзге, подобной Хоуску.
Этот вид допроса мне был не по душе. Хотя тошнота, появившаяся после
краткого удара хлыстом, который я получил на пороге этой комнаты, исчезла,
но ныло все тело. Тем не менее, прежде чем прекратить допрашивать, мне
нужно было задать еще один вопрос:
- Что вы хотели узнать от меня теперь? Они должны были сказать вам об
этом! Отвечайте или отправитесь в ад!
Он тряхнул головой, снова плотно сжав челюсти.
Я поднял хлыст.
- Пропади ты пропадом! - раздался пронзительный крик. - Не спрашивай
меня ни о чем! Ты и так много знаешь! Если они обнаружат, что я рассказал
тебе лишнее, то убьют меня!
- А они не убьют тебя за то, что ты уже здесь наговорил?
Майор снова покачал головой и опустил глаза:
- Я буду разжалован в рядовые, но... Но тот хлыст, который ты
держишь, центаврианский...
- Другими словами, кто знает лучше центаврианина, как жестоко они
поступают? - Я хмуро посмотрел на грязное маленькое оружие. - Ты ставишь
на этом точку. Хорошо, по рукам.
Майор в эту минуту был похож на одну из маленьких медведианских
статуэток, названную "Дурное предчувствие", - он ждал от меня обмана.
- Можешь сообщить начальникам о своей исполнительности. Я ничего не
знал, ничего не знаю, и если тот, кого я еще встречу, будет таким же
бессловесным, как и ты, то я, вероятно, черт возьми, никогда не узнаю, что
вы хотели узнать от меня? А теперь...
Я передвинул регулятор хлыста на максимум и ударил его. Как я знал из
недавнего собственного опыта, это было менее жестоко, чем применение
слабого удара. Оно несло спасительный сон.
Затем я обыскал потайную комнату, но вряд ли мог похвастаться
смекалкой. Когда я вторгся, Хоуск рассматривал щель шириной в два пальца,
проходящую между двумя грубо обтесанными каменными блоками стены. Все, что
я обнаружил в ней, было пустым треугольным клочком бумаги, оторванным от
угла большого листа. Наверное, они использовали эту дыру как почтовый ящик
для передачи раппортов или распоряжений центаврианским агентам, такой
способ сообщения практиковался в дни международного шпионажа. Лучшего
объяснения я не смог придумать.
Мне стало ясно, что здесь уже нечего делать, и я подумал о своих
дальнейших шагах. Прежде всего следовало больше узнать о Питере Найземе и
Лилит Чой. Хоть это было и не по правилам Тодера, но поговорка гласила:
"Враг моих врагов - мой друг". А имя "Найзем Хоуск" произносил не как имя
своего союзника.
Как и Тодер... Когда я в следующий раз встречусь с ним, а я собирался
это сделать, я не буду вести себя как блудный сын, вернувшийся в отчий
дом. Нет, на миллион светолет!
11
Я подошел к наземному входу в особняк Питера и Лилит. Во всяком
случае, я оставался их должником: я все еще был связан обязательством
передавать им все сведения о "Хипподамии". Теперь, после встречи с
Хоуском, мне казалось, что я должен их навестить.
Сначала я думал рассчитаться с теми, кто похитил меня и жестко пытал
нейрохлыстом. Но эта мысль развеялась, как пыль на ветру. Если Хоуск
действовал по приказам "из дома", то значит, в это дело вовлечено
центаврианское правительство. Было глупым добровольно подставлять свою
голову и пробиваться дальше по первоначально выбранному пути. Я хотел
знать точно, в чем я заблуждался.
Я в нерешительности остановился перед дверью особняка: наверное,
следовало бы предварительно связаться с ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
должны владеть важной информацией. Мы же узнали, что вы были у Найзема и
что вы, оказывается, ученик Тодера...
Снова этот странный термин "ученик", Тодер называл нас только
"воспитанниками". Но я не собирался заниматься академическими
исследованиями различий в этих терминах.
- Вы тайно следили за мной?
- О, некоторое время! - Несколько быстрых глотков воздуха. - Мы не
знали, что вас подобрал Найзем, пока вы не были замечены по дороге к
геральдистам.
- Которые также замешаны в этой истории? Я знаю, когда вы начали
искать меня, вы представились им как мой дальний родственник и добились,
чтобы они дали вам мою родословную. Мы родственники?
- Братья, в пятом колене, - выдавил он.
- Кажется жестоким приветствовать своего родственника этим хлыстом, -
рассердился я. - И все-таки, что вам от меня надо было?
Майор сжал челюсти. Очевидно, дальше он уже не смел изменять
центаврианскому делу. Но я решил узнать секрет, которым он владел, и я его
узнаю.
Ладно, будем брать его не спеша.
- По некоторым причинам, связанным с моим пребыванием на борту
"Хипподамии", вы захотели найти меня. Геральдисты помогли вам найти Рэя
Мэлина, межзвездного инженера, представив информацию о моей личной жизни и
семейных связях. Затем вы пытали меня - вам нужны были сведения о
"Хипподамии". Решив, что я ничего не знаю, вы позволили мне уйти, но
пожалели об этом когда получили дополнительные инструкции из дома. Далее
вы обнаружили... Что? Возможно, те четверо центаврианских космонавтов,
которых я проводил к геральдистам, дали вам понять, что последнюю ночь я
не спал, как должен был после обработки нейрохлыстом, а занимался своими
делами. Прослеживая мой путь, вы обнаружили, что меня вытащили из песчаной
пыли, в которую вы же и бросили меня. Питер Найзем, хм! - я нахмурился. -
Вы, следовательно, наблюдали за ними. Он уверял меня, будто никто не
знает, что я нахожусь в его доме. - Уголком глаза я следил за мимикой
Хоуска, пытаясь определить точность своих выводов, но лицо его было
слишком напряженным от боли. - Скажите, зачем вы допрашивали меня?
Ответа нет. Я повернул регулятор к середине и нацелил хлыст на его
ноги. Майор пошатнулся, лицо его побледнело, но он продолжал молчать.
Я поступил так же, как и он позавчера, - я поразил его половые
органы. Произошел взрыв откровений, подобных взрыву космического корабля,
слова выкрикивались с пронзительным визгом.
- Я не знаю! Черт вас побери, я не знаю! Все, что мне сказано
сделать, это найти вас, допросить о вашем последнем путешествии, доложить
домой - это все, я клянусь, это все!
Я был разочарован. Его признание показалось мне правдивым.
Центавриане прослыли очень послушными исполнителями. Кроме того, по
крайней мере три группы, не считая меня самого, проявляли интерес к моему
последнему полету: Хоуск и его компания; Питер, Лилит и те, кого они
представляли; и, очевидно, Тодер, хотя я не мог предположить почему.
Наверное, тайна "Хипподамии" была такой важной, что центавриане не хотели
открывать ее всякой мелюзге, подобной Хоуску.
Этот вид допроса мне был не по душе. Хотя тошнота, появившаяся после
краткого удара хлыстом, который я получил на пороге этой комнаты, исчезла,
но ныло все тело. Тем не менее, прежде чем прекратить допрашивать, мне
нужно было задать еще один вопрос:
- Что вы хотели узнать от меня теперь? Они должны были сказать вам об
этом! Отвечайте или отправитесь в ад!
Он тряхнул головой, снова плотно сжав челюсти.
Я поднял хлыст.
- Пропади ты пропадом! - раздался пронзительный крик. - Не спрашивай
меня ни о чем! Ты и так много знаешь! Если они обнаружат, что я рассказал
тебе лишнее, то убьют меня!
- А они не убьют тебя за то, что ты уже здесь наговорил?
Майор снова покачал головой и опустил глаза:
- Я буду разжалован в рядовые, но... Но тот хлыст, который ты
держишь, центаврианский...
- Другими словами, кто знает лучше центаврианина, как жестоко они
поступают? - Я хмуро посмотрел на грязное маленькое оружие. - Ты ставишь
на этом точку. Хорошо, по рукам.
Майор в эту минуту был похож на одну из маленьких медведианских
статуэток, названную "Дурное предчувствие", - он ждал от меня обмана.
- Можешь сообщить начальникам о своей исполнительности. Я ничего не
знал, ничего не знаю, и если тот, кого я еще встречу, будет таким же
бессловесным, как и ты, то я, вероятно, черт возьми, никогда не узнаю, что
вы хотели узнать от меня? А теперь...
Я передвинул регулятор хлыста на максимум и ударил его. Как я знал из
недавнего собственного опыта, это было менее жестоко, чем применение
слабого удара. Оно несло спасительный сон.
Затем я обыскал потайную комнату, но вряд ли мог похвастаться
смекалкой. Когда я вторгся, Хоуск рассматривал щель шириной в два пальца,
проходящую между двумя грубо обтесанными каменными блоками стены. Все, что
я обнаружил в ней, было пустым треугольным клочком бумаги, оторванным от
угла большого листа. Наверное, они использовали эту дыру как почтовый ящик
для передачи раппортов или распоряжений центаврианским агентам, такой
способ сообщения практиковался в дни международного шпионажа. Лучшего
объяснения я не смог придумать.
Мне стало ясно, что здесь уже нечего делать, и я подумал о своих
дальнейших шагах. Прежде всего следовало больше узнать о Питере Найземе и
Лилит Чой. Хоть это было и не по правилам Тодера, но поговорка гласила:
"Враг моих врагов - мой друг". А имя "Найзем Хоуск" произносил не как имя
своего союзника.
Как и Тодер... Когда я в следующий раз встречусь с ним, а я собирался
это сделать, я не буду вести себя как блудный сын, вернувшийся в отчий
дом. Нет, на миллион светолет!
11
Я подошел к наземному входу в особняк Питера и Лилит. Во всяком
случае, я оставался их должником: я все еще был связан обязательством
передавать им все сведения о "Хипподамии". Теперь, после встречи с
Хоуском, мне казалось, что я должен их навестить.
Сначала я думал рассчитаться с теми, кто похитил меня и жестко пытал
нейрохлыстом. Но эта мысль развеялась, как пыль на ветру. Если Хоуск
действовал по приказам "из дома", то значит, в это дело вовлечено
центаврианское правительство. Было глупым добровольно подставлять свою
голову и пробиваться дальше по первоначально выбранному пути. Я хотел
знать точно, в чем я заблуждался.
Я в нерешительности остановился перед дверью особняка: наверное,
следовало бы предварительно связаться с ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38