- Хоуск резким движением вывернулся и оказался лицом
к лицу со мной. - Грязный марсианский подонок, рассказать тебе о вашем
драгоценном Храме? Мы знаем о нем больше, чем вы! Ведь мы пользовались той
комнатой, где ты пытал меня, многие годы, и никто, кроме нас, никогда не
делал этого! Тупица! Сколько раз ты стоял, глазея на пятнадцать знаменитых
экспонатов, и ни разу не поинтересовался, почему их оставили пылиться в
выставочных витринах, вместо того чтобы тщательно изучить и соотнести с
соответствующими реально существующими вещами?
Земляне в комнате обменялись беспокойными взглядами. Тема, затронутая
центаврианином, интересовала всякого марсианина.
- Фальшивки! - ликующе кричал Хоуск. - Все они фальшивки,
заставляющие людей верить в существование исконных марсиан! Мы давно знаем
правду. Кто, кроме глупых марсиан, может попасться на удочку элементарной
мистификации? А мы хотели знать, были ли на Марсе коренные жители или
звездные пришельцы? Поэтому мы исследовали все предметы Храма и
обнаружили, что камни были обработаны инструментами, выполненными в
метрической системе. Люди создавали ваш зловонный Храм!
Хоуск был почти невменяем, в бешенстве он старался взять верх над
марсианами, которые сорвали его последнюю отчаянную попытку спасти свою
репутацию перед старшим начальством; теперь оно уже узнает, как он неумело
выполнил это ответственное поручение.
Можно было не сомневаться, что человек по имени Рэглан, обнаруживший
Хоуска лежащим без сознания и сообщивший ему о Дживесе, был центаврианским
агентом, использующим комнату под Храмом как почтовый ящик, именно так,
как я и предполагал. Вероятно, центавриане, подобно Тодеру, считали
Дживеса медведианским агентом, а потому внимательно следили за ним.
Пожалуй, Хоуск еще никому не рассказал о нашем свидании. Он решил
выкрасть образец ткани и отправить его шефу, Гранджеру, как страховку от
последствий нашей с ним встречи. Однако сюжет мог развиваться в различных
направлениях, но у меня не было возможности оценить все варианты. Я
сказал:
- Я думаю, все центавриане знают о Плэйто.
- Что? - Хоуск всмотрелся в меня и понял, что его слова не произвели
ожидаемого эффекта.
- Никогда не слышал о "благородной лжи"? - спросил я.
В душе я был потрясен. То, что он сказал о Храме, могло быть правдой,
скорее всего, это и было правдой, и самые заветные из моих детских иллюзий
рассеялись, словно сон. Но я не позволю центаврианину догадаться об этом!
- Вы дети, родившиеся во времена межзвездных полетов, маленькие люди,
- сказал я. - А много поколений моих марсианских предков, шли к звездам
тяжелой дорогой, на кораблях, подобных ковчегу, умирали за миллиарды миль
от дома с надеждой, что дети их детей достигнут цели! Идея не была
абсурдной, не более абсурдной, чем большое таинственное, необъяснимое
здание и странные, непонятные вещи внутри него?
Я взглянул на Иету, ее глаза сияли.
Фантастика. Когда я говорил, у меня было такое чувство, что моя
патетичная речь была большей правдой, нежели обычные факты из реального
мира.
- Вы обманываете самих себя, - сказал я жестко. - Вы не могли
придумать более подходящего места для пыток марсианина, чем сам символ его
высокочтимых традиций?
Ладно, он свое получил. Ему, должно быть, казалось, что мои силы
питал Храма, когда я сопротивлялся в течение всего допроса, поскольку он
уступил сразу же, когда роли поменялись. Хоуск презирал меня как
марсианина, но он оказался слабее меня как человек. Эта мысль полностью
лишила его самообладания, и он даже плакал, когда его уводили из кабинета.
Воспользовавшись моментом, я тихо спросил Иету, насколько можно
доверять всем свидетелям этой сцены. Она ответила мне, что если я смогу
убедить Снелла, то он заставит персонал молчать, по крайней мере некоторое
время. Я воспользовался растяжением времени, рассмотрел все возможности и
решил придерживаться полуправды. Было сказано достаточно много, чтобы он
мог угадать гораздо больше и сделать определенный вывод. Я сообщил ему,
что недавно вернулся из путешествия в центаврианский сектор и знаю о
намерениях Хоуска и его компаньонов. Они ведут антимедведианскую
пропаганду среди землян, живущих на Марсе. Я ничего не знаю об искомом
образце ткани, но, вероятно, это опять какой-нибудь заговор против
медведиан. Во всяком случае, враждебная деятельность центавриан и
медведиан может привести к их серьезной ссоре на Марсе.
Последняя мысль произвела на доктора впечатление, и я без труда
убедил его сохранить все происшедшее в тайне. Он спросил, что я хочу
делать с Хоуском. Я едва ли мог сказать ему об этом. Казалось надежным
отправить его под опеку полиции. Центаврианское посольство может
затребовать его, если только захочет. Когда руководство узнает о том, что
он сделал, особенно о том, что он утаил сообщение Рэглана, вместо того
чтобы передать его дальше, он будет отправлен домой так быстро, что может
сгореть от трения.
Закончив со Снеллом, я вернулся к Иете. Некоторое время мы молчали.
- Вы... вы знали о Старом Храме? - спросила она наконец.
Я покачал головой.
- Тогда...
- Я выдумал это, - сказал я жестко, - но будь я проклят, если позволю
ему удрать с этим!
- Вы выдумали это?! В таком случае я восхищаюсь вами. Вы сказали
именно то, что каждый марсианин должен услышать, особенно я сама. Мне было
неизвестно, что творится вокруг моего дяди в данный момент, и мне очень не
хотелось быть замешанной в какую-нибудь тайную историю, что я почти
отказалась принять ваш образец ткани. Я сказала, что марсианская честь не
позволяет обманывать иноземца. Но теперь... Что сделал этот человек,
Дживес?
- Похитил ребенка вашей родственницы, - ответил я и в какой-то момент
внезапно понял, что Тодер ошибался.
Тодер! Я не думал, что это было возможным! Но старческий возраст,
мирный образ жизни, незаметное существование учителя, постоянное желание
скрыть свои родственные связи - все это вместе и обусловило боязнь
вовлечения общественных учреждений.
- Что?
- Похитил ребенка одной из ваших родственниц, - повторил я.
Меня вдруг осенила блестящая мысль. Зачем Тодер бесполезно тратил
время, детально разрабатывая способ обмана?
- Что вы знаете о девушке по имени Силена?
Лицо Иеты будто окаменело. Ее реакция на этот вопрос подтвердила мою
правоту. Я, казалось, был способен выйти за пределы своего окружения и
дать такую ясную оценку состояния марсианского общества, как и
медведианского или центаврианского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
к лицу со мной. - Грязный марсианский подонок, рассказать тебе о вашем
драгоценном Храме? Мы знаем о нем больше, чем вы! Ведь мы пользовались той
комнатой, где ты пытал меня, многие годы, и никто, кроме нас, никогда не
делал этого! Тупица! Сколько раз ты стоял, глазея на пятнадцать знаменитых
экспонатов, и ни разу не поинтересовался, почему их оставили пылиться в
выставочных витринах, вместо того чтобы тщательно изучить и соотнести с
соответствующими реально существующими вещами?
Земляне в комнате обменялись беспокойными взглядами. Тема, затронутая
центаврианином, интересовала всякого марсианина.
- Фальшивки! - ликующе кричал Хоуск. - Все они фальшивки,
заставляющие людей верить в существование исконных марсиан! Мы давно знаем
правду. Кто, кроме глупых марсиан, может попасться на удочку элементарной
мистификации? А мы хотели знать, были ли на Марсе коренные жители или
звездные пришельцы? Поэтому мы исследовали все предметы Храма и
обнаружили, что камни были обработаны инструментами, выполненными в
метрической системе. Люди создавали ваш зловонный Храм!
Хоуск был почти невменяем, в бешенстве он старался взять верх над
марсианами, которые сорвали его последнюю отчаянную попытку спасти свою
репутацию перед старшим начальством; теперь оно уже узнает, как он неумело
выполнил это ответственное поручение.
Можно было не сомневаться, что человек по имени Рэглан, обнаруживший
Хоуска лежащим без сознания и сообщивший ему о Дживесе, был центаврианским
агентом, использующим комнату под Храмом как почтовый ящик, именно так,
как я и предполагал. Вероятно, центавриане, подобно Тодеру, считали
Дживеса медведианским агентом, а потому внимательно следили за ним.
Пожалуй, Хоуск еще никому не рассказал о нашем свидании. Он решил
выкрасть образец ткани и отправить его шефу, Гранджеру, как страховку от
последствий нашей с ним встречи. Однако сюжет мог развиваться в различных
направлениях, но у меня не было возможности оценить все варианты. Я
сказал:
- Я думаю, все центавриане знают о Плэйто.
- Что? - Хоуск всмотрелся в меня и понял, что его слова не произвели
ожидаемого эффекта.
- Никогда не слышал о "благородной лжи"? - спросил я.
В душе я был потрясен. То, что он сказал о Храме, могло быть правдой,
скорее всего, это и было правдой, и самые заветные из моих детских иллюзий
рассеялись, словно сон. Но я не позволю центаврианину догадаться об этом!
- Вы дети, родившиеся во времена межзвездных полетов, маленькие люди,
- сказал я. - А много поколений моих марсианских предков, шли к звездам
тяжелой дорогой, на кораблях, подобных ковчегу, умирали за миллиарды миль
от дома с надеждой, что дети их детей достигнут цели! Идея не была
абсурдной, не более абсурдной, чем большое таинственное, необъяснимое
здание и странные, непонятные вещи внутри него?
Я взглянул на Иету, ее глаза сияли.
Фантастика. Когда я говорил, у меня было такое чувство, что моя
патетичная речь была большей правдой, нежели обычные факты из реального
мира.
- Вы обманываете самих себя, - сказал я жестко. - Вы не могли
придумать более подходящего места для пыток марсианина, чем сам символ его
высокочтимых традиций?
Ладно, он свое получил. Ему, должно быть, казалось, что мои силы
питал Храма, когда я сопротивлялся в течение всего допроса, поскольку он
уступил сразу же, когда роли поменялись. Хоуск презирал меня как
марсианина, но он оказался слабее меня как человек. Эта мысль полностью
лишила его самообладания, и он даже плакал, когда его уводили из кабинета.
Воспользовавшись моментом, я тихо спросил Иету, насколько можно
доверять всем свидетелям этой сцены. Она ответила мне, что если я смогу
убедить Снелла, то он заставит персонал молчать, по крайней мере некоторое
время. Я воспользовался растяжением времени, рассмотрел все возможности и
решил придерживаться полуправды. Было сказано достаточно много, чтобы он
мог угадать гораздо больше и сделать определенный вывод. Я сообщил ему,
что недавно вернулся из путешествия в центаврианский сектор и знаю о
намерениях Хоуска и его компаньонов. Они ведут антимедведианскую
пропаганду среди землян, живущих на Марсе. Я ничего не знаю об искомом
образце ткани, но, вероятно, это опять какой-нибудь заговор против
медведиан. Во всяком случае, враждебная деятельность центавриан и
медведиан может привести к их серьезной ссоре на Марсе.
Последняя мысль произвела на доктора впечатление, и я без труда
убедил его сохранить все происшедшее в тайне. Он спросил, что я хочу
делать с Хоуском. Я едва ли мог сказать ему об этом. Казалось надежным
отправить его под опеку полиции. Центаврианское посольство может
затребовать его, если только захочет. Когда руководство узнает о том, что
он сделал, особенно о том, что он утаил сообщение Рэглана, вместо того
чтобы передать его дальше, он будет отправлен домой так быстро, что может
сгореть от трения.
Закончив со Снеллом, я вернулся к Иете. Некоторое время мы молчали.
- Вы... вы знали о Старом Храме? - спросила она наконец.
Я покачал головой.
- Тогда...
- Я выдумал это, - сказал я жестко, - но будь я проклят, если позволю
ему удрать с этим!
- Вы выдумали это?! В таком случае я восхищаюсь вами. Вы сказали
именно то, что каждый марсианин должен услышать, особенно я сама. Мне было
неизвестно, что творится вокруг моего дяди в данный момент, и мне очень не
хотелось быть замешанной в какую-нибудь тайную историю, что я почти
отказалась принять ваш образец ткани. Я сказала, что марсианская честь не
позволяет обманывать иноземца. Но теперь... Что сделал этот человек,
Дживес?
- Похитил ребенка вашей родственницы, - ответил я и в какой-то момент
внезапно понял, что Тодер ошибался.
Тодер! Я не думал, что это было возможным! Но старческий возраст,
мирный образ жизни, незаметное существование учителя, постоянное желание
скрыть свои родственные связи - все это вместе и обусловило боязнь
вовлечения общественных учреждений.
- Что?
- Похитил ребенка одной из ваших родственниц, - повторил я.
Меня вдруг осенила блестящая мысль. Зачем Тодер бесполезно тратил
время, детально разрабатывая способ обмана?
- Что вы знаете о девушке по имени Силена?
Лицо Иеты будто окаменело. Ее реакция на этот вопрос подтвердила мою
правоту. Я, казалось, был способен выйти за пределы своего окружения и
дать такую ясную оценку состояния марсианского общества, как и
медведианского или центаврианского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38