Видела, как Ленка флиртовала с Лизкой. Как Надька специально приперлась на мой праздник с померанским шпицем, чтобы привлечь к себе побольше внимания, ведь маленькая собачка является главной героиней даже на сцене настоящего театра. Усекла, как пара друзей, к которым мы ездим на шашлыки, напились и повздорили, и как Настя с Валеркой наблюдали за мной.
Я поняла, как дилетантски сыграла свою роль, и разревелась прямо в туалете. Нет, я плакала не потому, что расшатала свою нервную систему, и не потому, что много выпила — сегодня я не пила. А просто потому, что именно сейчас и именно здесь я хотела поблагодарить их всех — всех, кто сидел за моим столом. За то, что они были со мной какое-то время и сыграли свои роли на сцене театра моей жизни. Поблагодарить и уйти, уйти, чтобы начать все заново. Написать жизнь с чистого листа...
Птенчик заглянул в дамский туалет:
— Поехали домой, любимая, ты устала! —
Я прижалась к нему и долго плакала на его плече.
Мы обедали с мужем в «Пушкине», как всегда немногословно и не торопясь. В это время мне позвонила Настя и пригласила в Ивантеевку на семейный ужин.
Теперь мы с ней были близкими подругами. Такими, как когда-то с Юлькой, а может даже ближе.
Настя оказалась вовсе не такой уж стервой, а просто характером напоминала мне княжну Тараканову. Она стала мне верным другом и помощником во всех делах. Она читала «Эксперт» и «Коммерсант», потому что на самом деле увлекалась экономикой и политикой, мечтала работать в органах государственной власти и твердо шла к своей цели. В школе она получила золотую медаль, а в университете ее ждал красный диплом. Вообще, я терпеть не могла этих медалистов, мне казалось, что они зубрилы и книжные черви. Но Настя была не такой, она просто твердо знала, чего хочет от жизни. Большое количество знаний не отражались негативно на ее внешности, как у большинства людей, увлекающихся наукой. «Где-то убыло, где-то прибыло» — но это не про нее. Ее внешность идеально гармонировала с богатым внутренним миром.
Альтруист и сестра милосердия по натуре, она была «обьюзана» до опупения всеми своими прошлыми подружками, поэтому надевала на себя панцирь с неоновой надписью: «Чисто московская стерва. Лучше не подходи».
Я нажала на звонок, и в дверях появилась Настя, сияя улыбкой. Милое веснушчатое, как у Тимы, лицо с горящими зелеными глазами и пушистой копной вьющихся волос. Она носила строгую одежду, как бизнес-леди, и нежную улыбку, как Мона Лиза.
— Аллилуйя, сестра! — крикнула она мне, и мы по-сестрински обнялись.
Мы созванивались по нескольку раз в день, а встречались раз в два дня. Я называла ее булкой с маком — потому что люблю булки, а она меня фантасмагорией — потому что считала меня нереальным видением в своей жизни. Нам всегда было о чем поговорить и что поделать. Настя таскала меня в Третьяковскую галерею, в музей Рерихов и на прочие выставки, а я ее — по шмоточным и парфюмерным магазинам. Она зазывала меня на картинги, я ее — в клубы. Мы везде были вместе и всегда понимали друг друга. Моя подружка мечтала о маленьком джипике, а я — о студии имиджа. Она планировала расставаться с Валеркой, а я подумывала о разводе.
Мы вошли на кухню. Радушные Настины родители и Валерка уже сидели за столом и угощались невероятно вкусной едой, которую готовила Настина мама. Обычно в гостях у Насти я так обжиралась, что моим лучшим другом потом оказывался «Мезим».
На кухне появился Настькин младший брат, влюбившийся в меня с первого взгляда, а я, как последняя сволочь, дала этому восемнадцатилетнему мужчине кличку «Клерасил», потому что он был немного прыщавый. Мальчик был замечательный — душевный и отзывчивый. Вырастет — будет супермужиком.
— Здорово! Ты «Ночной дозор» смотрела? — налетел на меня он.
— Нет.
— Вот отстой.
— Слышь, «отстой», ты бы лучше свои прыщи полечил, а то я за тебя замуж не пойду! — ответила на его ехидство я.
— Да, полечит он, жди, — вступил в разговор Настин папа. — Я его к врачу привел. Врач говорит: «Ну, молодой человек, вам или с девушками в серьезные, так сказать, отношения вступать надо, или сидеть на строгой диете». И знаешь, что он ответил? «Нет, я уж лучше на диете».
Я засмеялась, а Настина мама с горечью прокомментировала:
— Вот бедный ребенок! Сидит теперь на яблоках с рисом. Ужас!
Я очень люблю Настину семью. Они мне как родные. Я долго искала такие отношения, и наконец-то нашла их. В этом доме просто тебя любят, любят такую, какая ты есть, и принимают всегда с улыбкой в любое время дня и ночи.
— Какой сок тебе налить, Валера? — спросил папа у Валеры. — Апельсиновый или ананасовый?
— Апельсиновый.
— А я бы посоветовал ананасовый. Он сжигает жиры, — ухмыльнулся Настин отец, намекая на несколько полноватую фигуру Валерки.
Будучи директором среднестатистического государственного учреждения, Настин предок умел шутить, как мои одногруппники. Легко, непринужденно и немного цинично.
— Хорошо, ананасовый, — покорно согласился Валера, и мы переглянулись с Настей и ее мамой.
Настя взяла от своих родителей все их достоинства: от мамы — женственность и сексуальность, а от папы — чувство юмора и силу воли. Она вышла поговорить по телефону, а Валерка в это время выпил залпом рюмку коньяка и чинно произнес, обращаясь к папе:
— Я люблю вашу дочь и хочу на ней жениться! — выпалил на одном дыхании скороговоркой он.
Настин папа не растерялся и ответил так же скороговоркой:
— А я-то тут при чем? Что ты мне это говоришь? Вон иди ей и скажи!
Мы с Настиной мамой чуть не упали под стол от смеха, глядя на расстроенное Валеркино лицо, на котором читалось: «Никто меня не любит, никто не уважает, пойду я на болото наемся жабонят». Во время застолья, я все время поглядывала на Настиного папу и вдруг поняла, что мне вовсе не нужен сейчас муж, мне просто требуется отец. И желание иметь рядом с собой в качестве мужа более чем взрослого мужчину — ошибочно.
Я вышла к Насте, она говорила по телефону со своей подругой по кличке Белобрыс, характером напоминавшую мою Аньку. Только она нуждалась не в яхте длиной в десять метров, а в женихах — и искала их по Интернету. Когда таковые находились, она пропадала из Настиной жизни, а когда женихи исчезали, Белобрыс возобновляла общение с Настькой.
— Слушай, там твой папа над Валеркой стебается, как всегда.
— Надеюсь, что Валерка не выдержит испытания и капитулирует, чтобы не пришлось самостоятельно проводить разъяснительную беседу.
Настькин отец у нас был как спецназовец в запасе. Если на горизонте появлялся не милый сердцу кавалер, нужно было всего лишь познакомить его с папой. После этого знакомства кавалер пропадал быстро и навсегда. Методы папы действовали безотказно, и мы, грешным делом, подумывали сдавать его в аренду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86