С тех пор как друзья вышли за пределы Садов, единственным живым существом, которое они увидели, был шофер в форме и темных очках, сидевший за рулем “Мерседеса 500 сел”.
– Мы, должно быть, прошли уже около мили, – сказал Биверс. Он давно уже вырвал из путеводителя карту города и теперь постоянно вертел ее в руках. – Можете сами возвращаться в Сады, если хотите. А я уверен, что на вершине этого холма что-то должно быть. Черт побери, никак не могу найти на этой долбаной карте, где же мы находимся. – Гарри вдруг остановился как вкопанный и уставился на какую-то надпись на коварной карте. – Тупое дерьмо этот Андерхилл, – сказал он.
– Почему? – спросил Конор.
– Буги-стрит – вовсе не Буги-стрит. Этот безмозглый попугай не знал, о чем говорит. Это Бугис-стрит. Это просто должна быть Бугис-стрит, больше здесь нет ничего даже близко похожего по названию.
– Но я думал, таксист...
– И все равно Бугис-стрит, здесь же ясно написано, – Гарри сердито посмотрел на друзей. – Если Андерхилл и сам толком не знал, куда отправляется, как, черт возьми, должны мы его искать?
Они побрели дальше по холму и вскоре оказались на перекрестке без единого дорожного знака. Биверс решительно свернул вправо. Конор попытался было протестовать, что центр года и их отель находятся совсем в другой стороне, но Биверс продолжал идти вперед, пока Майкл с Конором не сдались и не последовали за ним.
Через полчаса перед ними остановилось такси, водитель которого был очень удивлен, заполучив пассажиров в этом месте.
– Отель “Марко Поло”, – сказал Биверс таксисту. Он тяжело дышал, лицо пошло пятнами, причем уже невозможно было понять, были это красные пятна на белом фоне или же наоборот. На спине пиджака виднелась мокрая от пота полоса, которая шла от плеча к плечу.
– Мне просто необходимо принять душ и немного поспать, – сказал Гарри.
– Но почему вы шли в противоположном направлении? – удивлялся водитель.
Биверс отказался что-либо комментировать.
– Эй, – сказал Конор. – У нас тут вышел маленький спор: как называется улица – Буги-стрит или Бугис-стрит?
– Это одно и то же, – ответил водитель.
15
Встреча с Лолой в парке
1
Что касается Конора Линклейтера, то ему весь этот спор по поводу названия улицы казался полной чепухой. Когда таксист, который вез друзей из ресторана, показал им на начало этой улицы, Конору подумалось, что это как раз подходящее место для Тима Андерхилла. Море огней, неоновые вывески баров, толпы людей, пришедших поразвлечься. Но, оказавшись на самой улице и увидев этих людей вблизи, без труда можно было понять, что Тиму Андерхиллу некуда было идти вместе с ними. Седеющие леди с дряблой кожей рука об руку со своими партнерами в мешковатых шортах и рубашках. Где бы вы ни встретили этих людей, у них всегда был характерный для туристов испуганный вид потерявшегося ребенка, как будто все, на что они смотрят, имело не большее отношение к действительности, чем телевизионная реклама туристических агентств. Больше половины людей, которые прогуливались туда-сюда по Бугис-стрит, наверняка прибыли на автобусах с надписью “Жасмин фар Ист Тур”, припаркованных у въезда на улицу. Над головами гуляющих развевалось бледно-голубое знамя, которое держала в руках веселая хорошенькая блондинка в накрахмаленном блейзере того же цвета.
Конор понимал, что он не может не обращать внимания на своих соотечественников, добравшихся сюда из Саут-Норуолк на увеселительную прогулку, как это делала половина прохожих на Бугис-стрит. Парни с хитрыми физиономиями сновали туда-сюда, заходя время от времени в бары и магазины. Почему-то парочками прогуливались проститутки в париках и облегающих платьях. Все игроки Сингапура, казалось, тоже собирались на этой улице, причем они, видимо, развили в себе способность избирательного зрения и туристов не замечали в упор.
Из всего разнообразия звуков Бугис-стрит Конору удалось уловить обрывок песни “Ролинг Стоунз” “Джек-попрыгун”, какую-то песенку из ковбойского фильма, причем обе эти мелодии боролись с какой-то душераздирающей какофонией, которая, видимо, должна была быть китайской оперой – на деле же скрипучие голоса тянули нечто такое, отчего и у дворового пса разболелась бы голова. Звуки эти доносились из баров, над входами в которые висели маленькие стереоколонки, большей частью прямо над головами кланяющихся швейцаров. От всего этого у Конора постепенно разболелась голова. Не помогла, видимо, и порция бренди, выпитая за обедом в ресторане, даже если это действительно было “Экс-оу”, которое Гарри Биверс называл жидким золотом. Конор уныло плелся за Биверсом и Пулом с таким чувством, будто все цимбалы на свете находятся сейчас у него в ушах.
– Можно начать и отсюда, – сказал Майкл Пул, поворачивая к бару под названием “Восточная песня”. Заметив их, швейцар немедленно выпрямился и начал размахивать обеими руками, крича:
– Заходите в “Восточную песню”. “Восточная песня” – ваш бар. Лучший бар на Бугис-стрит. Все американцы ходят только сюда.
Возле двери маленький человечек в грязном халате, обнажая в улыбке редкие желтые зубы, театрально простирал руки в сторону стоящего рядом стенда с фотографиями. Фотографии были черно-белые, восемь на двенадцать, внизу под каждой было напечатано имя изображенной на них звезды. Дон, Роуз, Хотлипс, Рейвен, Билли Блю... приоткрытые рты, неестественно изогнутые шеи, восточные лица в обрамлении мягких черных волос.
– Четыре доллара, – повторял человечек.
Гарри Биверс схватил Конора за руку и втолкнул его в открытую дверь. Воздух, нагнетаемый кондиционерами, охладил пылающий лоб Конора. Он вырвал руку. Американцы, сидящие парами, как куры на насесте, на табуретках возле стойки, как по команде обернулись и улыбками встретили вошедших.
– Здесь ловить нечего, – прокомментировал Гарри Биверс. – Одна из стоянок туристических автобусов. Первый бар, у самого начала улицы, единственное место, где эти птички чувствуют себя в безопасности.
– Давай все равно спросим, – возразил Майкл Пул. По меньшей мере половину бара оккупировали американские парочки лет шестидесяти-семидесяти. Конору слышно было, как кто-то пытается мучить пианино. Из общего гула голосов ему удалось выделить голос пожилой женщины, называвшей кого-то “сынок” и интересовавшейся, где его табличка с именем, которая должна бы висеть на груди. Конор с трудом понял, что женщина обращается к нему.
– Ты должен заказать себе выпивку, сынок, – говорила она. – и ты должен носить табличку. Мы ведь развлекаемся здесь все вместе.
Конор взглянул на женщину с морщинистым лицом, покрытым светло-коричневым загаром, на груди которой действительно красовалась табличка с надписью:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
– Мы, должно быть, прошли уже около мили, – сказал Биверс. Он давно уже вырвал из путеводителя карту города и теперь постоянно вертел ее в руках. – Можете сами возвращаться в Сады, если хотите. А я уверен, что на вершине этого холма что-то должно быть. Черт побери, никак не могу найти на этой долбаной карте, где же мы находимся. – Гарри вдруг остановился как вкопанный и уставился на какую-то надпись на коварной карте. – Тупое дерьмо этот Андерхилл, – сказал он.
– Почему? – спросил Конор.
– Буги-стрит – вовсе не Буги-стрит. Этот безмозглый попугай не знал, о чем говорит. Это Бугис-стрит. Это просто должна быть Бугис-стрит, больше здесь нет ничего даже близко похожего по названию.
– Но я думал, таксист...
– И все равно Бугис-стрит, здесь же ясно написано, – Гарри сердито посмотрел на друзей. – Если Андерхилл и сам толком не знал, куда отправляется, как, черт возьми, должны мы его искать?
Они побрели дальше по холму и вскоре оказались на перекрестке без единого дорожного знака. Биверс решительно свернул вправо. Конор попытался было протестовать, что центр года и их отель находятся совсем в другой стороне, но Биверс продолжал идти вперед, пока Майкл с Конором не сдались и не последовали за ним.
Через полчаса перед ними остановилось такси, водитель которого был очень удивлен, заполучив пассажиров в этом месте.
– Отель “Марко Поло”, – сказал Биверс таксисту. Он тяжело дышал, лицо пошло пятнами, причем уже невозможно было понять, были это красные пятна на белом фоне или же наоборот. На спине пиджака виднелась мокрая от пота полоса, которая шла от плеча к плечу.
– Мне просто необходимо принять душ и немного поспать, – сказал Гарри.
– Но почему вы шли в противоположном направлении? – удивлялся водитель.
Биверс отказался что-либо комментировать.
– Эй, – сказал Конор. – У нас тут вышел маленький спор: как называется улица – Буги-стрит или Бугис-стрит?
– Это одно и то же, – ответил водитель.
15
Встреча с Лолой в парке
1
Что касается Конора Линклейтера, то ему весь этот спор по поводу названия улицы казался полной чепухой. Когда таксист, который вез друзей из ресторана, показал им на начало этой улицы, Конору подумалось, что это как раз подходящее место для Тима Андерхилла. Море огней, неоновые вывески баров, толпы людей, пришедших поразвлечься. Но, оказавшись на самой улице и увидев этих людей вблизи, без труда можно было понять, что Тиму Андерхиллу некуда было идти вместе с ними. Седеющие леди с дряблой кожей рука об руку со своими партнерами в мешковатых шортах и рубашках. Где бы вы ни встретили этих людей, у них всегда был характерный для туристов испуганный вид потерявшегося ребенка, как будто все, на что они смотрят, имело не большее отношение к действительности, чем телевизионная реклама туристических агентств. Больше половины людей, которые прогуливались туда-сюда по Бугис-стрит, наверняка прибыли на автобусах с надписью “Жасмин фар Ист Тур”, припаркованных у въезда на улицу. Над головами гуляющих развевалось бледно-голубое знамя, которое держала в руках веселая хорошенькая блондинка в накрахмаленном блейзере того же цвета.
Конор понимал, что он не может не обращать внимания на своих соотечественников, добравшихся сюда из Саут-Норуолк на увеселительную прогулку, как это делала половина прохожих на Бугис-стрит. Парни с хитрыми физиономиями сновали туда-сюда, заходя время от времени в бары и магазины. Почему-то парочками прогуливались проститутки в париках и облегающих платьях. Все игроки Сингапура, казалось, тоже собирались на этой улице, причем они, видимо, развили в себе способность избирательного зрения и туристов не замечали в упор.
Из всего разнообразия звуков Бугис-стрит Конору удалось уловить обрывок песни “Ролинг Стоунз” “Джек-попрыгун”, какую-то песенку из ковбойского фильма, причем обе эти мелодии боролись с какой-то душераздирающей какофонией, которая, видимо, должна была быть китайской оперой – на деле же скрипучие голоса тянули нечто такое, отчего и у дворового пса разболелась бы голова. Звуки эти доносились из баров, над входами в которые висели маленькие стереоколонки, большей частью прямо над головами кланяющихся швейцаров. От всего этого у Конора постепенно разболелась голова. Не помогла, видимо, и порция бренди, выпитая за обедом в ресторане, даже если это действительно было “Экс-оу”, которое Гарри Биверс называл жидким золотом. Конор уныло плелся за Биверсом и Пулом с таким чувством, будто все цимбалы на свете находятся сейчас у него в ушах.
– Можно начать и отсюда, – сказал Майкл Пул, поворачивая к бару под названием “Восточная песня”. Заметив их, швейцар немедленно выпрямился и начал размахивать обеими руками, крича:
– Заходите в “Восточную песню”. “Восточная песня” – ваш бар. Лучший бар на Бугис-стрит. Все американцы ходят только сюда.
Возле двери маленький человечек в грязном халате, обнажая в улыбке редкие желтые зубы, театрально простирал руки в сторону стоящего рядом стенда с фотографиями. Фотографии были черно-белые, восемь на двенадцать, внизу под каждой было напечатано имя изображенной на них звезды. Дон, Роуз, Хотлипс, Рейвен, Билли Блю... приоткрытые рты, неестественно изогнутые шеи, восточные лица в обрамлении мягких черных волос.
– Четыре доллара, – повторял человечек.
Гарри Биверс схватил Конора за руку и втолкнул его в открытую дверь. Воздух, нагнетаемый кондиционерами, охладил пылающий лоб Конора. Он вырвал руку. Американцы, сидящие парами, как куры на насесте, на табуретках возле стойки, как по команде обернулись и улыбками встретили вошедших.
– Здесь ловить нечего, – прокомментировал Гарри Биверс. – Одна из стоянок туристических автобусов. Первый бар, у самого начала улицы, единственное место, где эти птички чувствуют себя в безопасности.
– Давай все равно спросим, – возразил Майкл Пул. По меньшей мере половину бара оккупировали американские парочки лет шестидесяти-семидесяти. Конору слышно было, как кто-то пытается мучить пианино. Из общего гула голосов ему удалось выделить голос пожилой женщины, называвшей кого-то “сынок” и интересовавшейся, где его табличка с именем, которая должна бы висеть на груди. Конор с трудом понял, что женщина обращается к нему.
– Ты должен заказать себе выпивку, сынок, – говорила она. – и ты должен носить табличку. Мы ведь развлекаемся здесь все вместе.
Конор взглянул на женщину с морщинистым лицом, покрытым светло-коричневым загаром, на груди которой действительно красовалась табличка с надписью:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175