.. ну как они могли оставить такой многообещающий
проект, как "приращение", всего лишь потому, что первый блин вышел комом?
- Им было страшно продолжать. - Маклин хмыкнул. - Они испугались нас.
Веки Паухатана ходили вверх-вниз. Он по-прежнему делал один глубокий
вдох за другим.
Гордон не верил своим глазам. С Паухатаном определенно происходило
что-то странное. На его голых плечах и груди то и дело выступали капельки
пота, тут же смываемые дождем. Его мышцы трепетали, словно от судорог.
Гордон испугался, что он обессилеет, распластается в грязи прямо у
него на глазах. Голос Паухатана звучал как бы издалека, словно говоривший
был немного не в себе:
- ...новые импланты никогда не достигали таких размеров и такой
силы... Зато они сосредоточились на замещающей подготовке, восточных
искусствах, биоэнергетике...
Маклин закинул голову и захохотал:
- "Приращенные" неохиппи?! Вот это да, Паухатан! Что за чушь! Но зато
смешно!
Паухатан его не слушал. Он как будто все больше сосредотачивался на
чем-то понятном только ему, его губы шевелились, словно он проговаривал
нечто, издавна засевшее у него в памяти.
Гордон то и дело вытирал с лица дождевую влагу, чтобы получше
вглядеться в происходящее. По рукам и плечам Паухатана, а потом по шее и
по груди стали разбегаться какие-то бороздки. Дрожь его обрела
ритмичность, словно он вызывал ее преднамеренно.
- Процесс требует большого количества воздуха, - как ни в чем не
бывало объяснял Паухатан. По-прежнему глубоко дыша, он начал
распрямляться.
Теперь Маклину стало не до смеха. Он широко открыл глаза, не веря
представшей перед ним картине.
Паухатан продолжал говорить:
- Мы - пленники, заключенные в похожих клетках, хотя вы, сдается мне,
наслаждаетесь своей неволей. Мы похожи тем, что попали в ловушку гордыни
последних заносчивых предвоенных лет...
- Неужели и ты?..
- Оставьте, генерал! - Паухатан снисходительно улыбнулся недавнему
победителю. - Откуда столько удивления? Ведь не воображали же вы, что ваше
поколение - последнее?
Маклин, кажется, пришел к тому же заключению, что и Гордон: Джордж
Паухатан просто занимает его разговором, выигрывая время.
- Маклин! - крикнул Гордон. Но отвлечь внимание холниста ему не
удалось. Длинный нож, напоминающий формой мачете, блеснул в свете фонаря,
занесенный над попавшей в тиски правой рукой горца.
Паухатан, еще не до конца выпрямившись и не подготовившись к атаке,
все же каким-то чудом отреагировал на опасность: лезвие лишь слегка
оцарапало его, ибо он успел свободной рукой перехватить запястье Маклина.
Холнист взревел, и единоборство возобновилось. Более сильный,
обладающий более мощной мускулатурой генерал должен был вот-вот
располосовать Паухатану руку.
Неожиданное движение бедром - и горец упал вперед, отправив Маклина
через голову кувырком. Генерал пружинисто вскочил на ноги и снова бросился
в атаку. Теперь они перемещались все быстрее, крутились как спицы в
колесе, поочередно швыряя друг друга наземь. Еще немного - и они пропали в
темноте, выступив за круг света. Раздался звук тяжелого падения, потом
еще... Гордону казалось, что рядом топчется стадо слонов.
Превозмогая боль, причиняемую каждым движением, он пополз прочь от
освещенного места, чтобы хоть что-то разглядеть в потемках, и привалился к
стволу поваленного кедра. Но сколько он ни всматривался туда, где исчезли
соперники, ему не удавалось ничего увидеть. Пришлось следить за сражением,
ориентируясь по шуму и переполоху среди мелких лесных обитателей,
уступающих дорогу сцепившимся гигантам.
Когда дерущиеся снова переместились ближе к фонарю, одежда свисала с
них клочьями, по телам сбегали розовые струйки. Ножа не было видно, но
даже безоружные оба соперника внушали ужас. Перед их натиском не могло
устоять ни одно деревце; за ними тянулась полоса будто перепаханной земли.
В этой схватке было не до ритуалов, в ней не осталось ни капли
изящества. Тот, что пониже ростом, но мощнее, старался сойтись с
соперником вплотную и обхватить его; другой, что повыше, держался на
расстоянии и осыпал противника ударами, от которых вибрировал воздух,
казалось, на милю вокруг.
"Не преувеличивай! - осадил себя Гордон. - Они всего лишь люди,
причем немолодые..."
И все же какая-то часть его существа, не внемля голосу разума,
сохраняла наивную атавистическую веру в гигантов, в богов в человеческом
обличье, чьи битвы заставляли вскипать моря и сокрушали горные кряжи.
Когда соперники снова исчезли в темноте, сознание Гордона, словно
защищаясь от жутких впечатлений, как это иногда случалось с ним,
переключилось на другое - и это в самый-то неподходящий момент. Он вдруг
стал вспоминать о том, что феномен "приращения", подобно многим новым
открытиям, был впервые применен в военных целях. Так происходило сплошь и
рядом; иные сферы применения достижений человеческого разума обозначались
потом: взять хоть химию, хоть авиацию или технологию "Звездных войн"...
Подлинное предназначение открытия становилось очевидным лишь спустя
какое-то время.
Что произошло бы, не случись Светопреставление? Если бы эта чудесная
технология, помноженная на захватившие весь мир идеалы Нового Ренессанса,
сделалась достоянием всего человечества, то...
Какие горизонты открылись бы тогда перед родом людским! Не осталось
бы ничего невозможного!
Прижимаясь спиной к коре старого кедра, Гордон сумел-таки подняться.
Сперва он просто стоял, пошатываясь, затем, сильно хромая, тихонько
двинулся к месту схватки. Ему и в голову не приходило попытаться спастись
бегством - напротив, его неумолимо тянуло сделаться свидетелем последнего
из великих чудес XX столетия, которое разворачивалось сейчас под дождевыми
струями, в лесу наступающего каменного века, озаряемом молниями.
Окружающие поляну заросли, превращенные дерущимися в труху, еще
как-то освещались фонарем, но скоро Гордон оказался в непроглядной
темноте. Он ориентировался по звукам, пока все не стихло. Не стало ни
криков, ни тяжелых ударов - гремели лишь раскаты грома да шумела
неподалеку река.
Глаза постепенно привыкли к темноте. Прикрыв их ладонью от дождя,
Гордон наконец разглядел на фоне серых туч две темные фигуры, качающиеся
на вершине утеса, нависшего над рекой. Одна была кряжистой, с мощной шеей,
и напоминала быка Минотавра. Вторая больше походила на человеческую, но
смущали длинные волосы, которые развевались на ветру подобно
исполосованному непогодой знамени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
проект, как "приращение", всего лишь потому, что первый блин вышел комом?
- Им было страшно продолжать. - Маклин хмыкнул. - Они испугались нас.
Веки Паухатана ходили вверх-вниз. Он по-прежнему делал один глубокий
вдох за другим.
Гордон не верил своим глазам. С Паухатаном определенно происходило
что-то странное. На его голых плечах и груди то и дело выступали капельки
пота, тут же смываемые дождем. Его мышцы трепетали, словно от судорог.
Гордон испугался, что он обессилеет, распластается в грязи прямо у
него на глазах. Голос Паухатана звучал как бы издалека, словно говоривший
был немного не в себе:
- ...новые импланты никогда не достигали таких размеров и такой
силы... Зато они сосредоточились на замещающей подготовке, восточных
искусствах, биоэнергетике...
Маклин закинул голову и захохотал:
- "Приращенные" неохиппи?! Вот это да, Паухатан! Что за чушь! Но зато
смешно!
Паухатан его не слушал. Он как будто все больше сосредотачивался на
чем-то понятном только ему, его губы шевелились, словно он проговаривал
нечто, издавна засевшее у него в памяти.
Гордон то и дело вытирал с лица дождевую влагу, чтобы получше
вглядеться в происходящее. По рукам и плечам Паухатана, а потом по шее и
по груди стали разбегаться какие-то бороздки. Дрожь его обрела
ритмичность, словно он вызывал ее преднамеренно.
- Процесс требует большого количества воздуха, - как ни в чем не
бывало объяснял Паухатан. По-прежнему глубоко дыша, он начал
распрямляться.
Теперь Маклину стало не до смеха. Он широко открыл глаза, не веря
представшей перед ним картине.
Паухатан продолжал говорить:
- Мы - пленники, заключенные в похожих клетках, хотя вы, сдается мне,
наслаждаетесь своей неволей. Мы похожи тем, что попали в ловушку гордыни
последних заносчивых предвоенных лет...
- Неужели и ты?..
- Оставьте, генерал! - Паухатан снисходительно улыбнулся недавнему
победителю. - Откуда столько удивления? Ведь не воображали же вы, что ваше
поколение - последнее?
Маклин, кажется, пришел к тому же заключению, что и Гордон: Джордж
Паухатан просто занимает его разговором, выигрывая время.
- Маклин! - крикнул Гордон. Но отвлечь внимание холниста ему не
удалось. Длинный нож, напоминающий формой мачете, блеснул в свете фонаря,
занесенный над попавшей в тиски правой рукой горца.
Паухатан, еще не до конца выпрямившись и не подготовившись к атаке,
все же каким-то чудом отреагировал на опасность: лезвие лишь слегка
оцарапало его, ибо он успел свободной рукой перехватить запястье Маклина.
Холнист взревел, и единоборство возобновилось. Более сильный,
обладающий более мощной мускулатурой генерал должен был вот-вот
располосовать Паухатану руку.
Неожиданное движение бедром - и горец упал вперед, отправив Маклина
через голову кувырком. Генерал пружинисто вскочил на ноги и снова бросился
в атаку. Теперь они перемещались все быстрее, крутились как спицы в
колесе, поочередно швыряя друг друга наземь. Еще немного - и они пропали в
темноте, выступив за круг света. Раздался звук тяжелого падения, потом
еще... Гордону казалось, что рядом топчется стадо слонов.
Превозмогая боль, причиняемую каждым движением, он пополз прочь от
освещенного места, чтобы хоть что-то разглядеть в потемках, и привалился к
стволу поваленного кедра. Но сколько он ни всматривался туда, где исчезли
соперники, ему не удавалось ничего увидеть. Пришлось следить за сражением,
ориентируясь по шуму и переполоху среди мелких лесных обитателей,
уступающих дорогу сцепившимся гигантам.
Когда дерущиеся снова переместились ближе к фонарю, одежда свисала с
них клочьями, по телам сбегали розовые струйки. Ножа не было видно, но
даже безоружные оба соперника внушали ужас. Перед их натиском не могло
устоять ни одно деревце; за ними тянулась полоса будто перепаханной земли.
В этой схватке было не до ритуалов, в ней не осталось ни капли
изящества. Тот, что пониже ростом, но мощнее, старался сойтись с
соперником вплотную и обхватить его; другой, что повыше, держался на
расстоянии и осыпал противника ударами, от которых вибрировал воздух,
казалось, на милю вокруг.
"Не преувеличивай! - осадил себя Гордон. - Они всего лишь люди,
причем немолодые..."
И все же какая-то часть его существа, не внемля голосу разума,
сохраняла наивную атавистическую веру в гигантов, в богов в человеческом
обличье, чьи битвы заставляли вскипать моря и сокрушали горные кряжи.
Когда соперники снова исчезли в темноте, сознание Гордона, словно
защищаясь от жутких впечатлений, как это иногда случалось с ним,
переключилось на другое - и это в самый-то неподходящий момент. Он вдруг
стал вспоминать о том, что феномен "приращения", подобно многим новым
открытиям, был впервые применен в военных целях. Так происходило сплошь и
рядом; иные сферы применения достижений человеческого разума обозначались
потом: взять хоть химию, хоть авиацию или технологию "Звездных войн"...
Подлинное предназначение открытия становилось очевидным лишь спустя
какое-то время.
Что произошло бы, не случись Светопреставление? Если бы эта чудесная
технология, помноженная на захватившие весь мир идеалы Нового Ренессанса,
сделалась достоянием всего человечества, то...
Какие горизонты открылись бы тогда перед родом людским! Не осталось
бы ничего невозможного!
Прижимаясь спиной к коре старого кедра, Гордон сумел-таки подняться.
Сперва он просто стоял, пошатываясь, затем, сильно хромая, тихонько
двинулся к месту схватки. Ему и в голову не приходило попытаться спастись
бегством - напротив, его неумолимо тянуло сделаться свидетелем последнего
из великих чудес XX столетия, которое разворачивалось сейчас под дождевыми
струями, в лесу наступающего каменного века, озаряемом молниями.
Окружающие поляну заросли, превращенные дерущимися в труху, еще
как-то освещались фонарем, но скоро Гордон оказался в непроглядной
темноте. Он ориентировался по звукам, пока все не стихло. Не стало ни
криков, ни тяжелых ударов - гремели лишь раскаты грома да шумела
неподалеку река.
Глаза постепенно привыкли к темноте. Прикрыв их ладонью от дождя,
Гордон наконец разглядел на фоне серых туч две темные фигуры, качающиеся
на вершине утеса, нависшего над рекой. Одна была кряжистой, с мощной шеей,
и напоминала быка Минотавра. Вторая больше походила на человеческую, но
смущали длинные волосы, которые развевались на ветру подобно
исполосованному непогодой знамени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89