– Но ты хоть раз видел, как он зажигает спичку?
– Никогда. – Симро подмигнул Майклу, затем налил в кружку еще пива. – Еще один парень, который тут околачивается, когда сильно напьется, может съесть свой стакан из-под пива. – Он сделал огромный глоток. – Так ты, говоришь, разговаривал с матерью Денглера? Она говорила тебе что-нибудь о том, как старого Карла посадили в тюрьму?
Глаза Пула удивленно расширились.
– Нет, не думаю, чтобы она рассказывала о чем-то подобном, – продолжал Симро. – Старого Карла арестовали, когда мы были на первом курсе в старшей школе. Социальный работник пришла проверять, как живет усыновленный ребенок, и нашел мальчишку запертым в чулане позади мясной лавки, здорово избитого.
Старик в тот раз вышел из себя еще больше, чем обычно, и просто запер парня в чулане, чтобы тот не попался ему под руку, пока он не успокоится. Тогда эта дамочка позвала копов, и парень рассказал им все.
– Что – все?
И Мак Симро рассказал ему.
– Как старый Карл совращал его. Начиная с того возраста, когда Мэнни было пять или шесть лет. Он угрожал, что отрежет ему член, если узнает, что тот путается с девчонками. Мэнни пришлось пойти в суд и свидетельствовать против старика. Судья присудил его к двадцати годам, но примерно через год Карла Денглера убили в тюрьме. Думаю, он пристал там не к тому, к кому надо.
“И не надо верить тому, что говорят, – вспомнилось Пулу. – Это все ложь”.
И еще: “Мальчик был слишком занята.
И еще: “Его надо было держать в цепях, кто бы и что бы ни говорил”.
И еще: “Мы закрыли мясную лавку незадолго до этого”. Потом Майкл увидел лицо Денглера, несущего какую-то чушь о Долине Теней Смерти.
Она сказала: “Мы и не знали, что может с нами произойти”. И: “Воображение надо обуздывать. Этому надо положить конец”. Некоторые реплики он проигнорировал, а некоторые истолковал абсолютно неправильно. Возле стойки человек по имени Коб мечтательно улыбался, глядя в потолок. Взгляд его блуждал, кожа была теперь какого-то странного пурпурного оттенка, хотя и по-прежнему землисто-серого цвета. “И не надо верить тому, что говорят”. Что ж, человек, который способен подняться в воздух и провисеть там несколько минут, наверное так и должен выглядеть. За подобные таланты надо чем-то расплачиваться. Не говоря уже о том, сколько здоровья отнимает огненное дыхание.
“Он выдумывал разные вещи. А разве это не часть общей беды?” “Это левитация сотворила такое с бедным Кобом”, – подумал Майкл.
Один из молодых людей коснулся плеча Коба и развернул его так, чтобы тот увидел множество бокалов, – Майкл не мог сосчитать, сколько их было – шесть, восемь, десять, – выставленных на стойке в его честь. Коб начал заливать в себя содержимое этих бокалов с остервенением, которое напомнило Майклу поведение хищника, набрасывающегося на добычу, только что убитую на охоте.
– Как я вижу, для тебя это новость, – сказал Симро. – Мэнни Денглер целый год не ходил в школу, а когда он вернулся, ему пришлось повторять заново первый год. И, конечно, с ним обращались еще хуже, чем до этого.
Пул опять вспомнил: “Успокойся, Вик. Что бы там ни было...”
– Это было очень давно, – произнес он, как бы заканчивая фразу.
– Да, – согласился Симро. – Но я скажу тебе, что не дает мне покоя. Эти люди усыновили его. Ведь каждый мог ясно видеть, что Карл Денглер – сумасшедший, но они дали ему взять мальчика. И даже после того, как все выяснилось и старика забрали в Воупан, где какой-то парень чуть не снес его голову самодельным ножом, Мэнни все также жил в доме на Маффин-стрит с этой поганой старухой
– Он снова начал ходить в школу, – произнес Пул, продолжая глядеть на Коба.
– Да.
– И каждый вечер он шел домой.
– Он закрывал за собой дверь, – сказал Симро. – Но кто знает, что происходило там, за этой дверью? О чем она говорила с ним? Я думаю, он должен был быть безумно счастлив, когда его наконец забрали в армию.
4
Тим Андерхилл узнал все то же самое, проведя два часа в библиотеке. Он просмотрел микрофильм с подборкой двух местных газет и прочел там о судебном процессе и приговоре Карлу Денглеру, а также о его убийстве в тюрьме штата. “Проповедник сексуальных преступлений”, – гласила подпись под фотографиями Карла Денглера. “Проповедник сексуальных преступлений и его жена прибыли на десятое заседание суда”, – было подписано под другой фотографией, на которой стоял Карл в фетровой шляпе, а рядом с ним более молодая и стройная Хельга с отрешенным взглядом бледно-голубых глаз и густыми белыми волосами, завитыми в кудряшки вокруг ее головы. Еще там была фотография дома на Маффин-стрит с запертой дверью и опущенными шторами. Мясная лавка рядом с домом выглядела уже запущенной, лишенной хозяина. Через несколько дней дети разбили кирпичами все окна. А еще через несколько дней, судя по фотографии в “Сентинел”, городские власти велели заколотить окна досками.
“Социальный работник просит отправить мальчика в приют Фостера”, – гласил подзаголовок к статье. Сорокачетырехлетняя мисс Филлис Грин, женщина, которая обнаружила в чулане мальчика всего в синяках, почти без сознания, сжимающего в руках свою любимую книжку, обратилась с просьбой, чтобы суд нашел новых опекунов для Мануэля Ороско Денглера. Но “представитель” миссис Денглер “горячо возразил”, ссылаясь на то, что на долю семьи Денглеров итак уже выпало достаточно неприятностей и позора. “Просьба представительницы приюта Фостера отклонена”, – объявлял “Джорнал” через неделю после приговора: на специальном заседании суда судья решил, что “мальчика нужно как можно скорее вернуть к нормальной жизни”. Ребенок должен был возобновить учебу с начала нового семестра. Другой судья считал, что “эту неприятную историю нужно скорее оставить позади” и что Хельга и Мануэль Денглер “должны продолжать жить”. Они считали, что “самое время начать залечивать раны”. И они вдвоем вышли из здания суда, доехали на автобусе до Маффин-стрит и закрыли за собой дверь.
“Это все ложь”, – сказала Хельга Денглер.
Тимоти Андерхилл узнал не только все это, но и кое-что еще: отец Мануэля Ороско Денглера действительно был отцом Мануэля Ороско Денглера.
– Карл Денглер был его настоящим отцом? – отказывался поверить услышанному Майкл.
Они с Андерхиллом возвращались в “Форшеймер” в шесть часов вечера. Светящиеся витрины на Висконсин-авеню проплывали за окнами машины, подобно диораме в музее, – целующаяся парочка, мужчины в широких свитерах “Перри Комо” и фирменных кепках, толпящиеся на площадке для гольфа.
– А кто был его матерью? – спросил Пул, окончательно переставая понимать что-либо.
– Росита Ороско, как и рассказала нам Хельга Денглер. Росита назвала сына Мануэлем и оставила его в больнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175