Остальные… Я думаю, у остальных тоже были грехи. Не бывает безгрешных людей на борту трансатлантического рейса. И довольно об этом, принцесса. У нас есть более важные дела, чем оплакивание каких-то незнакомых нам людей.
– Хотите поговорить о Леонарде? – негромко предположил Смайли.
– О Леонарде? А что о нем говорить?
– Расскажите, как вы познакомились.
Насте стало по-настоящему жалко Утера. Он страдал не только физически, но и морально. Он не понимал, что происходит, он не знал, кому теперь верить, и был не в силах удерживать эти эмоции внутри себя, так что они были четко выведены прямо на лице короля.
– Смайли, что за?.. Мама?
Королева-мать помедлила, а затем сказала совсем не то, что надеялся услышать ее венценосный сын:
– В этой комнате все-таки есть один сообразительный… Одно сообразительное существо. Но это не ты, Утер. Какая жалость.
– Ты знаешь Леонарда?
– Да, я знаю Леонарда.
– Ты… Ты с ним заодно?
– Утер, мой мальчик, я заодно с тобой. Только вот ты никак не можешь понять: заодно – это за что именно?
– А ты понимаешь?
– Безусловно. Я не выжила из ума, как тебе иногда кажется. Мои мысли сейчас яснее, чем когда-либо, потому что тело мне не мешает. Когда у тебя есть здоровое, полное сил тело, оно создает слишком много искушений, оно отвлекает. Поэтому великие маги прошлого так упорно старались отделить разум от физической оболочки. И Леонард, между прочим, тоже.
– Ну и как? Получилось?
– Он все реже ею пользуется. В конце концов он оставит ее и превратится в свободный дух.
– Ты действительно его знаешь, – сделал вывод король.
– Утер, ради бога.
– Смайли, давно ты…
– Пару дней.
– И как ты…
– Ваше величество, принцесса Анастасия крайне подробно изложила свои прошлогодние приключения. Я тщательно их изучил и проверил, все было понятно, кроме одного эпизода. Когда Анастасия отправилась на первое свидание с Михаилом Гарджели, ее остановили двое. Один из двоих, Леонард, сотворил нечто вроде заклинания, усилившего сходство Анастасии с покойной женой Гарджели. Меня же интересовала спутница Леонарда, женщина явно неслучайная, понимающая, что происходит. Когда все мои поиски ни к чему не привели, я попросил принцессу Анастасию пройти сеанс регрессивного гипноза, чтобы восстановить в памяти тот день и повнимательнее рассмотреть лицо женщины. В результате Анастасия увидела лицо вашей матери, государь.
– Это правда? – тяжелый взгляд Утера переместился к Насте.
– Да, правда….
Она хотела сказать: «Правда, я увидела не тот день из прошлого, я видела что-то из будущего, но уж там все было как в аптеке: королева-мать и Леонард атаковали Лионею в компании всяких монстров».
– Но ведь Леонард пытался меня убить, – с детским недоумением произнес Утер. – Мама?
– Что – мама? Пытался, ну и что? Ты думаешь, я его контролирую? Думаешь, это моя комнатная собачка? Нет, дорогой сынок, это настоящий маг, подобного которым не было уже много лет. И как любой истинный маг – он монстр, он чудовище, и он в состоянии сокрушить Лионею и перевернуть мир вверх тормашками.
– Тогда зачем ты с ним связалась?
– Потому что мне надоело смотреть на вырождение моей собственной семьи, Утер, на вырождение Лионеи. Выгляни в окно и посмотри на город! Ты увидишь темные окна, ты не увидишь ни людей, ни машин. Они все ушли, просто потому что им не заплатили за три месяца! Они служили тебе за деньги, понимаешь? Только за деньги. Президенты и премьер-министры давно уже не звонят тебе и не сидят в твоей приемной, Утер. Всем наплевать на Лионею, потому что от нее ничего не зависит.
– Кхм, – вдруг подал признаки жизни Фишер. – Значит, теперь я могу сказать?
– Скажи, – голос королевы-матери был все таким же скрежещущим, но все больше в нем становилось власти, истинной, тяжеловесной; скрежетал уже не просто кусок металла, а танковые гусеницы, глухие ко всем аргументам, кроме своей собственной мощи. И Фишер чувствовал эту мощь куда лучше, чем остальные.
– Ваше величество, это было сделано по распоряжению вашей матушки.
– Что было сделано? – Утер катастрофически не успевал усваивать новую информацию, и Насте было его жалко. Когда-то давно Смайли сказал ей: «Добро пожаловать в реальный мир». Сейчас было самое время объявить нечто подобное лионейскому королю, но никто не решался этого сделать.
– О чем ты? – продолжал недоумевать Утер.
– Я о заблокированных счетах.
– То есть, – Утер наморщил лоб. – Что, на самом деле ни в Женеве, ни в Нью-Йорке нет никаких проблем? Никаких сбоев и потерь информации?
– Нет.
– Ты обманул меня, – сказал Утер с таким удивлением, как будто Фишер сделал нечто, опровергающее основные законы физики. Король повернулся к темному углу: – Мама, что, черт побери, ты делаешь?
– Пускаю кровь.
– Кому?
– Лионее.
– Зачем?
– Чтобы все стало, как прежде. Чтобы от нас зависело все.
– И поэтому ты договорилась с Леонардом.
– «Договорилась» – неправильное слово. Он думает, что я на его стороне, что шпионю и помогаю ему здесь, в Лионее. А на самом деле я хочу знать его планы.
– А попутно шпионите и помогаете ему, – не сдержалась Настя. – Ведь это вы убили Покровского?
– Девочка, это не роман Агаты Кристи, я никого не закалывала спицами и никому не подсыпала яд в кофе. Я общаюсь с Леонардом, чтобы знать – когда и как. Когда и как он нанесет удар.
– Чтобы?.. – это спросил Утер, и Настя почувствовала возрастающее раздражение – король то ли медленно соображал по причине плохого здоровья, то ли не мог принять саму мысль о своей матери как хладнокровной и жестокой интриганке.
– Чтобы весь мир понял – его судьба зависит от лионейской короны. Чтобы весь мир умолял лионейского короля взять в руки меч и убить чудовище. Я выражаюсь фигурально, Утер, ты ведь понимаешь, да? Если Леонард покинет физическое тело, мечом уже не обойдешься.
– Зачем нужно было блокировать счета? – скрипнул зубами король.
– Чтобы все ушли. Чтобы Лионея оказалась открыта для удара. Эти бездельники в национальных костюмах и так были плохой охраной, но теперь мы просто напрашиваемся на удар.
– Отлично, – Утер откинулся на спинку кресла и посмотрел перед собой тусклым остановившимся взглядом. – Теперь я уже не усну. Мы напросились наудар. Ультиматум истек. Прекрасно.
Насте по-прежнему казалось, что Утер так и не понял, что происходит; он повторял отдельные слова, но осознавал ли он, что из этих слов складывался пугающий призрак будущего…
«В Лионее нет короля», – шепотом сказала себе Настя. Смайли посмотрел на нее так, словно услышал это, но заговорил не с Настей, а с престарелой королевой:
– Ему действительно нужно сровнять Лионею с землей?
– Да. Он считает, что там, внизу, есть что-то очень важное для полного успеха его плана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
– Хотите поговорить о Леонарде? – негромко предположил Смайли.
– О Леонарде? А что о нем говорить?
– Расскажите, как вы познакомились.
Насте стало по-настоящему жалко Утера. Он страдал не только физически, но и морально. Он не понимал, что происходит, он не знал, кому теперь верить, и был не в силах удерживать эти эмоции внутри себя, так что они были четко выведены прямо на лице короля.
– Смайли, что за?.. Мама?
Королева-мать помедлила, а затем сказала совсем не то, что надеялся услышать ее венценосный сын:
– В этой комнате все-таки есть один сообразительный… Одно сообразительное существо. Но это не ты, Утер. Какая жалость.
– Ты знаешь Леонарда?
– Да, я знаю Леонарда.
– Ты… Ты с ним заодно?
– Утер, мой мальчик, я заодно с тобой. Только вот ты никак не можешь понять: заодно – это за что именно?
– А ты понимаешь?
– Безусловно. Я не выжила из ума, как тебе иногда кажется. Мои мысли сейчас яснее, чем когда-либо, потому что тело мне не мешает. Когда у тебя есть здоровое, полное сил тело, оно создает слишком много искушений, оно отвлекает. Поэтому великие маги прошлого так упорно старались отделить разум от физической оболочки. И Леонард, между прочим, тоже.
– Ну и как? Получилось?
– Он все реже ею пользуется. В конце концов он оставит ее и превратится в свободный дух.
– Ты действительно его знаешь, – сделал вывод король.
– Утер, ради бога.
– Смайли, давно ты…
– Пару дней.
– И как ты…
– Ваше величество, принцесса Анастасия крайне подробно изложила свои прошлогодние приключения. Я тщательно их изучил и проверил, все было понятно, кроме одного эпизода. Когда Анастасия отправилась на первое свидание с Михаилом Гарджели, ее остановили двое. Один из двоих, Леонард, сотворил нечто вроде заклинания, усилившего сходство Анастасии с покойной женой Гарджели. Меня же интересовала спутница Леонарда, женщина явно неслучайная, понимающая, что происходит. Когда все мои поиски ни к чему не привели, я попросил принцессу Анастасию пройти сеанс регрессивного гипноза, чтобы восстановить в памяти тот день и повнимательнее рассмотреть лицо женщины. В результате Анастасия увидела лицо вашей матери, государь.
– Это правда? – тяжелый взгляд Утера переместился к Насте.
– Да, правда….
Она хотела сказать: «Правда, я увидела не тот день из прошлого, я видела что-то из будущего, но уж там все было как в аптеке: королева-мать и Леонард атаковали Лионею в компании всяких монстров».
– Но ведь Леонард пытался меня убить, – с детским недоумением произнес Утер. – Мама?
– Что – мама? Пытался, ну и что? Ты думаешь, я его контролирую? Думаешь, это моя комнатная собачка? Нет, дорогой сынок, это настоящий маг, подобного которым не было уже много лет. И как любой истинный маг – он монстр, он чудовище, и он в состоянии сокрушить Лионею и перевернуть мир вверх тормашками.
– Тогда зачем ты с ним связалась?
– Потому что мне надоело смотреть на вырождение моей собственной семьи, Утер, на вырождение Лионеи. Выгляни в окно и посмотри на город! Ты увидишь темные окна, ты не увидишь ни людей, ни машин. Они все ушли, просто потому что им не заплатили за три месяца! Они служили тебе за деньги, понимаешь? Только за деньги. Президенты и премьер-министры давно уже не звонят тебе и не сидят в твоей приемной, Утер. Всем наплевать на Лионею, потому что от нее ничего не зависит.
– Кхм, – вдруг подал признаки жизни Фишер. – Значит, теперь я могу сказать?
– Скажи, – голос королевы-матери был все таким же скрежещущим, но все больше в нем становилось власти, истинной, тяжеловесной; скрежетал уже не просто кусок металла, а танковые гусеницы, глухие ко всем аргументам, кроме своей собственной мощи. И Фишер чувствовал эту мощь куда лучше, чем остальные.
– Ваше величество, это было сделано по распоряжению вашей матушки.
– Что было сделано? – Утер катастрофически не успевал усваивать новую информацию, и Насте было его жалко. Когда-то давно Смайли сказал ей: «Добро пожаловать в реальный мир». Сейчас было самое время объявить нечто подобное лионейскому королю, но никто не решался этого сделать.
– О чем ты? – продолжал недоумевать Утер.
– Я о заблокированных счетах.
– То есть, – Утер наморщил лоб. – Что, на самом деле ни в Женеве, ни в Нью-Йорке нет никаких проблем? Никаких сбоев и потерь информации?
– Нет.
– Ты обманул меня, – сказал Утер с таким удивлением, как будто Фишер сделал нечто, опровергающее основные законы физики. Король повернулся к темному углу: – Мама, что, черт побери, ты делаешь?
– Пускаю кровь.
– Кому?
– Лионее.
– Зачем?
– Чтобы все стало, как прежде. Чтобы от нас зависело все.
– И поэтому ты договорилась с Леонардом.
– «Договорилась» – неправильное слово. Он думает, что я на его стороне, что шпионю и помогаю ему здесь, в Лионее. А на самом деле я хочу знать его планы.
– А попутно шпионите и помогаете ему, – не сдержалась Настя. – Ведь это вы убили Покровского?
– Девочка, это не роман Агаты Кристи, я никого не закалывала спицами и никому не подсыпала яд в кофе. Я общаюсь с Леонардом, чтобы знать – когда и как. Когда и как он нанесет удар.
– Чтобы?.. – это спросил Утер, и Настя почувствовала возрастающее раздражение – король то ли медленно соображал по причине плохого здоровья, то ли не мог принять саму мысль о своей матери как хладнокровной и жестокой интриганке.
– Чтобы весь мир понял – его судьба зависит от лионейской короны. Чтобы весь мир умолял лионейского короля взять в руки меч и убить чудовище. Я выражаюсь фигурально, Утер, ты ведь понимаешь, да? Если Леонард покинет физическое тело, мечом уже не обойдешься.
– Зачем нужно было блокировать счета? – скрипнул зубами король.
– Чтобы все ушли. Чтобы Лионея оказалась открыта для удара. Эти бездельники в национальных костюмах и так были плохой охраной, но теперь мы просто напрашиваемся на удар.
– Отлично, – Утер откинулся на спинку кресла и посмотрел перед собой тусклым остановившимся взглядом. – Теперь я уже не усну. Мы напросились наудар. Ультиматум истек. Прекрасно.
Насте по-прежнему казалось, что Утер так и не понял, что происходит; он повторял отдельные слова, но осознавал ли он, что из этих слов складывался пугающий призрак будущего…
«В Лионее нет короля», – шепотом сказала себе Настя. Смайли посмотрел на нее так, словно услышал это, но заговорил не с Настей, а с престарелой королевой:
– Ему действительно нужно сровнять Лионею с землей?
– Да. Он считает, что там, внизу, есть что-то очень важное для полного успеха его плана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136