Лидиард теперь видел его совершенно ясно, он выглядел еще ужаснее, когда его уродство было освещено.
— Тебе нельзя здесь находиться, Габриэль, — сказал Амалккс, его сердечное обращение к мальчику звучало неискренне и фальшиво.
— Я могу ходить повсюду, где хочу, — спокойно произнес Габриэль.
— Мандорле не понравится, что ты здесь, — сказал Амалакс, казалось, оставшийся невозмутимым при такой дерзости ребенка. — Если она узнает, что ты был здесь, она рассердится. Ты должен пойти в свою комнату и предоставить этого человека мне.
— Он пить хочет, — сказал Габриэль, — и у него ноги болят. Он был тут один в темноте с крысами.
— Габриэль, — настойчиво повторил Амалакс, — ты должен стараться быть хорошим мальчиком. Скоро Мандорла сюда спустится, и она рассердится, если найдет тебя здесь. Пожалуйста, иди в свою комнату и дай мне присмотреть за этим человеком. Я оставлю у его кровати эту свечу и принесу ему еще воды. Крысы его не укусят.
— Я больше не должен быть хорошим мальчиком, — заявил Габриэль странным самоуверенным тоном. — Мне никогда и не нужно было таким быть, просто я этого не знал. Вы не можете мне ничего сделать, мистер Амалакс. Вы даже и не попытаетесь.
— Я не хочу ничего плохого с тобой делать, — сказал Амалакс упрямо, хотя для Лидиарда было очевидно, что мальчик говорит правду. — Никто не хочет причинить тебе вред. Но этот человек — твой враг. Он хочет взять тебя отсюда, а это будет скверно для всех. Пожалуйста, предоставь его мне.
— Я не враг никому, — возразил Лидиард. — Габриэль, попробуй видеть моими глазами, как ты видел глазами этого человека. Я знаю, что ты умеешь это делать, узнай все, что знаю я. Не уверен, поймешь ли ты, но я хочу, чтобы ты это увидел. Тебе нельзя оставаться здесь, не беспокойся о том, что тебе придется покинуть меня. Но ты должен попытаться видеть моими глазами, и узнать, на что в действительности похож мир и кто твои настоящие друзья.
— Заткнись, — хрипло приказал Амалакс. — Оставь мальчишку в покое.
Но это была пустая угроза, и Амалакс понимал это не хуже Лидиарда. Габриэль посмотрел в глаза Амалаксу, потом Лидиарду, измеряя и подсчитывая умом, соответствовавшим его детской сущности. Лидиард кивнул, чтобы приободрить мальчика.
Габриэль в свою очередь кивнул ему, затем снизошел до того, чтобы начать подниматься по ступенькам к двери, где ждал его Амалакс. Великан отстранился, чтобы дать ему пройти, но Габриэль, минуя его, бросил на него взгляд, говорящий, что он совершает не акт послушания, а сам себе хозяин.
Когда мальчик ушел, Лидиард откинулся назад на постели и не сопротивлялся, когда Амалакс подошел, чтобы снова связать ему руки.
— Она не сможет его здесь удержать, — сказал Лидиард, когда Амалакс повернулся, чтобы уйти, после того, как заменил сгоревшую свечу на столе другой, как и обещал. — Он слишком силен, и теперь он ясно видит все, и его уже нельзя одурачить его надолго. Чего бы ты ни хотел достигнуть, подхалимничая перед вервольфами, ты будешь здорово разочарован. Ты в большой опасности, и сделал бы себе лучше, если бы меня отпустил.
— Ну уж нет, — возразил Амалакс, с хитрой ухмылкой оглядываясь на пленника. — Слишком вы для этого драгоценная добыча. Вспомните-ка, как крысы стаями бросились в погреб, чтобы найти вас! Вы можете быть приманкой даже для зверя пострашнее — для оборотня, который предал свое племя, скажем. А пока вы его ждете, Мандорле интересно послушать про ваши сны.
Лидиард выдавил из себя улыбку.
— Ты не можешь даже и представить себе тех зверей, каких я могу сюда вызвать, — он старался, чтобы в его голосе звучала мягкая угроза. — Потому что часть души Сфинкса слилась с моей, и теперь я могу вызывать Сфинкса, а может быть, и паука тоже. И хотя, возможно, самая сокровенная мечта Мандорлы — устроить их встречу, сомневаюсь, чтобы она тебе сообщила, к чему это приведет. Она заплатила тебе обещаниями могущества и власти, но ведь она намеревается уничтожить весь твой род, так что весь твой мелкий выигрыш превратится в кучу пыли и золы, если она поступит по-своему.
— А вы спасете мир людей, если я вас отпущу? — оскалился Амалакс. — Вы можете одолеть вервольфов и тех, других, о которых говорите? Какова ваша сила, чтобы раздавать лучшие обещания, чем те, какие я уже получил?
В самом деле, что за сила? — спросил себя Лидиард.
Но Амалаксу он сказал другое:
— Я видел твоими глазами, Калеб Амалакс, и мальчик тоже. Мы с ним знаем твои самые горячие желания и самые тайные страхи, намного лучше чем может их знать Мандорла. Тебе достаточно хорошо известно, что ты только пешка, которой скорее всего пожертвуют, не раздумывая, и я тебя уверяю, если для тебя или для любого из нас еще есть хоть какая-то надежда, она с Пелорусом, а не с Мандорлой.
Амалакс презрительно сплюнул на холодный пол. Лидиарду вовсе не требовалось смотреть глазами Амалакса, это действие было весьма слабым заменителем обоснованного ответа, но он знал еще и то, что Амалакс никогда не осмелится пойти против вервольфов. Слишком уж он был привязан к обильной плоти на своих костях, чтобы искушать их даже намеком на измену.
— Тогда уходи, — сказал ему Лидиард. — Иди навстречу своей судьбе, как все остальные дурни, которых она заманила своей красотой.
Но его последние слова заглушил звук внезапно разразившихся выстрелов.
— Пелорус! — заорал он — и, хотя он не смог бы этого объяснить даже ради спасения собственной жизни, это имя заставило слезы брызнуть у него из глаз. Ты не одинок, — сказал он себе, как прежде говорили ему Таллентайр и Пелорус. Кажется, в конце концов, он вовсе не вынужден зависеть от злой воли Мандорлы.
Со звоном прокатились еще звуки выстрелов, через доски пола Лидиард услыхал крики, и испуганные, и рассерженные. Он увидел, как Амалакс поднял голову и посмотрел наверх, с радостью в сердце смотрел он, как великан побледнел и заколебался.
Он, в конце концов, оказался трусом, подумал Лидиард.Страх хлынул на него, точно кислота в вены. Он уже думает о том, как бы убежать и спастись!
— Освободи же меня! — настойчиво потребовал Лидиард. — Освободи меня теперь, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты остался в живых. Освободи меня, не то ты приговорен! — Он знал, что у него нет времени для убедительного аргумента. Ему приходилось надеяться на то, что этот мир чистой мелодрамы в настоящий момент побеждает.
Этого не произошло. Амалакс не сделал ни одного движения ни в каком направлении, ни к ступенькам, ни к кровати, но стоял на месте и ждал. Из ножен у себя на поясе он вытащил кинжал, который прежде приставлял к горлу Лидиарда. Нож сверкал при свете свечи и казался больше похожим на меч, чем на кинжал. Лидиард мог представить себе единственную мысль, которая владела мозгом великана, это было решение подождать, пока прекратится стрельба и все будет кончено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
— Тебе нельзя здесь находиться, Габриэль, — сказал Амалккс, его сердечное обращение к мальчику звучало неискренне и фальшиво.
— Я могу ходить повсюду, где хочу, — спокойно произнес Габриэль.
— Мандорле не понравится, что ты здесь, — сказал Амалакс, казалось, оставшийся невозмутимым при такой дерзости ребенка. — Если она узнает, что ты был здесь, она рассердится. Ты должен пойти в свою комнату и предоставить этого человека мне.
— Он пить хочет, — сказал Габриэль, — и у него ноги болят. Он был тут один в темноте с крысами.
— Габриэль, — настойчиво повторил Амалакс, — ты должен стараться быть хорошим мальчиком. Скоро Мандорла сюда спустится, и она рассердится, если найдет тебя здесь. Пожалуйста, иди в свою комнату и дай мне присмотреть за этим человеком. Я оставлю у его кровати эту свечу и принесу ему еще воды. Крысы его не укусят.
— Я больше не должен быть хорошим мальчиком, — заявил Габриэль странным самоуверенным тоном. — Мне никогда и не нужно было таким быть, просто я этого не знал. Вы не можете мне ничего сделать, мистер Амалакс. Вы даже и не попытаетесь.
— Я не хочу ничего плохого с тобой делать, — сказал Амалакс упрямо, хотя для Лидиарда было очевидно, что мальчик говорит правду. — Никто не хочет причинить тебе вред. Но этот человек — твой враг. Он хочет взять тебя отсюда, а это будет скверно для всех. Пожалуйста, предоставь его мне.
— Я не враг никому, — возразил Лидиард. — Габриэль, попробуй видеть моими глазами, как ты видел глазами этого человека. Я знаю, что ты умеешь это делать, узнай все, что знаю я. Не уверен, поймешь ли ты, но я хочу, чтобы ты это увидел. Тебе нельзя оставаться здесь, не беспокойся о том, что тебе придется покинуть меня. Но ты должен попытаться видеть моими глазами, и узнать, на что в действительности похож мир и кто твои настоящие друзья.
— Заткнись, — хрипло приказал Амалакс. — Оставь мальчишку в покое.
Но это была пустая угроза, и Амалакс понимал это не хуже Лидиарда. Габриэль посмотрел в глаза Амалаксу, потом Лидиарду, измеряя и подсчитывая умом, соответствовавшим его детской сущности. Лидиард кивнул, чтобы приободрить мальчика.
Габриэль в свою очередь кивнул ему, затем снизошел до того, чтобы начать подниматься по ступенькам к двери, где ждал его Амалакс. Великан отстранился, чтобы дать ему пройти, но Габриэль, минуя его, бросил на него взгляд, говорящий, что он совершает не акт послушания, а сам себе хозяин.
Когда мальчик ушел, Лидиард откинулся назад на постели и не сопротивлялся, когда Амалакс подошел, чтобы снова связать ему руки.
— Она не сможет его здесь удержать, — сказал Лидиард, когда Амалакс повернулся, чтобы уйти, после того, как заменил сгоревшую свечу на столе другой, как и обещал. — Он слишком силен, и теперь он ясно видит все, и его уже нельзя одурачить его надолго. Чего бы ты ни хотел достигнуть, подхалимничая перед вервольфами, ты будешь здорово разочарован. Ты в большой опасности, и сделал бы себе лучше, если бы меня отпустил.
— Ну уж нет, — возразил Амалакс, с хитрой ухмылкой оглядываясь на пленника. — Слишком вы для этого драгоценная добыча. Вспомните-ка, как крысы стаями бросились в погреб, чтобы найти вас! Вы можете быть приманкой даже для зверя пострашнее — для оборотня, который предал свое племя, скажем. А пока вы его ждете, Мандорле интересно послушать про ваши сны.
Лидиард выдавил из себя улыбку.
— Ты не можешь даже и представить себе тех зверей, каких я могу сюда вызвать, — он старался, чтобы в его голосе звучала мягкая угроза. — Потому что часть души Сфинкса слилась с моей, и теперь я могу вызывать Сфинкса, а может быть, и паука тоже. И хотя, возможно, самая сокровенная мечта Мандорлы — устроить их встречу, сомневаюсь, чтобы она тебе сообщила, к чему это приведет. Она заплатила тебе обещаниями могущества и власти, но ведь она намеревается уничтожить весь твой род, так что весь твой мелкий выигрыш превратится в кучу пыли и золы, если она поступит по-своему.
— А вы спасете мир людей, если я вас отпущу? — оскалился Амалакс. — Вы можете одолеть вервольфов и тех, других, о которых говорите? Какова ваша сила, чтобы раздавать лучшие обещания, чем те, какие я уже получил?
В самом деле, что за сила? — спросил себя Лидиард.
Но Амалаксу он сказал другое:
— Я видел твоими глазами, Калеб Амалакс, и мальчик тоже. Мы с ним знаем твои самые горячие желания и самые тайные страхи, намного лучше чем может их знать Мандорла. Тебе достаточно хорошо известно, что ты только пешка, которой скорее всего пожертвуют, не раздумывая, и я тебя уверяю, если для тебя или для любого из нас еще есть хоть какая-то надежда, она с Пелорусом, а не с Мандорлой.
Амалакс презрительно сплюнул на холодный пол. Лидиарду вовсе не требовалось смотреть глазами Амалакса, это действие было весьма слабым заменителем обоснованного ответа, но он знал еще и то, что Амалакс никогда не осмелится пойти против вервольфов. Слишком уж он был привязан к обильной плоти на своих костях, чтобы искушать их даже намеком на измену.
— Тогда уходи, — сказал ему Лидиард. — Иди навстречу своей судьбе, как все остальные дурни, которых она заманила своей красотой.
Но его последние слова заглушил звук внезапно разразившихся выстрелов.
— Пелорус! — заорал он — и, хотя он не смог бы этого объяснить даже ради спасения собственной жизни, это имя заставило слезы брызнуть у него из глаз. Ты не одинок, — сказал он себе, как прежде говорили ему Таллентайр и Пелорус. Кажется, в конце концов, он вовсе не вынужден зависеть от злой воли Мандорлы.
Со звоном прокатились еще звуки выстрелов, через доски пола Лидиард услыхал крики, и испуганные, и рассерженные. Он увидел, как Амалакс поднял голову и посмотрел наверх, с радостью в сердце смотрел он, как великан побледнел и заколебался.
Он, в конце концов, оказался трусом, подумал Лидиард.Страх хлынул на него, точно кислота в вены. Он уже думает о том, как бы убежать и спастись!
— Освободи же меня! — настойчиво потребовал Лидиард. — Освободи меня теперь, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты остался в живых. Освободи меня, не то ты приговорен! — Он знал, что у него нет времени для убедительного аргумента. Ему приходилось надеяться на то, что этот мир чистой мелодрамы в настоящий момент побеждает.
Этого не произошло. Амалакс не сделал ни одного движения ни в каком направлении, ни к ступенькам, ни к кровати, но стоял на месте и ждал. Из ножен у себя на поясе он вытащил кинжал, который прежде приставлял к горлу Лидиарда. Нож сверкал при свете свечи и казался больше похожим на меч, чем на кинжал. Лидиард мог представить себе единственную мысль, которая владела мозгом великана, это было решение подождать, пока прекратится стрельба и все будет кончено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135