– Вы хорошо говорили, Тим, – сказала Бенедетта за спиной О'Хары.
Он повернулся и посмотрел на нее сумрачно.
– Да?! Вселить уверенность – моя обязанность. – Он встал и начал разминать ноги. – Пошли тренироваться с арбалетом.
VI
Остаток дня они провели в стрельбе из арбалета, приспосабливаясь к различным дистанциям и внося коррективы на ветер. Мисс Понски, несмотря на свои натянутые, как струны, нервы, держалась мужественно и руководила учением. Успехи в стрельбе были довольно значительными.
О'Хара отправился к ущелью и постарался вычислить расстояние до грузовиков с точностью до фута. Вернувшись, он отметил на земле дистанцию, равную ста восьми ярдам, и велел всем потренироваться на ней. Он обратился к Бенедетте:
– Назначаю вас моим начальником штаба – это что-то вроде почетного секретаря при генерале. Есть у вас бумага и карандаш?
Улыбнувшись, она кивнула. Он продиктовал ей около дюжины пунктов, которые надлежало выполнить.
– Следите за тем, чтобы все было исполнено, – сказал он. – Мы сейчас слишком много чего должны держать в голове, и, когда мы начнем действовать, я могу забыть о чем-нибудь важном.
Он попросил Агиляра привязать пучки тряпок к пяти-шести болванкам и затем стал стрелять, чтобы посмотреть, какое влияние тряпки оказывают на точность стрельбы. Особой разницы он не заметил, и, смочив тряпки в керосине, поджег их прямо перед выстрелом. Когда болванка долетела до цели, пламя погасло.
О'Хара чертыхнулся и продолжал свои опыты, давая тряпке разгореться посильнее. Ценой обожженного лица ему удалось добиться того, чтобы огонь был доставлен к цели и продолжал там гореть.
– Мы сделаем это днем, – объявил он. – Ночью это слишком опасно: они засекут огонь прежде, чем мы выстрелим. – Он посмотрел на солнце. – Начнем завтра. Нам выгоднее потянуть время.
Было уже за полдень, когда противник вновь решился выйти на мост. Родэ, который, выспавшись, сменил Форестера, выстрелил. Люди побежали с моста. Родэ стрелял из пистолета еще раз перед закатом, а потом О'Хара велел ему поберечь оставшиеся два патрона.
– Они нам еще понадобятся, – сказал он.
Противнику удалось уложить в этот день еще три доски. Ночью продолжали освещать мост, но на нем никто из людей так и не появился.

Глава 4
I
Форестер проснулся на рассвете. После глубокого и спокойного сна он чувствовал себя хорошо отдохнувшим. По указанию О'Хары он и Родэ были сняты с ночного дежурства и должны были хорошо выспаться. В этот день им предстояло уйти к заброшенному лагерю, адаптироваться там, а на другой день подняться к руднику.
Он посмотрел на снежные вершины гор, и его вдруг охватил озноб. Он солгал О'Харе, когда сказал, что занимался альпинизмом. Самая большая высота, на которую он поднимался, да и то на лифте, был последний этаж знаменитого небоскреба Эмпайр Стейт Билдинга.
Вершины ослепительно сверкали на солнце, и Форестер, зажмурившись, пытался рассмотреть, где находится перевал, о котором говорил Родэ. Родэ тогда заметил, что Форестер еще пожалеет о своем согласии, и, по всей видимости, был прав: он не производил впечатления человека, склонного к преувеличениям.
Умывшись, Форестер пошел к мосту. На мосту был Армстронг, лежавший на спине под зеркальцем. Поминутно глядя в него, он что-то чертил на бумаге огрызком карандаша. При виде Форестера махнул рукой и сказал:
– Все тихо. Они только что выключили фары.
Форестер взглянул на листок бумаги: на нем было изображено что-то вроде химического уравнения. Спросил наугад:
– Это что, формула справедливости?
Армстронг встрепенулся, потом удовлетворенно улыбнулся:
– Сэр, вы дали совершенно точное определение.
Форестер не стал продолжать. "Армстронг все же немного того, – подумал он. Умница, но с заскоками. Его арбалет оказался-таки оружием, но, чтобы додуматься до такого, надо быть немного сумасшедшим". Он улыбнулся Армстронгу и отполз в сторону, на место, откуда мост хорошо просматривался.
Когда он увидел, насколько сузился проем, у него вдруг перехватило дыхание. Может быть, ему и не придется переходить через горы, а предстоит сражаться здесь и умереть. Он понял, что к полудню мост будет почти готов и можно будет перепрыгнуть на другую его сторону, и О'Харе надо готовиться к неприятному сюрпризу. Но О'Хара был, кажется, спокоен, уповал на какой-то план, и Форестеру оставалось лишь надеяться на то, что, дай Бог, этот план окажется вполне осуществимым.
Когда он вернулся в каменное убежище, там уже находился Виллис, спустившийся из лагеря. Он притащил с собой волокушу, с которой как раз снимали поклажу. Там были продукты, несколько одеял и еще один арбалет.
– Этот заряжается быстрее. – Он показывал арбалет О'Харе. – Я кое-что вставил в ворот, и натягивать теперь его легче. А как работает тот лук?
– Здорово, – ответил О'Хара. – Он уже сразил одного.
Виллис слегка побледнел, и щетина на его щеках, казалось, встопорщилась. Форестер мрачно улыбнулся. Так всегда бывает с теми, кто работает в тыловой тиши, а потом невзначай узнает о результатах своего рукоделия.
О'Хара обернулся к Форестеру.
– Как только они вновь начнут работу на мосту, мы преподнесем им сюрприз. Самое время вставить им фитиль. Сначала мы позавтракаем, а потом двинемся к мосту. Вы повремените немного, посмотрите на спектакль и сразу же выходите. – Он повернулся к мисс Понски. – Дженни, не помогайте нам с завтраком. У вас сегодня бенефис. Возьмите арбалет и потренируйтесь еще немного. – Видя, как она побледнела, он улыбнулся и успокоил: – Сегодня вы будете стрелять по неподвижному неодушевленному предмету.
Форестер спросил у Виллиса:
– А где Пибоди?
– Остался в лагере. Изготавливает болванки.
– Он вам доставлял неприятности?
На губах Виллиса промелькнула улыбка.
– Он ленивая свинья, но пара ударов по заднице исправили дело, – сказал он неожиданно грубо. – А где Армстронг?
– На вахте у моста.
Виллис потер шершавый подбородок.
– У этого человека есть идеи, – сказал он. – Он один прямо-таки целый манхэттенский проект. Мне надо поговорить с ним.
И направился вниз, а Форестер подошел к Родэ, который о чем-то по-испански говорил с Бенедеттой и Агиляром.
– Что мы возьмем с собой? – спросил он.
– Отсюда – ничего. Все, что нам нужно, возьмем в лагере. Но поклажи будет немного. Мы должны идти налегке.
О'Хара оторвал глаза от банки с говядиной, которую он открывал.
Возьмите теплые вещи. Я вам дам свою кожаную куртку.
– Благодарю, – ответил Форестер.
О'Хара осклабился:
– И, пожалуй, захватите пальто из викуньи для своего босса. Оно ему может понадобиться. В Нью-Йорке, говорят, становится холодно.
Форестер улыбнулся и взял банку с подогретой тушенкой.
– Сомневаюсь, что оно ему сильно понравится, – сказал он лаконично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79