Коко почувствовал на лице холодные слезы, отвернулся от окна пожилой женщины и зашагал вниз по Уэст Энд-авеню.
Вместо волос у сумасшедшего были веревки, глаза его были красными. Он жил рядом с Коко, но иногда приходил к нему, смеялся и говорил: “Что это за дерьмо на стенах, парень?” Сумасшедший был черным и носил потрепанные одежды черного человека.
События развивались быстро, и Коко быстро двигался по Уэст Энд-авеню. Замерзшие деревья охватывало вдруг пламя, и высокая женщина с красными волосами шептала ему с той стороны улицы:
Раз ты убил их, теперь ты будешь в ответе за них всегда.
Женщина с хриплым голосом знала, что говорила.
Коко перешел широкую и многолюдную Семьдесят вторую улицу и оказался на Бродвее. И вечная тьма покроет все вокруг. Еще немного, и я заставлю содрогнуться и небеса, и землю.
Потому что он подобен очищающему огню.
Если сказать об этом женщине, поймет ли она, как чувствовал он себя в туалете после того, как Билли Дикерсон вышел оттуда. Или в библиотеке, когда джокер, смеясь и кривляясь, выскочил из колоды?
Я не для того все это затеял, чтобы соглашаться на замену, мысленно произнес Коко. И это он тоже должен ей сказать.
Время подобно иголке, а конец – игольному ушку. Когда вы проходите через ушко, вы пытаетесь втащить за собой саму иголку. Вы – человек, хорошо знакомый с горем и отчаянием.
Коко заметил, что на него пялится какой-то человек в золотистой меховой шубе. Его не проймешь враждебными взглядами незнакомцев. Он отвергаем и презираем всеми. Коко отвернулся от мужчины и зашагал дальше, теперь уже по Восьмой авеню. Коко не успел заметить, как кончилась и она. Весь мир блестел и переливался, как блестит и переливается все холодное. Он был снаружи, а не внутри, возвращался в свое убогое жилище, где черный человек ждал его, чтобы поговорить о грехе.
Ухмыляющиеся демоны любили мужчин и женщин, которых они сопровождали в путешествии по вечности, – у демонов был один секрет: они тоже были созданы, чтобы любить и быть любимыми.
– Вы говорите мне? – спросил вдруг пожилой человек с гладким лицом и в грязном черном берете. Этот человек не был одним из привидений в лохмотьях, посланных, чтобы пытать Коко: он говорил по-английски, и у него текло из носа. – Меня зовут Хансен.
– Я агент туристической компании, – сказал ему Коко.
– Что ж, добро пожаловать в Нью-Йорк, – ответил Хансен. – Мне кажется, вы не местный.
– Меня долго не было, но они не дают мне скучать. Ни в каком смысле.
– Это хорошо, – сказал старик. Он был в восторге от того, что ему представилась возможность хоть с кем-то поговорить
Коко спросил, позволит ли Хансен купить ему выпивку, тот согласился с благодарной улыбкой. Они отправились в мексиканский ресторан на Восьмой авеню около Пятьдесят пятой улицы, где Коко заказал “мексиканской выпивки”. Им принесли какой-то супообразной жидкости. У бармена были черные волосы, лицо оливкового цвета и висящие черные усы. Коко он очень понравился. В баре было темно и тепло. Коко нравилась стоявшая здесь тишина, нравились мисочки с солеными чипсами, которые поставили перед ними на стол рядом с другими, с красным соусом. Старик продолжал удивленно моргать, до сих пор не в силах поверить своему счастью.
– Я ветеран, – сказал ему Коко.
– А я там не был.
Старик спросил бармена, что он думает по поводу того парня в библиотеке.
– Он был ошибкой, – сказал Коко. – Бог проморгал.
– О каком парне? – переспросил бармен.
– Газеты продолжают пережевывать этот случай, – пояснил Хансен.
Коко сообщил бармену и Хансену:
– Я – человек, отвергаемый и презираемый, человек, привыкший к горю.
– Я тоже, – сказал бармен.
Старик Хансен поднял стакан и подмигнул Коко.
– Хотите услышать песнь мамонтов? – спросил Коко.
– Мне всегда нравились слоны, – отозвался Хансен.
– И мне, – присоединился бармен.
И Коко исполнил им песнь мамонтов, древнюю настолько, что даже слоны давно забыли, что она означает. А старый Хансен и бармен слушали в благоговейной тишине.

Часть четвертая
В подземном гараже
18
Ступени к небесам
1
Двумя днями раньше Майкл Пул стоял у окна своего номера и глядел на Суравонг-роуд, забитую грузовиками, такси, автомобилями и маленькими крытыми тележками с моторчиками, которые называли здесь “рак-таки”, до такой степени, что казалось, будто все вместе эти транспортные средства образуют некое живое тело.
По ту сторону Суравонг-роуд начинался квартал Пэтпонг, где сейчас как раз начинали открываться бары, секс-шоу и массажные салоны. За спиной Майкла мерно жужжал кондиционер – воздух Бангкока был серым, а день выдался еще жарче, чем в Сингапуре. По комнате, невидимый Майклу, расхаживал Конор Линклейтер. Он то брал со стола книжечку клиента отеля, то начинал пристально рассматривать мебель или изучать открытки, найденные в ящике стола. Он все еще был сильно взволнован тем, что сообщил таксист.
– Нет, вы только подумайте, – бормотал он. – В это невозможно поверить. Этот город сведет меня с ума.
Водитель сначала сообщил им, что отель, в котором друзья решили остановиться, действительно очень комфортабельный, находится он на границе с кварталом Пэтпонг, а затем просто ошеломил Конора, спросив, не желают ли джентльмены, прежде чем отправиться в гостиницу, заехать в массажный салон. Не обычный массажный салон с тощими деревенскими девками, которые не знают, как себя вести, а по-настоящему шикарное место, где изощряются в мастерстве: фарфоровые ванны, шикарные кабинеты, полный массаж тела, девушки, красивые настолько, что кончаешь три раза еще до того, как они прикоснутся к тебе. Он обещал им девушек, красивых как принцессы, как кинозвезды, как на цветной вкладке “Плейбоя”, женщин, роскошных и зовущих, как во сне, со стройными бедрами, с грудями индийских богинь. Шелковая кожа куртизанок, тонкий ум поэтов и дипломатов, гибкость гимнасток, мускулистость пловчих, игривость обезьянок, грация горных козочек и, что привлекательней всего...
– Что привлекательней всего, – продолжал бормотать Конор. – Что привлекательней всего – никакой эмансипации. Как тебе это нравится? Нет, то есть я вовсе не против женской эмансипации. Все на земле – свободные люди, и женщины тоже. Я знаю женщин, в которых больше мужского, чем в некоторых мужчинах. Но сколько всего от них приходится выслушивать, и так ли уж приятно это выслушивать! Особенно в спальне. Большинство их них зарабатывает в два раза больше меня, они работают на компьютерах, управляют офисами и целыми фирмами, они не разрешают даже купить им выпивку, корчат рожи, если пытаешься открыть перед ними дверь. Я хочу сказать, может нам стоило сделать так, как советовал этот парень...
– Ммм... – пробормотал Майкл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175