Отблагодарим почтенного монаха за его заслугу!
- Пить вино не такое уж важное дело, - молвил Сунь У-кун. - Ты лучше скажи мне вот о чем. Когда ты расставался со своей Золотой царицей, не оставила ли она тебе каких-нибудь вещиц на память? Дай мне что-нибудь.
Слова «вещицы на память» словно ножом вонзились в сердце правителя, он не сдержался, и слезы заструились по его лицу.
Вот что поведал он Сунь У-куну:
В тот год, когда беда случилась эта,
Которой я доселе не постиг,
Чудесным праздником мы все встречали лето,
Как вдруг, издав громоподобный клик,
Сам дьявол, злой Тайсуй, предстал пред нами,
Сверкая грозно круглыми очами.
Он пожелал жену мою похитить,
Грозился уничтожить мой оплот,
И мною обожаемый народ
Жестоким разорением обидеть.
Я, как отец о подданных радея,
Сам отдал милую жену злодею.
Расстались с ней мы в этот час суровый,
Печаль глубоко в сердце затаив,
Не побеседовав, не вымолвив ни слова
И даже слез горючих не пролив.
Не проводив супругу до повозки
И не проехав с ней до перекрестка,
Остался я тогда один как перст,
И ничего на память не осталось…
А как утешила б меня любая малость!
Но лишь скорбям с тех пор мой дух отверзт…
- Государь мой, - начал утешать его Сунь У-кун. - Зачем так убиваться? Ведь ты находишься в кругу своих близких! Если от твоей милой царицы у тебя ничего не осталось на память, то не может быть, чтобы в ее покоях не было ничего любимого ею. Дай мне хоть что-нибудь.
- А зачем тебе? - поинтересовался правитель.
- Видишь ли, - отвечал Сунь У-кун. - Этот дьявол дей - ствительно обладает огромными чарами. Я видел, как он напускает дым, огонь и песок. С ним в самом деле будет не легко справиться. Но, положим, я одолею его, все равно царица не пожелает последовать за мной, так как совершенно меня не знает. Она поверит мне лишь в том случае, если я передам ей одну из ее любимых вещиц. Тогда я легко смогу доставить ее сюда. Теперь ты понимаешь, почему я хочу взять с собой такую вещицу.
- Во дворце Солнца Золотой царицы, в ее покоях, хранятся четки из чистого золота, - сказал правитель. - Она никогда с ними не расставалась, но, так как в праздник Лета полагается носить разноцветные нити, она сняла свои любимые четки. Сейчас они хранятся в шкатулке. Мне тяжело смотреть на них, так как они напоминают мне ужасную разлуку. Всякий раз, глядя на эти четки, я вспоминал ее прелестное, словно выточенное из яшмы, личико, и здоровье мое сразу же резко ухудшалось.
- Хватит говорить об этом, - остановил его Сунь У-кун. - Вели лучше принести золотые четки. Если тебе не жаль, дай две штуки, если жаль, я возьму только одну.
Правитель тут же приказал Яшмовой царице принести четки. Она вынесла их и передала царю. Увидев четки, царь несколько раз воскликнул:
- О горячо любимая, ласковая моя царица!
После этого он передал четки Сунь У-куну. Тот принял их и надел себе на руку.
Он не стал пить вина в честь своей первой заслуги, а вскочил на облако и с резким свистом понесся прямо к горе Чудесного оленя-единорога. На этот раз ему было не до того, что-бы любоваться видами. Он сразу же принялся отыскивать вход в пещеру.
Пока он шел, до его слуха донеслись голоса и крики. Остановившись, он стал вглядываться, напрягаясь изо всех сил, и увидел, что у входа в пещеру столпилось множество стражников разных рангов, охраняющих ворота.
Стояли они, сомкнув ряды,
Как деревья в лесной глуши,
Каждый держал свое копье
И выставил прочный щит.
Стояли они, сомкнув ряды
И развернув знамена,
Ясное солнце на них с высоты
Свет свой лило червонный.
Как воплощенье самой беды
Стояли они, сомкнув ряды.
Здесь полководцы различных мастей
Под стягами яркого шелка
Готовы непрошеных встретить гостей
С яростью лютого волка,
Здесь тигр и медведь бок о бок стоят
С пантерой и барсом рядом;
Все они злобы своей не таят,
Пылают огнем их взгляды.
Подобно тапиру, они храбры,
Отважны, увертливы и хитры.
Владеют они с незапамятных пор
Наукою превращенья.
Спустились они с высоких гор,
Выползли из потаенных нор,
Готовы любому дать отпор,
Готовы воздать отмщенье.
Здесь серны коварны, а зайцы ловки,
Здесь змеи - отличнейшие стрелки,
Гориллам понятен язык людской,
И все они без исключенья
Умеют порядок блюсти боевой,
Умеют вести сраженье.
Увидев это полчище, Сунь У-кун не осмелился идти дальше: он съежился и повернул обратно. Вы можете подумать, что он съежился от страха? Ничего подобного! Он вовсе не испугался. Он дошел до того места, где убил бесенка, нашел желтый флажок и медный гонг, повернулся лицом к ветру, прочел заклинание и, представив себе, как выглядел бесенок, встряхнулся, после чего сразу же принял его облик. Он начал бить в гонг и большими шагами направился прямо к пещере. Но только было он собрался разглядеть пещеру, как его окликнула какая-то обезьяна-горилла:
- Это ты, Юлай Юцюй? Уже вернулся?
Сунь У-куну ничего не оставалось, как ответить:
- Да, вернулся!
- Ступай живей! Наш великий князь ждет тебя с ответом. Он сейчас в живодерне.
Услышав эти слова, Сунь У-кун ускорил шаг и, продолжая бить в гонг, направился к главным воротам и огляделся. Перед ним было пустое помещение, высеченное в каменной скале над обрывом. Слева и справа росли чудесные цветы и трава, а впереди и позади высилось множество старых кипарисов и высоких сосен. Он прошел дальше, незаметно очутился за вторыми воротами и, подняв голову, вдруг увидел беседку с восемью окнами, внутри которой виднелось кресло, оправленное золотом. На нем важно восседал сам повелитель демонов, поистине страшный и безобразный:
Над головой его трепещет свет неверный,
И красный дым от косм его струится.
Торчат усы, как две железных спицы,
Над пастью шириной неимоверной,
Утыканной громадными клыками,
По виду схожими с булатными клинками.
Дух смертоносный от него исходит;
Очами злыми, как у бурого медведя,
И круглыми он медленно поводит,
Блестят они, как бубенцы из меди,
И ярым блеском звезды превосходят.
Густыми волосами весь покрыт он,
Как войлоком, из черной шерсти сбитым.
Железный пест, который держит бес,
Длинен настолько, что касается небес.
Сунь У-кун напустил на себя вид полного пренебрежения к дьяволу. Более того, он нарочно не совершил никаких положенных церемоний в знак приветствия, а отвернулся и, глядя по сторонам, продолжал колотить в гонг.
- Это ты явился? - спросил повелитель демонов.
Сунь У-кун не ответил.
- Это ты Юлай Юцюй? - раздраженно переспросил князь.
Ответа опять не последовало.
Тогда князь подошел у Сунь У-куну и, схватив его за шиворот, спросил:
- Ты что трезвонишь, вернувшись домой? Почему молчишь и не отвечаешь, когда тебя спрашивают?
Тут Сунь У-кун швырнул гонг на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163
- Пить вино не такое уж важное дело, - молвил Сунь У-кун. - Ты лучше скажи мне вот о чем. Когда ты расставался со своей Золотой царицей, не оставила ли она тебе каких-нибудь вещиц на память? Дай мне что-нибудь.
Слова «вещицы на память» словно ножом вонзились в сердце правителя, он не сдержался, и слезы заструились по его лицу.
Вот что поведал он Сунь У-куну:
В тот год, когда беда случилась эта,
Которой я доселе не постиг,
Чудесным праздником мы все встречали лето,
Как вдруг, издав громоподобный клик,
Сам дьявол, злой Тайсуй, предстал пред нами,
Сверкая грозно круглыми очами.
Он пожелал жену мою похитить,
Грозился уничтожить мой оплот,
И мною обожаемый народ
Жестоким разорением обидеть.
Я, как отец о подданных радея,
Сам отдал милую жену злодею.
Расстались с ней мы в этот час суровый,
Печаль глубоко в сердце затаив,
Не побеседовав, не вымолвив ни слова
И даже слез горючих не пролив.
Не проводив супругу до повозки
И не проехав с ней до перекрестка,
Остался я тогда один как перст,
И ничего на память не осталось…
А как утешила б меня любая малость!
Но лишь скорбям с тех пор мой дух отверзт…
- Государь мой, - начал утешать его Сунь У-кун. - Зачем так убиваться? Ведь ты находишься в кругу своих близких! Если от твоей милой царицы у тебя ничего не осталось на память, то не может быть, чтобы в ее покоях не было ничего любимого ею. Дай мне хоть что-нибудь.
- А зачем тебе? - поинтересовался правитель.
- Видишь ли, - отвечал Сунь У-кун. - Этот дьявол дей - ствительно обладает огромными чарами. Я видел, как он напускает дым, огонь и песок. С ним в самом деле будет не легко справиться. Но, положим, я одолею его, все равно царица не пожелает последовать за мной, так как совершенно меня не знает. Она поверит мне лишь в том случае, если я передам ей одну из ее любимых вещиц. Тогда я легко смогу доставить ее сюда. Теперь ты понимаешь, почему я хочу взять с собой такую вещицу.
- Во дворце Солнца Золотой царицы, в ее покоях, хранятся четки из чистого золота, - сказал правитель. - Она никогда с ними не расставалась, но, так как в праздник Лета полагается носить разноцветные нити, она сняла свои любимые четки. Сейчас они хранятся в шкатулке. Мне тяжело смотреть на них, так как они напоминают мне ужасную разлуку. Всякий раз, глядя на эти четки, я вспоминал ее прелестное, словно выточенное из яшмы, личико, и здоровье мое сразу же резко ухудшалось.
- Хватит говорить об этом, - остановил его Сунь У-кун. - Вели лучше принести золотые четки. Если тебе не жаль, дай две штуки, если жаль, я возьму только одну.
Правитель тут же приказал Яшмовой царице принести четки. Она вынесла их и передала царю. Увидев четки, царь несколько раз воскликнул:
- О горячо любимая, ласковая моя царица!
После этого он передал четки Сунь У-куну. Тот принял их и надел себе на руку.
Он не стал пить вина в честь своей первой заслуги, а вскочил на облако и с резким свистом понесся прямо к горе Чудесного оленя-единорога. На этот раз ему было не до того, что-бы любоваться видами. Он сразу же принялся отыскивать вход в пещеру.
Пока он шел, до его слуха донеслись голоса и крики. Остановившись, он стал вглядываться, напрягаясь изо всех сил, и увидел, что у входа в пещеру столпилось множество стражников разных рангов, охраняющих ворота.
Стояли они, сомкнув ряды,
Как деревья в лесной глуши,
Каждый держал свое копье
И выставил прочный щит.
Стояли они, сомкнув ряды
И развернув знамена,
Ясное солнце на них с высоты
Свет свой лило червонный.
Как воплощенье самой беды
Стояли они, сомкнув ряды.
Здесь полководцы различных мастей
Под стягами яркого шелка
Готовы непрошеных встретить гостей
С яростью лютого волка,
Здесь тигр и медведь бок о бок стоят
С пантерой и барсом рядом;
Все они злобы своей не таят,
Пылают огнем их взгляды.
Подобно тапиру, они храбры,
Отважны, увертливы и хитры.
Владеют они с незапамятных пор
Наукою превращенья.
Спустились они с высоких гор,
Выползли из потаенных нор,
Готовы любому дать отпор,
Готовы воздать отмщенье.
Здесь серны коварны, а зайцы ловки,
Здесь змеи - отличнейшие стрелки,
Гориллам понятен язык людской,
И все они без исключенья
Умеют порядок блюсти боевой,
Умеют вести сраженье.
Увидев это полчище, Сунь У-кун не осмелился идти дальше: он съежился и повернул обратно. Вы можете подумать, что он съежился от страха? Ничего подобного! Он вовсе не испугался. Он дошел до того места, где убил бесенка, нашел желтый флажок и медный гонг, повернулся лицом к ветру, прочел заклинание и, представив себе, как выглядел бесенок, встряхнулся, после чего сразу же принял его облик. Он начал бить в гонг и большими шагами направился прямо к пещере. Но только было он собрался разглядеть пещеру, как его окликнула какая-то обезьяна-горилла:
- Это ты, Юлай Юцюй? Уже вернулся?
Сунь У-куну ничего не оставалось, как ответить:
- Да, вернулся!
- Ступай живей! Наш великий князь ждет тебя с ответом. Он сейчас в живодерне.
Услышав эти слова, Сунь У-кун ускорил шаг и, продолжая бить в гонг, направился к главным воротам и огляделся. Перед ним было пустое помещение, высеченное в каменной скале над обрывом. Слева и справа росли чудесные цветы и трава, а впереди и позади высилось множество старых кипарисов и высоких сосен. Он прошел дальше, незаметно очутился за вторыми воротами и, подняв голову, вдруг увидел беседку с восемью окнами, внутри которой виднелось кресло, оправленное золотом. На нем важно восседал сам повелитель демонов, поистине страшный и безобразный:
Над головой его трепещет свет неверный,
И красный дым от косм его струится.
Торчат усы, как две железных спицы,
Над пастью шириной неимоверной,
Утыканной громадными клыками,
По виду схожими с булатными клинками.
Дух смертоносный от него исходит;
Очами злыми, как у бурого медведя,
И круглыми он медленно поводит,
Блестят они, как бубенцы из меди,
И ярым блеском звезды превосходят.
Густыми волосами весь покрыт он,
Как войлоком, из черной шерсти сбитым.
Железный пест, который держит бес,
Длинен настолько, что касается небес.
Сунь У-кун напустил на себя вид полного пренебрежения к дьяволу. Более того, он нарочно не совершил никаких положенных церемоний в знак приветствия, а отвернулся и, глядя по сторонам, продолжал колотить в гонг.
- Это ты явился? - спросил повелитель демонов.
Сунь У-кун не ответил.
- Это ты Юлай Юцюй? - раздраженно переспросил князь.
Ответа опять не последовало.
Тогда князь подошел у Сунь У-куну и, схватив его за шиворот, спросил:
- Ты что трезвонишь, вернувшись домой? Почему молчишь и не отвечаешь, когда тебя спрашивают?
Тут Сунь У-кун швырнул гонг на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163