А ведь не так давно мою бедную головушку на самом деле посещала мечта о «совместном щелканье пультом». Надо же быть таким лузером! Все, о чем мы когда-либо мечтаем — сбывается. Вопрос времени. Если бы я тогда об этом знала, мечтала бы осторожней и конкретней. Я попыталась воскресить ту мечту: я и он. Мы лежим на большой красивой кровати, смотрим, обнявшись, телевизор, кушаем чипсы и мечтаем о сексе, который будет во время рекламы или после того, как закончит вещать голубой экран.
Так, начнем материализацию мыслей. Я и он — есть. Кровать (большая, красивая) — есть. Телевизор (домашний кинотеатр) — имеется. Чипсы? А хрен с ними — только что был ужин. Ага. Я легла рядом с Птенчиком и обняла его, целуя в шею.
— Ну что ты делаешь? Не видишь, я занят.
— Чем ты занят, там же реклама?
— Я думаю. Не мешай.
От того, что я нежным поцелуем помешала течению его великих мыслей, мои глаза наполнились слезами, и в этот момент я захотела получить разрешение на ношение оружия, купить гранатомет и использовать его по назначению. Но эта мысль не могла так быстро материализоваться, в отличие от предыдущей, и я пошла в ванную.
Сев на унитаз из новой французской коллекции, я сдавленно зарыдала. Тихо плакать я научилась, благодаря Птенчику — наступить бы ему хоть раз на крылышки! Поскольку плакала я каждый день, опыт не мешать ему этим никчемным занятием появился у меня очень быстро. Я также быстро научилась плакать по расписанию — каждый день перед сном. У нас было все по плану.
Сегодня я поплакала и за себя, и за Ирку. Зачем мы, к черту, принимали такие решения, зачем пожертвовали ради них всем, чтобы ничего не получить взамен?
Пончик не нуждался в Ирке для тусовок, а в новом качестве домохозяйки она, тем более, была ему неинтересна. Что касается меня, то известная питерская девочка с престижной работой, бесплатной учебой и постоянно звонившим телефоном привлекала моего суженого больше, чем мямля, которая сейчас сидела у него на хвосте.
Я заливалась горючими слезами. Если бы я знала, что все так получится, я бы лучше работала со Сморчком и модельками, до конца жизни своей живя с Иркой в одной квартире. Честное слово — лучше пусть вообще не будет перемен, чем такие!
Мое отсутствие он заметил после окончания программы «Время», когда захотел в туалет. Вообще, в нормальных домах обычно две ванные комнаты, но у нас все было не как у людей — и это тоже.
Я умылась и открыла дверь на его настойчивый стук.
Мы занялись сексом по рабочему графику, а после мирно заснули.
Мне очень хочется залезть на крышу и закричать на весь белый свет: «Люди, не надо жениться без любви! Не ломайте друг другу жизнь!» Мужчина и женщина — это абсолютно разные существа, и принимать друг друга такими, какие мы есть, со всеми нашими «тараканами», можно лишь с помощью гормона любви, бурлящего в крови. А если не испытываешь данного чувства, остановись, подумай — ведь ты измучаешь и его и себя!
* * *
Следующий день был похож на предыдущий как две капли воды. Меня подняли в девять со словами: «Кто рано встает — тому Бог дает! Как говорил Наполеон: "Мужчина спит шесть часов, женщина семь, а дурак восемь"». Интересно знать, а про меня Бог забыл, или просто пока руки не доходят?
Низкокалорийный и полезный завтрак.
К плите меня не подпускали: во-первых, потому что у меня «ручки-крючки», а во-вторых, потому что мой избранник в детстве мечтал стать шеф-поваром. Вместо повара он стал бизнесменом, погоревал немного и перестроил домашнюю кухню в ресторан быстрого обслуживания, где на завтрак была русская еда, на обед — французская, а на ужин — итальянская или восточная. Слава богу, он не умел готовить суши, и поэтому раз в неделю мы обедали в японском ресторане, что для меня было верхом светской жизни.
После завтрака я направилась в «Фит-Олимпикс» в Олимпийском СК. Мою привычку к «Планете-Фитнес» я похоронила вместе с остальными амбициями, воспоминаниями и иллюзиями. «World-Class», водитель или хотя бы такси мне иногда снились по ночам, и после этих снов не хотелось просыпаться.
Покинув спортивный зал, я зашла домой, пообедала с избранником, как всегда, в полной тишине.
— Выключи эту долбежку, здесь тебе не тусовка, а дом. Я после встреч приехал отдохнуть, а ты тут...
— Все-все, я поняла, не надо! — Я нажала на кнопку «Stop».
Иногда он снисходил до того, чтобы отвезти меня на курсы. Но сегодня был не такой день. И я спустилась во мрак подземки, открыла книжку Коэльи — в метро все читают либо Коэльо, либо Донцову. Я предпочла первый вариант. На Таганке я вынырнула на свет божий и отправилась в «Лингва.Ру». Там меня уже ждали носители того самого языка, что так лихо «увлек» меня в последнее время.
В своих мыслях я изъяснялась исключительно на русском и исключительно матом.
После английского меня ждала сухая и сморщенная училка по риторике на метро «Аэропорт». Это была тетенька лет сорока пяти с лицом шестидесятипятилетней женщины. Практикующий юрист и преподаватель, она ясно и четко объясняла, стильно одевалась и бизнесвумила по полной программе, содержа двоих детей и муженька-лоботряса. Тетенька была единственным близким мне человеком в моей новой жизни, если не считать Петровича, конечно. Больше я не общалась ни с кем.
Когда мы мило беседовали с ней во время перерыва в занятиях, я завистливо смотрела на нее, и думала: «Наверное, приходит она домой, раздевается прямо в гостиной, и говорит своему муженьку — альфонсу-тунеядцу: "Слышь, э-э-э, тапочки принеси..."»
Я стала понимать, что у меня «едет крыша», начинается настоящая паранойя и прогрессирует шизофрения одновременно, но ничего с этим я не могла поделать.
После занятий от метро «Аэропорт» я отправилась обратно на Цветной бульвар. Времени было десять, а на телефоне каждый час высвечивался только один телефонный номер.
— Ты где? — Здороваться у нас было не принято.
Это нормально. А кто я такая, чтобы со мной здороваться? «Девочка с Гражданки», как он меня называл.
— Я вышла из метро, иду мимо ларьков, сейчас куплю воды и пойду домой.
— А что там за музыка играет?
— Это в ларьке диски продают.
— Ладно, — и вызов отключался.
В эти минуты я могла мечтать только о гранатомете или больших-больших деньгах, чтобы купить весь мир и заставить Петровича приносить мне тапочки. Чего мне хотелось больше, не знаю. Но жажда мести — штука сильная, это я стопроцентно опробовала на себе.
А ничего, что эта «девочка с Гражданки», между прочим, была моделью, сама поступила на театральный факультет и училась на бесплатной основе? Ничего, что эта девочка в восемнадцать лет стала замдиректора модельного агентства? Ничего?! — орала я про себя. Я с силой швырнула о бетонную стенку бутылку «Фанты». Я купила «Фанту», а не полезную минералку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86