Всю дорогу Дан молчал, и чем дольше длилось молчание, тем грустнее становилось мне: конечно, довезти до дома приятеля и его спутницу – это всего лишь жест вежливости хорошо воспитанного московского мальчика, не больше. Кому может быть интересна чужая дама сердца, да еще в компании с простецким рыцарем в плохо сидящих доспехах. Чертов Серьга сделал все, чтобы убить малейшие ростки интереса ко мне – “мы прицениваемся”, “нам на “Пражскую”… Такие люди, как Дан, не позволяют себе играть на чужом поле, это не их стиль.
Я не могла оторваться от его аккуратно подстриженного затылка: волосок к волоску, едва заметная ложбинка на шее, перечеркнутая полоской кашне. Мне вдруг захотелось коснуться его мягких волос – это желание было таким сильным, что я зажала руки между колен. Лишь однажды я встретилась с его глазами в зеркальце заднего вида – и снова, как тогда, на кладбище, они опасно приблизились ко мне. Зрачки Дана были расширены настолько, что глаза казались черными: матовая, втягивающая пространство чернота. Там могли исчезнуть целые народы, там теперь брела и я без страховочной веревки и факела. Я вдруг подумала о том, что хочу только одного – ехать и ехать в его машине. Вместо заднего сиденья, на котором я жалко сжимала руки, – переднее; вместо зимы – лето, вместо одного молчания – совсем другое…
Серьга отдувался за всех троих – рот у него не закрывался. Возможно, он считал, что безобидный треп – вполне достаточная плата за проезд. Не очень-то удачно он тасовал засаленную колоду разговора, их связывали уже давно забытые воспоминания о бегущих быках и пара по случаю купленных картин, только и всего. Поэтому-то Серьга ограничился расплывчатыми замечаниями о покойном Володьке да еще о сестре, которая выходит замуж, а денег нет.
Дан не отвечал, ограничиваясь междометиями, а разговор о деревенском агротехнике вышел на почетный третий круг, когда мы приехали.
– Ну, спасибо, – поблагодарил Серьга. – Слушай, может, поднимешься, раз пошла такая пьянка? Водочки возьмем приличной, помянем новопреставленного по-хорошему. Все чин-чинарем.
Ай да Серьга, ты попал! Это лучшее из всего сказанного за сегодняшний день. Я готова была расцеловать Каныгина, когда он неожиданно нанес мне удар из-за угла, да такой, что у меня даже потемнело в глазах:
– Моя-то, – Серьга покровительственно похлопал меня по плечу, – закусь спроворит. Она телка хозяйственная.
– Нет, пожалуй, – рассудительно ответил Дан; я хотела увидеть на его лице хоть каплю заинтересованности, хоть тень любопытства – и не увидела. – У меня еще несколько встреч. Рад был увидеться.
Вот и все. Сейчас он исчезнет из моей жизни навсегда, не за руки же его хватать, в самом деле… Я представила, как прикасаюсь к его коже, и у меня вдруг закружилась голова.
– Ну тогда ладно. Спасибо, что подвез. Спасибо, спасибо, всем спасибо: актерам, играющим неразделенную любовь, новобрачным, играющим разделенную любовь; дворникам, убийцам и убитым, солдатам срочной службы…
Несколько секунд Дан раздумывал, потом вытащил визитку и протянул ее Серьге:
– Позвони мне завтра в три. Я бы хотел картины посмотреть для офиса. Может, подберу что-нибудь.
Визитка моментально скрылась в недрах Серегиного пальто, а сам Серьга цепко ухватился за предложение Дана:
– Это дело! Есть у меня кое-что новенькое, уже заказчики кружат, как гиены полосатые. Только учти, я их меньше чем за штукарь баксов, не продам. – Видно было, что светлый образ сестры на выданье простер над Серьгой свои крыла.
Дан обменялся рукопожатием с Серьгой и поцеловал руку мне.
– Приятно было познакомиться, – ничего не значащие слова, больно ударившие меня. – Надеюсь, еще увидимся.
Дан уселся за руль, резко взял с места, а мы с Серьгой в полном молчании пошли к подъезду. Серьга отчаянно хромал.
– Вот копыта гадские! Ноги в кровь истерли! Никакого праздника душе…
В лифте, между пятым и шестым этажами, я дала Серьге пощечину.
Он даже не подумал защищаться, тряхнул волосами и сказал миролюбиво:
– Какого черта ручонки распускать?!
– Я же телка хозяйственная! Чуть что – и по роже могу спроворить, а не только закусь. Зачем нужно было принимать меня за свою бабу, я этого не пойму.
– А зачем нужно было пялиться на него всю дорогу? Постыдилась бы! Тоже мне – любовь с первого взгляда! Знаем мы эту великую любовь, сначала с одним, потом с другим. Знаю я вашего брата – все прыгаете, все ищете, где лучше, все не знаете, на какой кактус усесться, чтобы пожить сладенько. Сука! – впервые это относилось не к Алене, а ко мне. Серьга потихоньку привязывается, голубиная душа…
И тут же голубиная душа съездила меня по щеке – не больно, но обидно.
Обменявшись превентивными ударами, мы немного успокоились.
– Не нужно было этого делать. Не нужно было говорить.
– Ничего, пусть знает, что мы тоже не лыком шиты, что и у нас обалденные телки бывают.
– Значит, ты считаешь меня обалденной? – Положительно, на Серьгу нельзя было обижаться, и я грустно улыбнулась.
– А то!..
…В дверях торчала телеграмма – Серегин троюродный брат приезжал в Москву – проездом, надвое суток, с семьей. Жена у троюродного брата потомственная цыганка, поведал мне Серьга, и дети тоже на нее похожи, ничего от белобрысого мужа, доминантная раса.
Тем лучше. Даже если бы телеграммы не было, я все равно уехала бы.
Серьге эта идея не понравилась, и он предложил встречный вариант – пусть братнина семья поживет у меня на проспекте Мира, а мы уж тут с тобой как-нибудь, и портрет до писать надо…
Я представила себе цыганский табор в полупустых комнатах квартиры Грека, кибитки среди музыкального центра и микроволновки, следы от костра на паркете в кухне.
– Нет, Серьга. Я, пожалуй, к себе вернусь. И ты приезжай, если хочешь.
Серьга промычал нечто невразумительное, в его суженных глазах уже разгорался чадящий огонь предчувствия брата и обязательной ритуальной драки: Москва для Серьги всегда оставалась зоной, где его периодически навещали заскорузлые родственники с воли марийских лесов: обязательное копченное на открытом огне сало и запотевшая бутыль самогона в фанерной коробке для передач…
Вечером я уже была у себя на проспекте Мира. Ниточка, которой, как рождественский подарок, была перевязана дверь, оставалась нетронутой, значит, меня не беспокоили. Теперь можно перевести дух и подумать о том, что делать теперь, после смерти Туманова. Я так и не стала официально его девушкой, но кое-какие связи в клубе завела. Так что мои визиты туда будут выглядеть вполне невинно. Да и Серьга там завсегдатай, можно постираться на фоне доморощенной корриды, пока не появится Александр Анатольевич. Проследить его казалось мне делом несложным – узнать адрес, потом телефон – и начать игру с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131