Питомза смотрел на меня своими суженными глазами, как будто взрезал кожу потихоньку – как ломтики дыни…
– Повезло тебе, – шепнул он. – Нашелся тут один высокопоставленный член. Бабка за дедку, дедка за репку – вот и вытащили тебя.
– Вы еще внучку забыли. Жучку, кошку и мышку, – поправила я. – А вообще спасибо. Соснула даже. Приятно было с вами познакомиться.
– Твой фарт. Иначе ты бы у меня соснула… В другом месте и по другому поводу, – бессильно пригрозил Питомза. – Топай пока!
…На месте дежурного, откинувшись на спинку стула, сидел человек в белом плаще.
Совсем иной. Не похожий на того, кого я представила себе перед тем, как заснуть.
Ласка или горностай.
Небольшая аккуратная голова, очень узкое тело, которое не мог скрыть даже плащ. Светлые волосы, в которых любая седина затеряется, как скиф в степи; довольно молодое лицо, лишь увеличивающее сходство с лаской или горностаем. Он улыбнулся, но зубы подкачали, оказались не в породу – крупные и восхитительно белые, как куски колотого сахара.
– Привет, – сказал телефонный Олег Васильевич тоном старого знакомого, постукивая по моему рюкзаку кончиками пальцев, – а мы уж заждались. Что ж ты вводишь в заблуждение работников доблестных органов, душа моя? В одном же ведомстве работаем.
– Уж вы простите, Олег Васильевич, – развела руками я, – так получилось.
– Надеюсь, недоразумение исчерпано? – обратился Олег Васильевич к своре ментов. – Значит, я ее забираю.
Олег Васильевич встал, взял меня под руку, и мы направились к выходу, минуя множество ненужных, почти бутафорских перегородок и отсеков.
…Когда мы вышли на улицу, в лицо ударила подсохшая московская ночь. Никогда еще изгаженный городом воздух не казался мне таким свежим. В полном молчании мы дошли до машины Олега Васильевича – “Шкода-Фелиция” цвета мокрый асфальт. Олег Васильевич распахнул передо мной дверь.
Я уселась на сиденье рядом с водителем, сразу же пристегнулась ремнем и повернула голову в сторону Марилова.
– Куда? – спросил Олег Васильевич.
– На проспект Мира, если вас не затруднит.
– Теперь меня уже ничто не затруднит, – хмыкнул Олег Васильевич и тронул машину с места.
Некоторое время мы ехали молча. До тех пор, пока меня не начала грызть смутная досада на полную, вопиющую бесстрастность этого человека – вытащить незнакомую деваху из каталажки и даже не поинтересоваться, почему она туда попала. Ладно, если он не поинтересовался – я поинтересуюсь.
– Лихо у вас получилось!
Он не удостоил меня ответом, сосредоточившись на дороге. Профиль у него тоже был звериный, стянутый к чересчур широким крыльям носа. Так и есть – ласка, я не ошиблась.
– И как только удалось? Ни малейшей реакции.
– Вы, должно быть, внебрачный сын министра внутренних дел – вон как все уладили. Или нет – консультант хельсинкской правозащитной группы… А может, генерал от инфантерии?
– Мимо, – наконец разлепил губы он.
– Мимо так мимо. Вы случайно не знаете, что такое “питомза”?
Наконец-то он удостоил меня взглядом.
– Тебе-то зачем?
– Этот вопрос мучает меня последние несколько часов.
– Случайно знаю. Это такая проволочная сетка. Ее используют водолазы для сбора трепангов. И снова – молчание.
– А что такое трепанги? – глупо спросила я. Олег Васильевич засмеялся – в свете пролетавших одиноких реклам блеснули зубы.
– Скажите, а если бы я действительно вляпалась в двойное убийство с отягчающими, вы бы тоже меня вытащили?
– Во всяком случае – попытался, – серьезно сказал Олег Васильевич, не глядя на меня. – Хотя для этого пришлось бы разнести все отделение.
– Надо же! Вы меня интригуете.
– Ты здесь ни при чем. Просто ты позвонила от Игоря – и я приехал.
– Надо же, да здравствует мужская дружба!
– Игорь почти никому не дает мой телефон. Но если дает… Значит, хочет защитить этого человека.
– А вы, стало быть, идеальная машина для защиты.
– Стало быть, – отрезал Олег Васильевич.
– Какая находка для вашей жены!
– Я не женат, – сразу же раскололся Олег Васильевич.
– А зря. Масса хрупких женщин, особенно в безнадежной бюджетной сфере, нуждается в защите. Вообще, я просто так спросила. Без всякой задней мысли.
– Я тоже без задней мысли. , “Шкода” подкатила к моему дому на проспекте Мира.
– Ну, если попадете за кражу марокканских апельсинов с лотка, звоните. Вытащу, – напутствовал меня Олег Васильевич.
– Всенепременно. – Я неожиданно изогнулась и поцеловала его в щеку – в знак признательности.
Олег Васильевич дернулся от неожиданности, повернулся ко мне и стал запоздало рассматривать.
– Знаете что? – внесла вдруг я предложение. – Раз уж вы так волшебно меня спасли – прямо как Бог из машины… Я не могу вас так просто отпустить. Давайте поднимемся и выпьем чего-нибудь. За знакомство. Не возражаете?
Олег Васильевич пожал плечами:
– Хорошо.
Мы поднялись в квартиру. Оглядев обстановку, Олег Васильевич слегка присвистнул, что несколько разрушило его имидж ничему не удивляющегося крепкого орешка; а он наверняка дал себе слово ничему не удивляться – я так и видела, как несгибаемый семиклассник Олег Марилов царапает детскую клятву на листке в клетку и скрепляет ее кровью из проколотого булавкой пальца.
– Шикарно живете!
– Вообще-то это Грека апартаменты.
– Кого?
– Грека, – я прикусила язык, – Игоря Викторовича, стало быть.
– Странно вы его называете.
– Ничего странного. По принадлежности к исторической родине. А эту квартиру он сдал мне напрокат. Похоже, так же, как и вас…
. – Похоже, ты действительно для него что-то значишь.
– У вас аналитический ум. Недавно я оказала ему маленькую услугу. Только я не любовница, которая приехала в Москву, чтобы спустить деньги на аттракционах в парке Горького… Не подумайте.
– Я и не подумал. У Игоря жена.
Подобная простодушная твердолобость как-то не вязалась с образом маленького хищного зверя, вытащившего меня из передряги, и даже задела меня: элегантный спаситель не имеет права быть ортодоксом.
– А вы считаете, что нельзя иметь любовницу при наличии жены, даже самой распрекрасной? Это не мужской взгляд. Думаю, если бы у каждого второго мужика женой значилась Клаудиа Шиффер, он бы вес равно исподтишка пялияся на соседку с верхнего этажа.
Олег Васильевич брезгливо приподнял брови:
– При чем здесь это? Я говорю об Игоре. И его жене.
– Она удивительная женщина?
– Она уже давно парализована. Восемь лет. Травма позвоночника.
Черт возьми, я и не знала! Заслоненный другими людьми. Грек вдруг предстал передо мной с самой неожиданной стороны. И все эти аккуратные пачки валюты, все дочерние фирмы и телохранители не могут поднять на ноги единственное существо, которое он любит:
Я вспомнила фотографию на столе Грека – самая обыкновенная женщина с извиняющимся поворотом головы…
– Коньяк или виски?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
– Повезло тебе, – шепнул он. – Нашелся тут один высокопоставленный член. Бабка за дедку, дедка за репку – вот и вытащили тебя.
– Вы еще внучку забыли. Жучку, кошку и мышку, – поправила я. – А вообще спасибо. Соснула даже. Приятно было с вами познакомиться.
– Твой фарт. Иначе ты бы у меня соснула… В другом месте и по другому поводу, – бессильно пригрозил Питомза. – Топай пока!
…На месте дежурного, откинувшись на спинку стула, сидел человек в белом плаще.
Совсем иной. Не похожий на того, кого я представила себе перед тем, как заснуть.
Ласка или горностай.
Небольшая аккуратная голова, очень узкое тело, которое не мог скрыть даже плащ. Светлые волосы, в которых любая седина затеряется, как скиф в степи; довольно молодое лицо, лишь увеличивающее сходство с лаской или горностаем. Он улыбнулся, но зубы подкачали, оказались не в породу – крупные и восхитительно белые, как куски колотого сахара.
– Привет, – сказал телефонный Олег Васильевич тоном старого знакомого, постукивая по моему рюкзаку кончиками пальцев, – а мы уж заждались. Что ж ты вводишь в заблуждение работников доблестных органов, душа моя? В одном же ведомстве работаем.
– Уж вы простите, Олег Васильевич, – развела руками я, – так получилось.
– Надеюсь, недоразумение исчерпано? – обратился Олег Васильевич к своре ментов. – Значит, я ее забираю.
Олег Васильевич встал, взял меня под руку, и мы направились к выходу, минуя множество ненужных, почти бутафорских перегородок и отсеков.
…Когда мы вышли на улицу, в лицо ударила подсохшая московская ночь. Никогда еще изгаженный городом воздух не казался мне таким свежим. В полном молчании мы дошли до машины Олега Васильевича – “Шкода-Фелиция” цвета мокрый асфальт. Олег Васильевич распахнул передо мной дверь.
Я уселась на сиденье рядом с водителем, сразу же пристегнулась ремнем и повернула голову в сторону Марилова.
– Куда? – спросил Олег Васильевич.
– На проспект Мира, если вас не затруднит.
– Теперь меня уже ничто не затруднит, – хмыкнул Олег Васильевич и тронул машину с места.
Некоторое время мы ехали молча. До тех пор, пока меня не начала грызть смутная досада на полную, вопиющую бесстрастность этого человека – вытащить незнакомую деваху из каталажки и даже не поинтересоваться, почему она туда попала. Ладно, если он не поинтересовался – я поинтересуюсь.
– Лихо у вас получилось!
Он не удостоил меня ответом, сосредоточившись на дороге. Профиль у него тоже был звериный, стянутый к чересчур широким крыльям носа. Так и есть – ласка, я не ошиблась.
– И как только удалось? Ни малейшей реакции.
– Вы, должно быть, внебрачный сын министра внутренних дел – вон как все уладили. Или нет – консультант хельсинкской правозащитной группы… А может, генерал от инфантерии?
– Мимо, – наконец разлепил губы он.
– Мимо так мимо. Вы случайно не знаете, что такое “питомза”?
Наконец-то он удостоил меня взглядом.
– Тебе-то зачем?
– Этот вопрос мучает меня последние несколько часов.
– Случайно знаю. Это такая проволочная сетка. Ее используют водолазы для сбора трепангов. И снова – молчание.
– А что такое трепанги? – глупо спросила я. Олег Васильевич засмеялся – в свете пролетавших одиноких реклам блеснули зубы.
– Скажите, а если бы я действительно вляпалась в двойное убийство с отягчающими, вы бы тоже меня вытащили?
– Во всяком случае – попытался, – серьезно сказал Олег Васильевич, не глядя на меня. – Хотя для этого пришлось бы разнести все отделение.
– Надо же! Вы меня интригуете.
– Ты здесь ни при чем. Просто ты позвонила от Игоря – и я приехал.
– Надо же, да здравствует мужская дружба!
– Игорь почти никому не дает мой телефон. Но если дает… Значит, хочет защитить этого человека.
– А вы, стало быть, идеальная машина для защиты.
– Стало быть, – отрезал Олег Васильевич.
– Какая находка для вашей жены!
– Я не женат, – сразу же раскололся Олег Васильевич.
– А зря. Масса хрупких женщин, особенно в безнадежной бюджетной сфере, нуждается в защите. Вообще, я просто так спросила. Без всякой задней мысли.
– Я тоже без задней мысли. , “Шкода” подкатила к моему дому на проспекте Мира.
– Ну, если попадете за кражу марокканских апельсинов с лотка, звоните. Вытащу, – напутствовал меня Олег Васильевич.
– Всенепременно. – Я неожиданно изогнулась и поцеловала его в щеку – в знак признательности.
Олег Васильевич дернулся от неожиданности, повернулся ко мне и стал запоздало рассматривать.
– Знаете что? – внесла вдруг я предложение. – Раз уж вы так волшебно меня спасли – прямо как Бог из машины… Я не могу вас так просто отпустить. Давайте поднимемся и выпьем чего-нибудь. За знакомство. Не возражаете?
Олег Васильевич пожал плечами:
– Хорошо.
Мы поднялись в квартиру. Оглядев обстановку, Олег Васильевич слегка присвистнул, что несколько разрушило его имидж ничему не удивляющегося крепкого орешка; а он наверняка дал себе слово ничему не удивляться – я так и видела, как несгибаемый семиклассник Олег Марилов царапает детскую клятву на листке в клетку и скрепляет ее кровью из проколотого булавкой пальца.
– Шикарно живете!
– Вообще-то это Грека апартаменты.
– Кого?
– Грека, – я прикусила язык, – Игоря Викторовича, стало быть.
– Странно вы его называете.
– Ничего странного. По принадлежности к исторической родине. А эту квартиру он сдал мне напрокат. Похоже, так же, как и вас…
. – Похоже, ты действительно для него что-то значишь.
– У вас аналитический ум. Недавно я оказала ему маленькую услугу. Только я не любовница, которая приехала в Москву, чтобы спустить деньги на аттракционах в парке Горького… Не подумайте.
– Я и не подумал. У Игоря жена.
Подобная простодушная твердолобость как-то не вязалась с образом маленького хищного зверя, вытащившего меня из передряги, и даже задела меня: элегантный спаситель не имеет права быть ортодоксом.
– А вы считаете, что нельзя иметь любовницу при наличии жены, даже самой распрекрасной? Это не мужской взгляд. Думаю, если бы у каждого второго мужика женой значилась Клаудиа Шиффер, он бы вес равно исподтишка пялияся на соседку с верхнего этажа.
Олег Васильевич брезгливо приподнял брови:
– При чем здесь это? Я говорю об Игоре. И его жене.
– Она удивительная женщина?
– Она уже давно парализована. Восемь лет. Травма позвоночника.
Черт возьми, я и не знала! Заслоненный другими людьми. Грек вдруг предстал передо мной с самой неожиданной стороны. И все эти аккуратные пачки валюты, все дочерние фирмы и телохранители не могут поднять на ноги единственное существо, которое он любит:
Я вспомнила фотографию на столе Грека – самая обыкновенная женщина с извиняющимся поворотом головы…
– Коньяк или виски?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131