Все расстояния в Лионее и без того были кукольными, ну а если учесть, что финансовый кризис резко сократил население Лионеи, равно как и количество машин, то на улицах можно было безо всяких помех устраивать гонки.
Однако Бернар не спешил. Настя не знала, был ли он другом Филиппа Петровича или же просто коллегой, но возвращение в дом погибшего было для гвардейца делом скорбным и неторопливым.
– Вот, – сказал Бернар, отперев дверь и пропустив Настю вперед. Филипп Петрович жил в небольшой квартире на втором этаже старого каменного дома. Из окон виднелись горы и краешек королевского дворца. Комнаты были почти пустыми, и Настя недоуменно обернулась на Бернара: поиск замочной скважины вряд ли имел здесь шансы на успех.
– Когда это случилось, – сказал Бернар, не переступая порога, – вещи были собраны и отправлены родственникам, в Россию. Вещей было немного.
– То есть среди этих вещей, отправленных в Россию, вполне могла быть шкатулка, ключ от которой я держу в руке? – уточнила Настя. – То есть мы зря теряем время?
– Мне кажется, – Бернар наморщил лоб. – Там не было никаких шкатулок. Одежда, магнитофон, еще какая-то ерунда…
Настя слушала его вполуха, а сама прошлась по квартире, надеясь наткнуться на какой-нибудь тайник, который будет так любезен, что сам бросится ей в глаза.
– …книги и велосипед, – закончил Бернар.
– Никаких тайников, – в тон ему ответила Настя. – Может, это ключ от почтового ящика?
– Почтовые ящики тут не запираются.
– Разумеется, – пробормотала Настя и еще раз посмотрела на ключ. Тот был довольно большим и плоским и вряд ли мог подходить к средневековому ларцу с сокровищами. Да и с какой стати Филипп Петрович оставил бы ей ларец с сокровищами?
– А что он мог тебе оставить? – спросил Бернар, и Настя вздрогнула от неожиданного совпадения мыслей.
– Понятия не имею, – сказала она. – Мы с ним не виделись почти год, потом встретились на похоронах Анжелы, а потом он уехал за Елизаветой. И все. Я не знаю, что он мог мне оставить. А где вообще нашли этот ключ?
– В его кабинете. В нижнем ящике стола, под бумагами.
– А может быть, в кабинете и стоит поискать замок для этого ключа?
– Может быть, – сказал Бернар, посторонился, пропуская Настю, и запер дверь, так и не переступив порог квартиры Филиппа Петровича.
Кабинет Филиппа Петровича был закрыт, впрочем, как и большинство кабинетов в здании королевской службы безопасности. Чтобы попасть туда, нужна была санкция Смайли, а Смайли был во дворце, но, благодаря трижды благословенным игрушечным лионейским расстояниям, минут через десять после телефонного звонка он лично появился перед запертой дверью и одарил Настю и Бернара хмурым взглядом. Бернар мог подумать, что Смайли раздражен необходимостью бегать со связкой ключей, однако Настя знала, что настроение Смайли испорчено не сегодня и испорчено вовсе не связкой ключей и нехваткой персонала.
– Что еще за ключ подарил тебе Филипп? – спросил Смайли. Настя показала.
– И ты думаешь, что он отпирает что-то в его кабинете? – Смайли мельком взглянул на ключ и двинулся было открывать кабинет, но потом остановился, обернулся и поманил Настю пальцем.
– Покажи мне еще раз, – попросил он. Настя исполнила просьбу и с удивлением увидела, как на хмуром лице гнома прорезается неуместная улыбка.
– Дураки вы, – сказал Смайли. – Я знаю, откуда этот ключ, – он посмотрел на озадаченную его улыбкой Настю и пояснил: – Я радуюсь, что есть еще на свете какие-то вопросы, на которые можно найти ответы вот так легко, – он щелкнул пальцами. – Вы бегаете по городу и ищете замок, а я знаю, откуда этот ключ. Вот и все.
Ключ оказался от личного оружейного шкафчика Филиппа Петровича, а шкафчик располагался в подвале, и чтобы попасть в подвал, опять-таки нужна была санкция Смайли, а также его громыхающая связка ключей.
Гном отпер дверь и попросил Бернара включить свет. На потолке зажглась длинная полоса люминесцентных ламп, высветив узкое помещение наподобие физкультурной раздевалки: два ряда шкафчиков и лавки между ними.
– Его номер тридцать два, – сказал Смайли.
– Спасибо за помощь, – ответила Настя. – Только не греми так ключами.
– А я и не гремлю.
– Еще как гремишь, – на ходу возразила Настя. Она нашла шкафчик под номером 32 и устремилась туда, заранее выставив вперед ключ, но…
Это действительно гремел не Смайли. Настя остановилась:
– Вы слышали?
– Что? – откликнулся Бернар.
– Какой-то грохот… Стук.
– Я ничего не слышу, – Бернар пожал плечами.
– Потому что сейчас тихо, но только что…
Настя выждала некоторое время и решила, что это был шум из вентиляционных шахт или труб отопления, хотя должны ли шахты и трубы вести себя подобным образом? Но это уже были вопросы для другой жизни, безмятежной и ленивой. Она вставила ключ в замок и повернула его два раза, а потом дернула дверцу на себя.
Примечательно, что громче всех закричал Бернар.
8
Позднее Бернар утверждал, что кричал он потому, что испугался за Настю. Настя же утверждала, и сама, безусловно, в это верила, что не издала не звука. Хотя возможно, что несколько секунд после того, как дверца шкафчика была открыта, сами собой стерлись из ее памяти в силу малой исторической ценности этого промежутка времени. И в силу того, что главным содержанием этих секунд был ужас, нахлынувший безжалостной приливной волной, а потом столь же стремительно покинувший Настю.
– Ну конечно, что же еще он мог мне оставить!
Это она уже кричала потом, и Смайли авторитетно объявил эти крики истерикой.
– Конечно… Разумеется… Как я сразу не догадалась…
Настя бормотала это себе под нос и шла к выходу, стукаясь ногами об лавки и не обращая на это внимания.
– Минуточку, – сказал Смайли. – Ты ничего не хочешь мне сказать?
Она отрицательно помотала головой.
– Ты не хочешь мне объяснить, что это такое?
Настя пожала плечами.
– Ты не хочешь, объяснить, почему у Филиппа из шкафа вывалился голый мужчина?
Настя вздохнула. Ее потрясло не то, что он был голый, а то, что он был белый. Не бледный, а именно белый, как мел. И очень тощий. Что было естественно.
– Как он оказался у Филиппа в шкафу и зачем Филипп оставил тебе ключ от этого шкафа? – Смайли все еще продолжал задавать свои дурацкие вопросы, а Бернар, который пытался изображать брата милосердия, крикнул:
– Он хочет пить!
– Разумеется, – сказала Настя. – Каждый раз одно и то же. Только на этот раз пусть идет к питьевому фонтанчику…
Персонально для Смайли она добавила:
– Я тоже радуюсь, что есть еще на свете какие-то вопросы, на которые можно найти ответы вот так легко. Это Иннокентий. Вот и все.
– Иннокентий? Серьезно? – Смайли вспрыгнул на лавку и попытался разглядеть тело, которое после выпадения из шкафа так и не переменило своего положения на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Однако Бернар не спешил. Настя не знала, был ли он другом Филиппа Петровича или же просто коллегой, но возвращение в дом погибшего было для гвардейца делом скорбным и неторопливым.
– Вот, – сказал Бернар, отперев дверь и пропустив Настю вперед. Филипп Петрович жил в небольшой квартире на втором этаже старого каменного дома. Из окон виднелись горы и краешек королевского дворца. Комнаты были почти пустыми, и Настя недоуменно обернулась на Бернара: поиск замочной скважины вряд ли имел здесь шансы на успех.
– Когда это случилось, – сказал Бернар, не переступая порога, – вещи были собраны и отправлены родственникам, в Россию. Вещей было немного.
– То есть среди этих вещей, отправленных в Россию, вполне могла быть шкатулка, ключ от которой я держу в руке? – уточнила Настя. – То есть мы зря теряем время?
– Мне кажется, – Бернар наморщил лоб. – Там не было никаких шкатулок. Одежда, магнитофон, еще какая-то ерунда…
Настя слушала его вполуха, а сама прошлась по квартире, надеясь наткнуться на какой-нибудь тайник, который будет так любезен, что сам бросится ей в глаза.
– …книги и велосипед, – закончил Бернар.
– Никаких тайников, – в тон ему ответила Настя. – Может, это ключ от почтового ящика?
– Почтовые ящики тут не запираются.
– Разумеется, – пробормотала Настя и еще раз посмотрела на ключ. Тот был довольно большим и плоским и вряд ли мог подходить к средневековому ларцу с сокровищами. Да и с какой стати Филипп Петрович оставил бы ей ларец с сокровищами?
– А что он мог тебе оставить? – спросил Бернар, и Настя вздрогнула от неожиданного совпадения мыслей.
– Понятия не имею, – сказала она. – Мы с ним не виделись почти год, потом встретились на похоронах Анжелы, а потом он уехал за Елизаветой. И все. Я не знаю, что он мог мне оставить. А где вообще нашли этот ключ?
– В его кабинете. В нижнем ящике стола, под бумагами.
– А может быть, в кабинете и стоит поискать замок для этого ключа?
– Может быть, – сказал Бернар, посторонился, пропуская Настю, и запер дверь, так и не переступив порог квартиры Филиппа Петровича.
Кабинет Филиппа Петровича был закрыт, впрочем, как и большинство кабинетов в здании королевской службы безопасности. Чтобы попасть туда, нужна была санкция Смайли, а Смайли был во дворце, но, благодаря трижды благословенным игрушечным лионейским расстояниям, минут через десять после телефонного звонка он лично появился перед запертой дверью и одарил Настю и Бернара хмурым взглядом. Бернар мог подумать, что Смайли раздражен необходимостью бегать со связкой ключей, однако Настя знала, что настроение Смайли испорчено не сегодня и испорчено вовсе не связкой ключей и нехваткой персонала.
– Что еще за ключ подарил тебе Филипп? – спросил Смайли. Настя показала.
– И ты думаешь, что он отпирает что-то в его кабинете? – Смайли мельком взглянул на ключ и двинулся было открывать кабинет, но потом остановился, обернулся и поманил Настю пальцем.
– Покажи мне еще раз, – попросил он. Настя исполнила просьбу и с удивлением увидела, как на хмуром лице гнома прорезается неуместная улыбка.
– Дураки вы, – сказал Смайли. – Я знаю, откуда этот ключ, – он посмотрел на озадаченную его улыбкой Настю и пояснил: – Я радуюсь, что есть еще на свете какие-то вопросы, на которые можно найти ответы вот так легко, – он щелкнул пальцами. – Вы бегаете по городу и ищете замок, а я знаю, откуда этот ключ. Вот и все.
Ключ оказался от личного оружейного шкафчика Филиппа Петровича, а шкафчик располагался в подвале, и чтобы попасть в подвал, опять-таки нужна была санкция Смайли, а также его громыхающая связка ключей.
Гном отпер дверь и попросил Бернара включить свет. На потолке зажглась длинная полоса люминесцентных ламп, высветив узкое помещение наподобие физкультурной раздевалки: два ряда шкафчиков и лавки между ними.
– Его номер тридцать два, – сказал Смайли.
– Спасибо за помощь, – ответила Настя. – Только не греми так ключами.
– А я и не гремлю.
– Еще как гремишь, – на ходу возразила Настя. Она нашла шкафчик под номером 32 и устремилась туда, заранее выставив вперед ключ, но…
Это действительно гремел не Смайли. Настя остановилась:
– Вы слышали?
– Что? – откликнулся Бернар.
– Какой-то грохот… Стук.
– Я ничего не слышу, – Бернар пожал плечами.
– Потому что сейчас тихо, но только что…
Настя выждала некоторое время и решила, что это был шум из вентиляционных шахт или труб отопления, хотя должны ли шахты и трубы вести себя подобным образом? Но это уже были вопросы для другой жизни, безмятежной и ленивой. Она вставила ключ в замок и повернула его два раза, а потом дернула дверцу на себя.
Примечательно, что громче всех закричал Бернар.
8
Позднее Бернар утверждал, что кричал он потому, что испугался за Настю. Настя же утверждала, и сама, безусловно, в это верила, что не издала не звука. Хотя возможно, что несколько секунд после того, как дверца шкафчика была открыта, сами собой стерлись из ее памяти в силу малой исторической ценности этого промежутка времени. И в силу того, что главным содержанием этих секунд был ужас, нахлынувший безжалостной приливной волной, а потом столь же стремительно покинувший Настю.
– Ну конечно, что же еще он мог мне оставить!
Это она уже кричала потом, и Смайли авторитетно объявил эти крики истерикой.
– Конечно… Разумеется… Как я сразу не догадалась…
Настя бормотала это себе под нос и шла к выходу, стукаясь ногами об лавки и не обращая на это внимания.
– Минуточку, – сказал Смайли. – Ты ничего не хочешь мне сказать?
Она отрицательно помотала головой.
– Ты не хочешь мне объяснить, что это такое?
Настя пожала плечами.
– Ты не хочешь, объяснить, почему у Филиппа из шкафа вывалился голый мужчина?
Настя вздохнула. Ее потрясло не то, что он был голый, а то, что он был белый. Не бледный, а именно белый, как мел. И очень тощий. Что было естественно.
– Как он оказался у Филиппа в шкафу и зачем Филипп оставил тебе ключ от этого шкафа? – Смайли все еще продолжал задавать свои дурацкие вопросы, а Бернар, который пытался изображать брата милосердия, крикнул:
– Он хочет пить!
– Разумеется, – сказала Настя. – Каждый раз одно и то же. Только на этот раз пусть идет к питьевому фонтанчику…
Персонально для Смайли она добавила:
– Я тоже радуюсь, что есть еще на свете какие-то вопросы, на которые можно найти ответы вот так легко. Это Иннокентий. Вот и все.
– Иннокентий? Серьезно? – Смайли вспрыгнул на лавку и попытался разглядеть тело, которое после выпадения из шкафа так и не переменило своего положения на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136