Что до отступников из Других, которые описаны в «Истинной истории мира», то как и где их можно найти? Лондонские вервольфы — это лишь жестокие и беспринципные пугала, им нельзя доверять ни в чем.
Возможно, для меня необходимо оставаться в одиночестве. Не исключено, что это единственный путь к истинной Власти. Возможно, Акт Творения необходимо индивидуален, и Тот, кто желает стать Богом, должен быть одиноким и ревнивым Богом. Те из моих друзей и последователей, кто особенно сильно меня любят и особенно охотно подчиняются моему руководству, уже пострадали вследствие этого.
Я должен смириться с фактом, что не могу больше принимать любовь других и должен вместо этого иметь дело с людьми не способными на любовь. Любовь создает неважные орудия. В самом деле, совершенное орудие можно только создать , а не находить и открыть случайно в ходе встреч в обществе. Если бы только был способ сотворить магическое дитя, в котором были бы посеяны скрытые семена мощи в самый миг зачатия…
Вот путь, которым, наверное, можно чего-то достичь…
Джейкоб Харкендер, дневник опытов, велся между 1848 и 1860 гг.
3
Лондон, 23 марта 1872
Мой дорогой Эдвард.
Не знаю, дойдет ли до вас это письмо, прежде чем вы покинете Гибралтар, но, пока есть надежда, что получите, я чувствую себя обязанным его отправить. Кое-что из того, что я должен сообщить, настолько странно, что я чувствую необходимость доверить это бумаге, а не то еще уверюсь, что мне это пригрезилось.
Я встретился с Джейкобом Харкендером в его доме в Уиттентоне, как и собирался. Я ожидал, что встреча будет несколько необычной, но, боюсь, она имела последствия, еще более необычные. Но мне не стоит забегать вперед, я должен быть скрупулезен, и все излагать по порядку, или вы вправе распечь меня за неаккуратность, позорную для наблюдателя.
Я пришел в Уиттентон пешком со станции Мэйденхэд, и очень скоро у меня создалось впечатление, будто я пересек некую незримую границу и попал в особый мир. Дом Харкендера — самое любопытное жилище, какое я видел. На крыше его дома выстроено нечто вроде цветного купола. Я прибыл без предупреждения и был должным образом извещен дворецким, что мистера Харкендера нет дома. Тогда я спросил, не могу ли его подождать, дворецкий был крайне недоволен, но в конце концов снизошел до того, чтобы принять мою карточку. Он проводил меня в библиотеку и оставил одного.
Хотя дом снаружи кажется не очень больших размеров, в нем шестнадцать-двадцать помещений, не считая погребов, библиотека довольно просторна и до отказа набита книгами. Я поспешил найти отдел библиотеки, имеющий отношение к Египту, и не был удивлен, обнаружив, что «История египетских мумий» Петтигрю натирает плечи «Открытию утраченной Солнечной системы древних» Уилсона, между тем как книга Александра Ринда о Фивах стоит рядом с «Жизнью и работой у Великой Пирамиды» Пьяцци Смита. Я был больше удивлен, найдя весьма обширное собрание книг по философии, включающее Бэкона, Беркли и Юма, а также переводы с немецкого Канта и Гегеля, и с французского Декарта и Руссо.
Некоторое время я лелеял тайную надежду, что смогу обнаружить пропавший из Британского музея экземпляр «Истинной истории мира» де Терра, но и признака его не отыскал. Мое разочарование быстро сменилось изумлением по поводу представленных там библиографических редкостей, включающих и многие рукописные тома. Там был Корнелий Агриппа, в том числе, и его апокрифические тексты по черной магии, был и Фичино, и «Клавиукле Саломонис»; Джон Ди и Роберт Фладд; «Tableau de l’Inconstance des Mauvais Anges» [12] Пьера де Ланкра. Были бессчетные труды авторов, мне неведомых, на латыни и на нескольких современных языках. Если эти сочинения не просто выставлены напоказ, то Харкендер действительно человек знающий, и его увлечения которого не просто блажь.
Мне пришлось ждать не менее часа, прежде чем мой невольный гостеприимец явился меня приветствовать, и меня не изумило, что он не жаждет меня принимать. Его сопровождала женщина, которую он представил, как миссис Муррелл, хотя она ли та самая притча во языцех, я не знаю.
Хотя мое присутствие было явно нежелательным, но я решил все же задать те вопросы, ради которых так невежливо проник в этот дом. Я сообщил, что действую в ваших интересах, и рассказал о вашем недавнем посещении Египта. Он вспомнил ваше имя с легкой досадой, но его настроение заметно переменилось, как только я упомянул, как вы побывали в той части Восточной Пустыни, что раскинулась высоко на плато из песчаника к югу от Кины. Он спросил, кто вас туда привез, и я поведал о вашем загадочном иезуите, отце Мэллорне. Отвечая на вопросы, которые он выпаливал с великой скоростью, я объяснил ему, что с вами случилось, как вы мне это описали, и сказал, что мне посоветовал к нему обратиться Сэмюэл Берч из Музея. Лишь только когда я закончил свою пространную речь, мне пришло в голову, что я пришел, собственно, задавать вопросы, а не отвечать на них.
Реакция Харкендера на мой рассказ была неописуема. Да и миссис Муррелл казалась одновременно изумленной и встревоженной тем, что услышала. Харкендер тоже это заметил, и немедленно предложил ей удалиться. И надо сказать, эта просьба прозвучала, как приказ. После того, как мадам покинула нас, он выразил бурное изумление по поводу услышанного, и заявил, что у него были большие трудности, когда он искал проводника для экспедиции в те места, и эти трудности необыкновенно возбудили его любопытство, удвоив усилия в стремлении к цели. Наконец, сказал он, удалось найти не очень суеверного человека, который взялся за это дело и готов был задержаться на несколько недель в долине, где имело место ваше приключение, при обследовании мастаба. Все гробницы, продолжал свой рассказ Харкендер, были давным-давно разграблены, возможно, в дни строителей пирамид, и артефакты, которые ему удалось открыть, оказались скромными черепками и примитивными каменными орудиями. Он сделал отступление, чтобы торжественно сообщить, мне, что даже очень незначительные вещицы имеют ценность для антиквара Он также не упустил возможность напомнить мне, что эти исследования выполнялись до публикации книги сэра Джона Лаббока «Доисторические времена». Харкендер самодовольно утверждал: вести о его открытиях вдохновили сэра Джона на его поездку в Египет. Хотя, вынужден был признать, что его скромные изыскания совершенно незначительны по сравнению с такой поразительной работой, как открытие Беркхарддом, Великого Храма в Абу Симбеле или исследованиями Хоскинса в Нубии. Ни один из рабочих, как он сказал, не был ни разу укушен змеей, и никто не страдал ни от каких галлюцинаций.
Хотя не было ничего настораживающего в его тоне, и все, что он сказал, на первый взгляд, вызывало доверие, я остался при убеждении, что Харкендер мне лжет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Возможно, для меня необходимо оставаться в одиночестве. Не исключено, что это единственный путь к истинной Власти. Возможно, Акт Творения необходимо индивидуален, и Тот, кто желает стать Богом, должен быть одиноким и ревнивым Богом. Те из моих друзей и последователей, кто особенно сильно меня любят и особенно охотно подчиняются моему руководству, уже пострадали вследствие этого.
Я должен смириться с фактом, что не могу больше принимать любовь других и должен вместо этого иметь дело с людьми не способными на любовь. Любовь создает неважные орудия. В самом деле, совершенное орудие можно только создать , а не находить и открыть случайно в ходе встреч в обществе. Если бы только был способ сотворить магическое дитя, в котором были бы посеяны скрытые семена мощи в самый миг зачатия…
Вот путь, которым, наверное, можно чего-то достичь…
Джейкоб Харкендер, дневник опытов, велся между 1848 и 1860 гг.
3
Лондон, 23 марта 1872
Мой дорогой Эдвард.
Не знаю, дойдет ли до вас это письмо, прежде чем вы покинете Гибралтар, но, пока есть надежда, что получите, я чувствую себя обязанным его отправить. Кое-что из того, что я должен сообщить, настолько странно, что я чувствую необходимость доверить это бумаге, а не то еще уверюсь, что мне это пригрезилось.
Я встретился с Джейкобом Харкендером в его доме в Уиттентоне, как и собирался. Я ожидал, что встреча будет несколько необычной, но, боюсь, она имела последствия, еще более необычные. Но мне не стоит забегать вперед, я должен быть скрупулезен, и все излагать по порядку, или вы вправе распечь меня за неаккуратность, позорную для наблюдателя.
Я пришел в Уиттентон пешком со станции Мэйденхэд, и очень скоро у меня создалось впечатление, будто я пересек некую незримую границу и попал в особый мир. Дом Харкендера — самое любопытное жилище, какое я видел. На крыше его дома выстроено нечто вроде цветного купола. Я прибыл без предупреждения и был должным образом извещен дворецким, что мистера Харкендера нет дома. Тогда я спросил, не могу ли его подождать, дворецкий был крайне недоволен, но в конце концов снизошел до того, чтобы принять мою карточку. Он проводил меня в библиотеку и оставил одного.
Хотя дом снаружи кажется не очень больших размеров, в нем шестнадцать-двадцать помещений, не считая погребов, библиотека довольно просторна и до отказа набита книгами. Я поспешил найти отдел библиотеки, имеющий отношение к Египту, и не был удивлен, обнаружив, что «История египетских мумий» Петтигрю натирает плечи «Открытию утраченной Солнечной системы древних» Уилсона, между тем как книга Александра Ринда о Фивах стоит рядом с «Жизнью и работой у Великой Пирамиды» Пьяцци Смита. Я был больше удивлен, найдя весьма обширное собрание книг по философии, включающее Бэкона, Беркли и Юма, а также переводы с немецкого Канта и Гегеля, и с французского Декарта и Руссо.
Некоторое время я лелеял тайную надежду, что смогу обнаружить пропавший из Британского музея экземпляр «Истинной истории мира» де Терра, но и признака его не отыскал. Мое разочарование быстро сменилось изумлением по поводу представленных там библиографических редкостей, включающих и многие рукописные тома. Там был Корнелий Агриппа, в том числе, и его апокрифические тексты по черной магии, был и Фичино, и «Клавиукле Саломонис»; Джон Ди и Роберт Фладд; «Tableau de l’Inconstance des Mauvais Anges» [12] Пьера де Ланкра. Были бессчетные труды авторов, мне неведомых, на латыни и на нескольких современных языках. Если эти сочинения не просто выставлены напоказ, то Харкендер действительно человек знающий, и его увлечения которого не просто блажь.
Мне пришлось ждать не менее часа, прежде чем мой невольный гостеприимец явился меня приветствовать, и меня не изумило, что он не жаждет меня принимать. Его сопровождала женщина, которую он представил, как миссис Муррелл, хотя она ли та самая притча во языцех, я не знаю.
Хотя мое присутствие было явно нежелательным, но я решил все же задать те вопросы, ради которых так невежливо проник в этот дом. Я сообщил, что действую в ваших интересах, и рассказал о вашем недавнем посещении Египта. Он вспомнил ваше имя с легкой досадой, но его настроение заметно переменилось, как только я упомянул, как вы побывали в той части Восточной Пустыни, что раскинулась высоко на плато из песчаника к югу от Кины. Он спросил, кто вас туда привез, и я поведал о вашем загадочном иезуите, отце Мэллорне. Отвечая на вопросы, которые он выпаливал с великой скоростью, я объяснил ему, что с вами случилось, как вы мне это описали, и сказал, что мне посоветовал к нему обратиться Сэмюэл Берч из Музея. Лишь только когда я закончил свою пространную речь, мне пришло в голову, что я пришел, собственно, задавать вопросы, а не отвечать на них.
Реакция Харкендера на мой рассказ была неописуема. Да и миссис Муррелл казалась одновременно изумленной и встревоженной тем, что услышала. Харкендер тоже это заметил, и немедленно предложил ей удалиться. И надо сказать, эта просьба прозвучала, как приказ. После того, как мадам покинула нас, он выразил бурное изумление по поводу услышанного, и заявил, что у него были большие трудности, когда он искал проводника для экспедиции в те места, и эти трудности необыкновенно возбудили его любопытство, удвоив усилия в стремлении к цели. Наконец, сказал он, удалось найти не очень суеверного человека, который взялся за это дело и готов был задержаться на несколько недель в долине, где имело место ваше приключение, при обследовании мастаба. Все гробницы, продолжал свой рассказ Харкендер, были давным-давно разграблены, возможно, в дни строителей пирамид, и артефакты, которые ему удалось открыть, оказались скромными черепками и примитивными каменными орудиями. Он сделал отступление, чтобы торжественно сообщить, мне, что даже очень незначительные вещицы имеют ценность для антиквара Он также не упустил возможность напомнить мне, что эти исследования выполнялись до публикации книги сэра Джона Лаббока «Доисторические времена». Харкендер самодовольно утверждал: вести о его открытиях вдохновили сэра Джона на его поездку в Египет. Хотя, вынужден был признать, что его скромные изыскания совершенно незначительны по сравнению с такой поразительной работой, как открытие Беркхарддом, Великого Храма в Абу Симбеле или исследованиями Хоскинса в Нубии. Ни один из рабочих, как он сказал, не был ни разу укушен змеей, и никто не страдал ни от каких галлюцинаций.
Хотя не было ничего настораживающего в его тоне, и все, что он сказал, на первый взгляд, вызывало доверие, я остался при убеждении, что Харкендер мне лжет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135