Джеймс Аллертон спросил, кто знает о миссии Карбури. «Хороший вопрос», — подумал Абрамс.
— Я рассказала О'Брайену. Потом Питеру, — сказала Кэтрин. Она огляделась в салоне.
— И никому больше? — вежливо, но с некоторым нажимом спросил Аллертон. Кэтрин замялась:
— Видите ли… Ну, ладно… Арнольду из архива. То есть я просила его ознакомить меня с досье на Карбури. У меня тогда сложилось впечатление, что Арнольд знает о прибытии Карбури в Нью-Йорк.
Торп взглянул на Абрамса:
— А что вы об этом знали?
— Только то, что должен был проследить за человеком по фамилии Карбури.
Торп потер подбородок.
— И все же, Кейт, ты могла бы действовать поумнее.
Кэтрин вспыхнула:
— Не говори глупостей. Я действовала достаточно осторожно и сообразно обстоятельствам.
— Но тебе не следовало рассказывать об этом никому, даже мне, до тех пор пока дневник не окажется в твоих руках. А теперь что получается? Ты бросила на нас тень.
Кэтрин посмотрела на Питера вызывающе:
— Источником утечки информации могли быть и сам Карбури, и леди Уингэйт. Сведения обычно распространяются быстро. Значит, если уж проверять, то не следует забывать и об английском варианте. Так что давайте не будем предаваться здесь истерикам.
Торп, казалось, смутился. Он взял Кэтрин за руку.
— Я прошу прощения.
Лимузин остановился возле «Ломбарди». Торп поднес руку Кэтрин к губам и поцеловал. Он вылез из машины и спросил Аллертона:
— Ты останешься здесь?
Аллертон отрицательно покачал головой:
— Ты же знаешь, что я не люблю эту квартиру. Я заказал номер в «Плазе» около здания ООН.
Абрамс взглянул на Кэтрин, но она не собиралась выходить из машины. Торп повернулся и пошел к «Ломбарди», не попрощавшись. Машина тронулась с места, и через несколько минут затормозила у отеля «Плаза». Аллертон сунул руку в карман и вытащил медаль, полученную им вечером. Несколько секунд он смотрел на нее, затем сказал О'Брайену:
— Она должна бы принадлежать тебе.
О'Брайен положил ладонь на руку старика.
— Нет, Джеймс, ты ее заслужил.
Глаза у Аллертона увлажнились.
— Когда я был молодым, я думал, что мы дрались на войне за то, чтобы не было больше никаких войн. Однако в зрелом возрасте я участвовал в очередной войне. И вот в старости я становлюсь свидетелем того, как к нам подкрадывается новая война. Молодое поколение, наверное, воспринимает нынешнее ужасное положение дел в мире, как нормальное. Но, уверяю вас, были времена, когда цивилизованные люди верили в то, что войны больше невозможны.
Кэтрин потянулась к Аллертону и поцеловала его в щеку.
— Я обязательно повидаюсь с вами до вашего отъезда в Вашингтон.
Швейцар помог Аллертону выйти из машины, и лимузин отъехал. Уэст попросил водителя направиться к клубу «Принстон». Когда машина остановилась на Сорок третьей улице, Уэст обратился к О'Брайену:
— Спасибо, что пригласили меня. Надеюсь, я был вам полезен.
— Как всегда. Будь осторожен.
— Меня прикрывают.
— Рандольфа Карбури тоже прикрывали.
Лимузин двинулся на восток и вскоре затормозил у роскошного кондоминиума на Саттон-плейс. О'Брайен вышел из машины, затем нагнулся и заглянул внутрь.
— Ну, Абрамс, добро пожаловать в нашу организацию. Будьте внимательны. Спокойной ночи, Кейт. — Он захлопнул дверь.
Машина вновь тронулась.
— Я хочу, чтобы сегодня вы остались в доме на Тридцать шестой, — сказала Кэтрин Абрамсу.
— А где будете ночевать вы?
— В своей квартире в Уэст-Вилледж.
Абрамс немного помолчал, потом кивнул.
— Хорошо.
— Утром я за вами заеду. Мы отправимся на фирму, в архив.
— Отлично.
Лимузин въехал на Тридцать шестую улицу.
— Я рада, что вы с нами, — сказала Кэтрин. — Иногда мне кажется, что все мы рождаемся с очень сильным инстинктом мести. Он такой же мощный, как инстинкт самосохранения или половой инстинкт. Некоторые из тех, кого вы сегодня встретили, не успокоятся, пока не расплатятся по старым счетам. А что движет вами?
— Половой инстинкт.
Секунду она как-то подозрительно смотрела на Тони, потом рассмеялась. Лимузин остановился у представительского дома фирмы. Абрамс открыл дверь.
Кэтрин предупредила:
— Сегодня ночью будьте осторожны.
Абрамс явно медлил. Он некстати подумал, что среди членов их группы принято какое-то странное прощание. Вместо обычного «спокойной ночи» они говорят друг другу «будьте осторожны».
— Если убийца пока на свободе, то, может, вам лучше остаться сегодня здесь… или в «Ломбарди»? — осторожно заметил Тони.
— Я люблю спать в собственной постели. До встречи.
Абрамс вышел из машины, захлопнул дверь и проводил отъезжающий автомобиль взглядом. Затем он с силой постучал дверным кольцом по медной дощечке. Клаудия открыла дверь почти мгновенно.
— Все уже давно вернулись. Я не спала из-за вас.
— Кто это все? — Абрамс вошел в прихожую.
— Гренвилы и ван Дорны. Вам понравилось на вечере?
— Нет.
— Я видела, как вы прощались с ней. Чего она не осталась с этим своим лунатиком Торпом в этой его ужасной квартире?
— А что в ней ужасного?
— Все… Когда вы идете там в туалет, то унитаз автоматически делает анализ вашей мочи и отсылает результаты в ЦРУ. После приезда из Румынии мне пришлось провести там целую неделю. Я боялась раздеться с включенным светом. Впрочем, равно как и с выключенным. У них есть аппараты, видящие в темноте.
Абрамс повесил плащ в шкаф.
— Так это квартира ЦРУ?
Клаудия не ответила.
— Моя комната та же? — спросил Тони.
— Я провожу вас.
Абрамс прошел мимо гостиной, где увидел Джоан Гренвил, свернувшуюся калачиком на диване. Она улыбнулась Тони.
Абрамс последовал за Клаудией дальше. Было уже почти три часа ночи, и он очень хотел спать, но перед его глазами двигались соблазнительные бедра Клаудии. Абрамс подумал, что с учетом своего возраста и неплохого в целом состояния здоровья с ним ничего не случится, если он не ляжет спать еще некоторое время.
В небольшом холле, по которому они сейчас проходили, стоял старинный столик для телефона, очень похожий на тот, что и поныне сохранился в квартире его родителей. Телефон зазвонил, и Абрамс поднял трубку раньше Клаудии. Это был О'Брайен. Он заговорил тихим, спокойным голосом:
— Пришел телекс из Англии. Бромптон-Холл сгорел.
— Так. — У Абрамса возникло впечатление, что О'Брайен знал об этом уже давно. Но иногда выгодно бывает притвориться, что источник информации оказывает вам неоценимую услугу, сообщая ее. — Жертвы?
— Три трупа. Их еще надо опознать.
— Когда это произошло?
— Примерно в час ночи по местному времени. В восемь вечера по-нашему. То есть почти в то самое время, когда мы поняли, что Карбури исчез.
— Вы можете сделать из этого происшествия какие-то выводы, связанные с нашим делом? — спросил Абрамс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— Я рассказала О'Брайену. Потом Питеру, — сказала Кэтрин. Она огляделась в салоне.
— И никому больше? — вежливо, но с некоторым нажимом спросил Аллертон. Кэтрин замялась:
— Видите ли… Ну, ладно… Арнольду из архива. То есть я просила его ознакомить меня с досье на Карбури. У меня тогда сложилось впечатление, что Арнольд знает о прибытии Карбури в Нью-Йорк.
Торп взглянул на Абрамса:
— А что вы об этом знали?
— Только то, что должен был проследить за человеком по фамилии Карбури.
Торп потер подбородок.
— И все же, Кейт, ты могла бы действовать поумнее.
Кэтрин вспыхнула:
— Не говори глупостей. Я действовала достаточно осторожно и сообразно обстоятельствам.
— Но тебе не следовало рассказывать об этом никому, даже мне, до тех пор пока дневник не окажется в твоих руках. А теперь что получается? Ты бросила на нас тень.
Кэтрин посмотрела на Питера вызывающе:
— Источником утечки информации могли быть и сам Карбури, и леди Уингэйт. Сведения обычно распространяются быстро. Значит, если уж проверять, то не следует забывать и об английском варианте. Так что давайте не будем предаваться здесь истерикам.
Торп, казалось, смутился. Он взял Кэтрин за руку.
— Я прошу прощения.
Лимузин остановился возле «Ломбарди». Торп поднес руку Кэтрин к губам и поцеловал. Он вылез из машины и спросил Аллертона:
— Ты останешься здесь?
Аллертон отрицательно покачал головой:
— Ты же знаешь, что я не люблю эту квартиру. Я заказал номер в «Плазе» около здания ООН.
Абрамс взглянул на Кэтрин, но она не собиралась выходить из машины. Торп повернулся и пошел к «Ломбарди», не попрощавшись. Машина тронулась с места, и через несколько минут затормозила у отеля «Плаза». Аллертон сунул руку в карман и вытащил медаль, полученную им вечером. Несколько секунд он смотрел на нее, затем сказал О'Брайену:
— Она должна бы принадлежать тебе.
О'Брайен положил ладонь на руку старика.
— Нет, Джеймс, ты ее заслужил.
Глаза у Аллертона увлажнились.
— Когда я был молодым, я думал, что мы дрались на войне за то, чтобы не было больше никаких войн. Однако в зрелом возрасте я участвовал в очередной войне. И вот в старости я становлюсь свидетелем того, как к нам подкрадывается новая война. Молодое поколение, наверное, воспринимает нынешнее ужасное положение дел в мире, как нормальное. Но, уверяю вас, были времена, когда цивилизованные люди верили в то, что войны больше невозможны.
Кэтрин потянулась к Аллертону и поцеловала его в щеку.
— Я обязательно повидаюсь с вами до вашего отъезда в Вашингтон.
Швейцар помог Аллертону выйти из машины, и лимузин отъехал. Уэст попросил водителя направиться к клубу «Принстон». Когда машина остановилась на Сорок третьей улице, Уэст обратился к О'Брайену:
— Спасибо, что пригласили меня. Надеюсь, я был вам полезен.
— Как всегда. Будь осторожен.
— Меня прикрывают.
— Рандольфа Карбури тоже прикрывали.
Лимузин двинулся на восток и вскоре затормозил у роскошного кондоминиума на Саттон-плейс. О'Брайен вышел из машины, затем нагнулся и заглянул внутрь.
— Ну, Абрамс, добро пожаловать в нашу организацию. Будьте внимательны. Спокойной ночи, Кейт. — Он захлопнул дверь.
Машина вновь тронулась.
— Я хочу, чтобы сегодня вы остались в доме на Тридцать шестой, — сказала Кэтрин Абрамсу.
— А где будете ночевать вы?
— В своей квартире в Уэст-Вилледж.
Абрамс немного помолчал, потом кивнул.
— Хорошо.
— Утром я за вами заеду. Мы отправимся на фирму, в архив.
— Отлично.
Лимузин въехал на Тридцать шестую улицу.
— Я рада, что вы с нами, — сказала Кэтрин. — Иногда мне кажется, что все мы рождаемся с очень сильным инстинктом мести. Он такой же мощный, как инстинкт самосохранения или половой инстинкт. Некоторые из тех, кого вы сегодня встретили, не успокоятся, пока не расплатятся по старым счетам. А что движет вами?
— Половой инстинкт.
Секунду она как-то подозрительно смотрела на Тони, потом рассмеялась. Лимузин остановился у представительского дома фирмы. Абрамс открыл дверь.
Кэтрин предупредила:
— Сегодня ночью будьте осторожны.
Абрамс явно медлил. Он некстати подумал, что среди членов их группы принято какое-то странное прощание. Вместо обычного «спокойной ночи» они говорят друг другу «будьте осторожны».
— Если убийца пока на свободе, то, может, вам лучше остаться сегодня здесь… или в «Ломбарди»? — осторожно заметил Тони.
— Я люблю спать в собственной постели. До встречи.
Абрамс вышел из машины, захлопнул дверь и проводил отъезжающий автомобиль взглядом. Затем он с силой постучал дверным кольцом по медной дощечке. Клаудия открыла дверь почти мгновенно.
— Все уже давно вернулись. Я не спала из-за вас.
— Кто это все? — Абрамс вошел в прихожую.
— Гренвилы и ван Дорны. Вам понравилось на вечере?
— Нет.
— Я видела, как вы прощались с ней. Чего она не осталась с этим своим лунатиком Торпом в этой его ужасной квартире?
— А что в ней ужасного?
— Все… Когда вы идете там в туалет, то унитаз автоматически делает анализ вашей мочи и отсылает результаты в ЦРУ. После приезда из Румынии мне пришлось провести там целую неделю. Я боялась раздеться с включенным светом. Впрочем, равно как и с выключенным. У них есть аппараты, видящие в темноте.
Абрамс повесил плащ в шкаф.
— Так это квартира ЦРУ?
Клаудия не ответила.
— Моя комната та же? — спросил Тони.
— Я провожу вас.
Абрамс прошел мимо гостиной, где увидел Джоан Гренвил, свернувшуюся калачиком на диване. Она улыбнулась Тони.
Абрамс последовал за Клаудией дальше. Было уже почти три часа ночи, и он очень хотел спать, но перед его глазами двигались соблазнительные бедра Клаудии. Абрамс подумал, что с учетом своего возраста и неплохого в целом состояния здоровья с ним ничего не случится, если он не ляжет спать еще некоторое время.
В небольшом холле, по которому они сейчас проходили, стоял старинный столик для телефона, очень похожий на тот, что и поныне сохранился в квартире его родителей. Телефон зазвонил, и Абрамс поднял трубку раньше Клаудии. Это был О'Брайен. Он заговорил тихим, спокойным голосом:
— Пришел телекс из Англии. Бромптон-Холл сгорел.
— Так. — У Абрамса возникло впечатление, что О'Брайен знал об этом уже давно. Но иногда выгодно бывает притвориться, что источник информации оказывает вам неоценимую услугу, сообщая ее. — Жертвы?
— Три трупа. Их еще надо опознать.
— Когда это произошло?
— Примерно в час ночи по местному времени. В восемь вечера по-нашему. То есть почти в то самое время, когда мы поняли, что Карбури исчез.
— Вы можете сделать из этого происшествия какие-то выводы, связанные с нашим делом? — спросил Абрамс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145