Без тяжелой артиллерии вспомогательных средств ее оборона будет прорвана. Вполне естественно, что я решила забрать их. Кроме того, там деньги и ключи…
Я тут же вспомнила, что ключи лежат у меняв кармане пальто, – эту бесшабашную привычку обходиться без кошельков и брелоков для ключей я приобрела еще во ВГИКе. Но Володька-то об этом не знал, и у меня появился вполне извинительный повод, чтобы вернуться. Заодно посмотрю, как он себя чувствует. Первый порыв должен пройти, и, возможно, он в состоянии хоть что-то связно объяснить. Что-то такое, что в дальнейшем может помочь – незначительная деталь, вскользь произнесенное имя – почему нет? И я вернулась.
Я вернулась и за пятьдесят метров от Володькиного дома увидела одинокую фигуру, выходящую из подъезда.
Воистину сегодня была ночь сюрпризов – я едва удержалась на ногах и прикрыла рот рукой.
Это был Олег Васильевич.
Если бы из тумановского подъезда выплыла украшенная лентами гондола и гондольер затянул бы баркаролу, я была бы меньше удивлена.
Спрятавшись за припаркованные к бордюру “Жигули”, я затаила дыхание. Что он делает здесь – и именно в доме, где живет Володька? Я сразу же отмела жалкие доводы в пользу случайных совпадений. Такого не бывает, не может быть. Он живет на другом конце Москвы, и встретить его здесь в три часа ночи?..
Я прижалась к капоту “Жигулей”, когда “Шкода” Олега Васильевича проехала мимо меня. Наверное, точно так, или почти так, чувствовал себя Володька. Окружающий мир, любовно составленный мной из примитивных кирпичиков, грозил обрушиться и похоронить под своими руинами меня.
Поход к Туманову сразу отодвинулся на задний план, черт с ней, с сумочкой, – не сегодня так завтра я возьму ее у Володьки. Но что делает здесь Олег Васильевич?
Я знала – что, догадка уже покоилась в недрах моей уставшей от постоянного бегства и притворства души. Но я так и не решалась произнести это вслух.
И только когда порыв внезапного ветра остудил мое горевшее лицо, я сказала сама себе: “Он следит за тобой.
Он следит за тобой, и ты сама в этом виновата, ты сунула голову в пасть неизвестного тебе животного, не удосужившись даже подстраховаться. Быть может, неповоротливая, тяжеловесная милиция была бы для тебя менее опасна, чем этот человек, явившийся по первому твоему требованию и играючи вытащивший начинающую домушницу из передряги”.
Я вспомнила, как легко, как подозрительно легко он забрал меня из отделения и сказал то, что сказал: “У меня есть некоторые связи”. Известное дело какие. Конечно, есть – плюс айкидо, рукопашный бой и малокалиберная винтовка. Да не одна винтовка, здесь пахнет табельным оружием повнушительнее, я даже скрипнула зубами, вспомнив его хищный профиль маленького, но опасного зверька! Это тебе не простодушные толстогубые менты из патрульно-постовой службы: они смотрели на Олега Васильевича как на представителя конкурирующей службы с гораздо более широкими полномочиями – сплошное показное радушие и бессильная ненависть. Он не дурак, этот типчик, интересно, какое у него звание? А если он состоял или состоит в структурах, то вполне может заинтересоваться, что же я делала в квартире Сирина на самом деле… Установить, что это за квартира и кто хозяин, для него труда не составит.
А Сирии служил в КГБ, и Шура Шинкарев – тоже, даже трусы, одинаковые трусы на пикнике и одинаково выбранные волосы над ушами это подтверждают…
Сирин пропал, но, возможно, его уже нашли. И не просто нашли, но и идентифицировали труп, этого исключать нельзя. И если станет известно, что он мертв и после смерти кто-то побывал в его квартире… Или – уже известно. А этот кто-то – я.
Я засмеялась – теперь я была смешна сама себе со своей дурацкой наивной идейкой попросить содействия у Олега Васильевича в завтрашнем – нет, уже сегодняшнем разговоре с Володькой. Он согласится, я не сомневалась в этом, – но только для того, чтобы собрать побольше улик и классифицировать их, как классифицируют жуков, – жесткокрылые, пластинчатоусые, слоники, навозники, скарабеи…
Все было так стройно, так понятно, и вот теперь я в одночасье превратилась из охотника в дичь – стоило только этому треклятому фээсбэшнику – а сейчас я уже не сомневалась в этом – выйти из подъезда Туманова. Не хочу, не хочу об этом думать… Не хочу. О чем-нибудь менее опасном – о портрете, который пишет Серьга, осталось всего два сеанса; о глиняной миске с бандеркльяс, о возможной карьере на телевидении, о том, что официант-тореро Родик немного картавит, – но только не об этом.
…Измотанная внезапными и такими реальными подозрениями, я добралась до дома, расплатилась с шофером мятым шариком денег, завалившимся за подкладку, – и заснула тяжелым сном, даже не сняв платья.
Мне снился Олег Васильевич, следивший за мной из-за угла: в руках у него был зажат пистолет, которым я убила Сирина, я физически ощущала тяжесть вороненой стели. И Володька, рисующий что-то куском угля на расстеленных на полу листах. Даже во сне я боялась взглянуть на рисунки.
Ладно, пусть так.
Негромкий отрывочный сон, как ни странно, восстановил мои силы, и я проснулась с отчаянной решимостью выяснить все у самого Олега Васильевича, затянуть его на чашку кофе – пусть кофейная гуща сама скажет, что же я видела прошлой ночью на самом деле. Глупо прятаться по углам – нужно пойти напролом. В конечном итоге он многим обязан Греку, а Грек многим обязан мне…
Страстно желая, чтобы Олег исчез из моей жизни навсегда, а все связанное с ним оказалось бы дурным сном, я набрала его номер телефона.
Долгие гудки. Никого нет дома.
Самое время выглянуть на улицу – не стоит ли под окнами его потасканная “Шкода”, замаскированная еловыми ветками.
Но машины не было.
Затем я позвонила Володьке – без задней мысли, в рамках наших вчерашних поспешных договоренностей. Но и здесь меня ждало разочарование – длинные гудки.
Насчет Туманова я не переживала – он должен был заехать за мной в час. В два нас ждали на телевидении, а учитывая московские пробки, такой запас времени был минимальным.
Когда он не приехал ни в десять, ни в пятнадцать минут – я серьезно забеспокоилась: при всей своей вызывающей богемности Володька никогда не опаздывал на деловые встречи – это было его стилем. Он как-то сказал, что своей относительно успешной карьерой обязан этому педантичному умению приходить секунда в секунду. Чуть раньше – и ты станешь униженным просителем. Чуть позже – ненадежным человеком…Телефон Туманова по-прежнему молчал.
Проклиная все на свете, я взяла машину и благополучно добралась до офиса этой амбициозной телекомпании вовремя. Меня встретил угрюмый охранник, тотчас же возникло маленькое недоразумение – ни фамилии, ни должности вчерашнего Володькиного визави я не знала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Я тут же вспомнила, что ключи лежат у меняв кармане пальто, – эту бесшабашную привычку обходиться без кошельков и брелоков для ключей я приобрела еще во ВГИКе. Но Володька-то об этом не знал, и у меня появился вполне извинительный повод, чтобы вернуться. Заодно посмотрю, как он себя чувствует. Первый порыв должен пройти, и, возможно, он в состоянии хоть что-то связно объяснить. Что-то такое, что в дальнейшем может помочь – незначительная деталь, вскользь произнесенное имя – почему нет? И я вернулась.
Я вернулась и за пятьдесят метров от Володькиного дома увидела одинокую фигуру, выходящую из подъезда.
Воистину сегодня была ночь сюрпризов – я едва удержалась на ногах и прикрыла рот рукой.
Это был Олег Васильевич.
Если бы из тумановского подъезда выплыла украшенная лентами гондола и гондольер затянул бы баркаролу, я была бы меньше удивлена.
Спрятавшись за припаркованные к бордюру “Жигули”, я затаила дыхание. Что он делает здесь – и именно в доме, где живет Володька? Я сразу же отмела жалкие доводы в пользу случайных совпадений. Такого не бывает, не может быть. Он живет на другом конце Москвы, и встретить его здесь в три часа ночи?..
Я прижалась к капоту “Жигулей”, когда “Шкода” Олега Васильевича проехала мимо меня. Наверное, точно так, или почти так, чувствовал себя Володька. Окружающий мир, любовно составленный мной из примитивных кирпичиков, грозил обрушиться и похоронить под своими руинами меня.
Поход к Туманову сразу отодвинулся на задний план, черт с ней, с сумочкой, – не сегодня так завтра я возьму ее у Володьки. Но что делает здесь Олег Васильевич?
Я знала – что, догадка уже покоилась в недрах моей уставшей от постоянного бегства и притворства души. Но я так и не решалась произнести это вслух.
И только когда порыв внезапного ветра остудил мое горевшее лицо, я сказала сама себе: “Он следит за тобой.
Он следит за тобой, и ты сама в этом виновата, ты сунула голову в пасть неизвестного тебе животного, не удосужившись даже подстраховаться. Быть может, неповоротливая, тяжеловесная милиция была бы для тебя менее опасна, чем этот человек, явившийся по первому твоему требованию и играючи вытащивший начинающую домушницу из передряги”.
Я вспомнила, как легко, как подозрительно легко он забрал меня из отделения и сказал то, что сказал: “У меня есть некоторые связи”. Известное дело какие. Конечно, есть – плюс айкидо, рукопашный бой и малокалиберная винтовка. Да не одна винтовка, здесь пахнет табельным оружием повнушительнее, я даже скрипнула зубами, вспомнив его хищный профиль маленького, но опасного зверька! Это тебе не простодушные толстогубые менты из патрульно-постовой службы: они смотрели на Олега Васильевича как на представителя конкурирующей службы с гораздо более широкими полномочиями – сплошное показное радушие и бессильная ненависть. Он не дурак, этот типчик, интересно, какое у него звание? А если он состоял или состоит в структурах, то вполне может заинтересоваться, что же я делала в квартире Сирина на самом деле… Установить, что это за квартира и кто хозяин, для него труда не составит.
А Сирии служил в КГБ, и Шура Шинкарев – тоже, даже трусы, одинаковые трусы на пикнике и одинаково выбранные волосы над ушами это подтверждают…
Сирин пропал, но, возможно, его уже нашли. И не просто нашли, но и идентифицировали труп, этого исключать нельзя. И если станет известно, что он мертв и после смерти кто-то побывал в его квартире… Или – уже известно. А этот кто-то – я.
Я засмеялась – теперь я была смешна сама себе со своей дурацкой наивной идейкой попросить содействия у Олега Васильевича в завтрашнем – нет, уже сегодняшнем разговоре с Володькой. Он согласится, я не сомневалась в этом, – но только для того, чтобы собрать побольше улик и классифицировать их, как классифицируют жуков, – жесткокрылые, пластинчатоусые, слоники, навозники, скарабеи…
Все было так стройно, так понятно, и вот теперь я в одночасье превратилась из охотника в дичь – стоило только этому треклятому фээсбэшнику – а сейчас я уже не сомневалась в этом – выйти из подъезда Туманова. Не хочу, не хочу об этом думать… Не хочу. О чем-нибудь менее опасном – о портрете, который пишет Серьга, осталось всего два сеанса; о глиняной миске с бандеркльяс, о возможной карьере на телевидении, о том, что официант-тореро Родик немного картавит, – но только не об этом.
…Измотанная внезапными и такими реальными подозрениями, я добралась до дома, расплатилась с шофером мятым шариком денег, завалившимся за подкладку, – и заснула тяжелым сном, даже не сняв платья.
Мне снился Олег Васильевич, следивший за мной из-за угла: в руках у него был зажат пистолет, которым я убила Сирина, я физически ощущала тяжесть вороненой стели. И Володька, рисующий что-то куском угля на расстеленных на полу листах. Даже во сне я боялась взглянуть на рисунки.
Ладно, пусть так.
Негромкий отрывочный сон, как ни странно, восстановил мои силы, и я проснулась с отчаянной решимостью выяснить все у самого Олега Васильевича, затянуть его на чашку кофе – пусть кофейная гуща сама скажет, что же я видела прошлой ночью на самом деле. Глупо прятаться по углам – нужно пойти напролом. В конечном итоге он многим обязан Греку, а Грек многим обязан мне…
Страстно желая, чтобы Олег исчез из моей жизни навсегда, а все связанное с ним оказалось бы дурным сном, я набрала его номер телефона.
Долгие гудки. Никого нет дома.
Самое время выглянуть на улицу – не стоит ли под окнами его потасканная “Шкода”, замаскированная еловыми ветками.
Но машины не было.
Затем я позвонила Володьке – без задней мысли, в рамках наших вчерашних поспешных договоренностей. Но и здесь меня ждало разочарование – длинные гудки.
Насчет Туманова я не переживала – он должен был заехать за мной в час. В два нас ждали на телевидении, а учитывая московские пробки, такой запас времени был минимальным.
Когда он не приехал ни в десять, ни в пятнадцать минут – я серьезно забеспокоилась: при всей своей вызывающей богемности Володька никогда не опаздывал на деловые встречи – это было его стилем. Он как-то сказал, что своей относительно успешной карьерой обязан этому педантичному умению приходить секунда в секунду. Чуть раньше – и ты станешь униженным просителем. Чуть позже – ненадежным человеком…Телефон Туманова по-прежнему молчал.
Проклиная все на свете, я взяла машину и благополучно добралась до офиса этой амбициозной телекомпании вовремя. Меня встретил угрюмый охранник, тотчас же возникло маленькое недоразумение – ни фамилии, ни должности вчерашнего Володькиного визави я не знала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131