Пул вдруг понял, что между его тенью и тенью Биверса появилась еще одна. Он вздрогнул, чувствуя себя как ребенок, застигнутый в тот момент, когда он собирался что-то стащить.
– Извините, пожалуйста, – произнес мужчина. – Я не хотел вас испугать.
Это был полный китаец в черных брюках и черной шелковой рубашке.
– Интересуетесь домом?
– А вы его владелец? – спросил Пул. Он так и не мог понять, откуда взялся этот человек, появившийся бесшумно, как призрак.
– Я не только владелец, я еще и живу по соседству. – Мужчина махнул рукой в сторону виллы, стоявшей буквально в нескольких шагах чуть выше на холме, которая была почти скрыта ветками деревьев.
– Я увидел, как вы входите, и заторопился сюда, потому что боялся, что здесь могут устроить оргию – подростки иногда забираются в пустой дом. Молодежь ведь везде одинакова, правда? – Смех хозяина напоминал лай. – Но, увидев вас, я понял, что вряд ли вы решили совершить здесь акт вандализма.
– Ну конечно же, нет, – заверил китайца Гарри Биверс. Взглянув краем глаза на Майкла, он решил, однако, не говорить, что они полицейские из Нью-Йорка.
– Мы – друзья людей, которых здесь убили, и раз уж мы оказались в Сингапуре, то решили заглянуть сюда и посмотреть, где это произошло.
– Какое несчастье, – сказал хозяин. – Ваша утрата – моя утрата.
– Вы очень добры, – ответил Пул.
– Я имею в виду коммерческую сторону. С тех пор как это случилось, никто не хочет даже осмотреть этот дом. А если бы даже и захотели, я не смог бы пустить их внутрь, потому что полиция все здесь опечатала, – он указал на выцветшую под дождем желтую бумажку, очевидно, содержащую запрет на вход в виллу, и на печать на входной двери. – Мы не смогли даже отмыть кровь. О, простите, я не подумал. Я очень сожалею о том, что произошло с вашими друзьями, и искренне сочувствую вашему горю. – Было видно, что хозяин смущен. – В Сент-Луисе сейчас холодно? Как вам нравится климат Сингапура?
– А вы ничего не слышали? – спросил Биверс.
– Той ночью нет. Но вообще я слышал его много раз.
– Много раз? – переспросил Майкл.
– Я слышал его уже давно. Подросток. Он особенно не шумел. Просто паренек прокрадывался сюда по ночам, бесшумно, как тень. Мне ни разу не удалось его поймать.
– Но вы видели его?
– Однажды. Со спины. Я вышел из дома и увидел, как он крадется между деревьями. Я окликнул его, но парень не остановился. А вы бы на его месте остановились? Он был маленького роста – совсем мальчишка. Я вызвал полицию, но они никого не нашли, а стало быть, некого было и выдворять. Я стал запирать дом, но он всегда находил способ пробраться туда.
– Он был китаец?
– Конечно. По крайней мере, мне так показалось. Впрочем, я ведь видел только его спину.
– Вы думаете, что это он совершил убийства?
– Не знаю. Конечно, это не исключено, но точно сказать не могу. Он казался таким безобидным.
– А что вы имели в виду, когда сказали, что слышали его?
– Я слышал, как он поет.
– И что же он пел?
– Какую-то песню на иностранном языке. Это не мог быть ни один из диалектов китайского и не английский или французский. Иногда я думал, что, может быть, это польский. Как же там было? – китаец рассмеялся. – “Рип-э-рип-э-рип-элоу”, – пропел он слова почти без мелодии и рассмеялся опять. – Да так грустно. Два или три раза я слышал, как из дома доносится эта песня, сидя вечером у себя во дворе. Я подкрадывался так тихо, как только мог, но он всегда слышал, как я подхожу, и прятался где-то, пока я не уставал искать. В конце концов я смирился с ним.
– Смирились со взломщиком? – удивился Биверс.
– Я стал относиться к пареньку как к своего рода забавному зверенышу. Он и жил-то как маленький зверь. Вреда от него никакого не было – он только пел свою странную грустную песенку. “Рип-э-рип-э-рип-элоу”.
Китаец вдруг показался Майклу каким-то одиноким. Он попытался представить себе американского домовладельца, выглядящего одиноким в шелковой рубахе и первоклассных мокасинах, но не смог.
– Парень, должно быть, ушел отсюда еще до убийства, – хозяин посмотрел на часы. – Вам нужно что-нибудь еще?
Китаец помахал вслед Майклу и Гарри, когда они вышли на Назим-хилл, и продолжал махать, когда они направились на Орчад-роуд, чтобы поймать такси.
Как только шофер такси указал им на отель “Гудвуд Парк”, друзья сразу поняли, где именно было обнаружено тело Клива Маккенна. Отель стоял на склоне холма, обращенном в сторону деловой части города. Выйдя из такси, друзья прошли мимо зарослей кустарника и поглядели вниз с холма. Там были заросли какого-то жесткого темно-зеленого растения, по виду напоминавшего мирт.
– Вот тут он его и прикончил, – сказал Биверс. – Они, наверное, встретились в баре. “Выйдем на воздух, здесь душно”. И ножом его. “Прощай, Клив”. Интересно, узнаем ли мы что-нибудь стоящее у портье?
Подойдя к конторке, Биверс спросил:
– Не проживал ли в отеле примерно в то время, когда убили мистера Маккенна, некий мистер Андерхилл? – В руках Гарри держал сложенную десятидолларовую банкноту.
Клерк забарабанил по клавишам компьютера, стоящего перед ним на столе. Он совершенно обескуражил Майкла, сообщив, что за шесть дней до того, как обнаружили тело, в отеле ожидали прибытия некоего мистера Тимоти Андерхилла, но он так и не приехал, хотя номер на его имя был заказан.
– Очко! – провозгласил Биверс. Клерк потянулся за банкнотой, но Гарри убрал руку. – У вас есть адрес этого Андерхилла?
– Конечно, – ответил клерк. – Нью-Йорк, Гранд-стрит пятьдесят шесть.
– А как он сделал заказ?
– Здесь не помечено. Наверное, по телефону, и номера кредитной карточки тоже нет.
– Не написано, откуда он звонил? Клерк покачал головой.
– Это плохо. – Биверс спрятал банкноту и кивнул Майклу в направлении выхода.
Они снова оказались на палящем солнце.
– Но зачем ему понадобилось называться настоящим именем, если он собирался платить наличными? – спросил Пул.
– Майкл, Андерхилл всю жизнь был такого высокого о себе мнения, что, видимо, посчитал, что ему все сойдет с рук. И согласись, Майкл, он ведь явно не в себе: убивать людей – это вряд ли можно назвать логичным поведением. А ты хочешь, чтобы я сказал тебе, почему он назвался настоящим именем. Зато как я сэкономил десять баксов. – Биверс кивнул швейцару, который тут же засвистел, подзывая такси.
– Ты знаешь, – сказал Майкл, – мне кажется, я уже слышал этот адрес – Нью-Йорк, Гранд-стрит пятьдесят шесть.
* * *
– О, Господи, Майкл!!!
– Что такое?
– Ресторан Пумо, болван! “Сайгон” находится на Гранд-стрит Пятьдесят шесть, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, Соединенные Штаты Америки.
* * *
Плантейшн-роуд начиналась у высокого здания отеля на углу улицы с движением в шесть полос и очень быстро превращалась в комфортабельный элитарный район, сплошь состоящий из длинных одноэтажных домов за запертыми воротами в окружении зеленых лужаек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175