Какую-то девушку прибило к Петру, прямо-таки выплеснуло из толпы. Она обхватила его руками, обняла крепко, не спрашивая, - о чем тут спрашивать, выжить бы1 - прижалась, уткнулась лицом в грудь. Вещей при ней не было, видно, потеряла где-то, одежда кое-где порвана, на ногах нет обуви, руки поцарапаны. Петр высвободил одну руку, зафиксировал девушку покрепче. Так и стояли молча, тяжело дыша, ожидая наступления штиля.
Постепенно истерия сменилась на целенаправленные, рассчитанные действия. Каждый для себя понял, как ему следует себя вести в тех, прямо скажем, экстремальных условиях, в которые он попал, и жалость по отношению к самому себе, отступив, далг место безжалостности к окружающим. Наиболее сильные кулаками и пинками расчищали себе место, избавляясь от слабых, заставляя их тонуть в несущейся толпе. Естественный отбор - выживает сильнейший. Страх не выжить - основа естественного отбора.
Через некоторое время - Петр сам не понял, через какое, -буря утихла: те, кто хотел выбраться за ворота, всеми правдами в неправдами сделали это, а те, кто не сумел, остались лежать на земле или сидеть, прижавшись к стенам и закрывшись руками Петр похлопал девушку по спине: все, мол, кончилось вроде. Он испуганно оглянулась, вскрикнула, вновь спрятала лицо на груди Петра. И впрямь картиночка была не из приятных - много ране? ных, стоны, крики, кровь, разбросанные тряпки, некогда бывшие одеждой, битое стекло...
Не без труда отлепив девушку от себя, Петр, не отпуская, однако, ее руку, отошел от стены, направился к одному из раненых.
Средних лет мужчина полулежал, привалившись к фонарному столбу, и постанывал, баюкая явно поврежденную руку.
– Вы как? - спросил Петр, только лишь чтобы спросить, не молчать.
– Кажется, жив, - вяло улыбнулся мужчина. Он не "тяжелый", понял Петр. Слегка помяли, сломана рука и, кажется, пара ребер. Петр ему особо не нужен. А вот другим может понадобиться.
– Садись здесь, - велел девушке Петр, - никуда не уходи, сейчас прибудет помощь. Хорошо?
Она в ответ кивнула. То ли немая, то ли дар речи потеряла. Петр направился к другому пострадавшему. Парень испытал на себе всю тяжесть произошедшего: вместо лица - одна большая ссадина с отчетливыми следами чей-то подошвы, тяжело дышит, часто отплевываясь кровью. Похоже, осколок сломанного ребра повредил легкое. Нагибаясь над ним, Петр сказал в переговорник:
– Дежурный, скажи мне, что медики уже едут!
– Медики уже едут, - эхом отозвался переговорник.
– Что? - хрипя, спросил раненый.
– Тихо, тихо, не болтай, это я не тебе. Помощь уже в пути. Петр слегка приподнял ему голову, чтобы тот не захлебнулся собственной кровью. Положив ладонь ему на затылок, на слипшиеся от крови волосы, Мастер утишил боль, которой было очень много - парню досталось будь здоров.
– Хорошо... - прошептал он.
– Не разговаривай, береги силы.
Но, к сожалению, много сил ему не потребовалось - закашлявшись, он весь изогнулся в судороге и резко расслабился - сердце биться перестало. Он умер в спокойствии и без боли, - ее и страх забрал себе Петр, который теперь плакал, держа на руках безвольно повисшую голову мертвого человека, задавленного толпой...
– В самом спокойном месте на Земле! - крикнул Петр. На его крик никто даже не обернулся - мало ли тут кричащих и стонущих людей...
Приехали медики. Картина бедствия, какой бы жуткой она ни была, сразу приобрела признаки цивилизованности (если вообще можно сказать так о бедствии!): яркие машины, снующие туда-сюда люди в белых комбинезонах, желтые ленточки, опоясывающие место трагедии...
Петр вяло отмахивался от назойливых попыток медперсонала оказать ему помощь - суетливый медбратик промокал тампоном Петру царапины на руке, еще один придирчиво осматривал лицо Петра, бесцеремонно вертя его голову.
– Да отстаньте вы! - Петр вырвался из-под опеки медиков. - Я в порядке, другим идите помогать! -
– Спасибо, - раздался сзади тоненький голосок.
Петр обернулся. Та самая девушка, которую он бережно прижимал к себе, покуда бушевала людская стихия, стояла позади Петра уже с забинтованной рукой и следами заживляющей жидкости на лице.
Значит, не немая. А дар речи вернулся.
– Не за что, - улыбнулся Петр, - вы как?
– Спасибо, ничего. Все заживет. Вы спасли мне жизнь. Как вас зовут?
– Джозеф.
– Джозеф... - сказала девушка. - А я Стейси, будем знакомы. Как мне вас найти потом?
– Зачем? - не понял Петр.
– Вы спасли мне жизнь, - повторила Стейси, - я ваш вечный должник... - На лице стеснительная улыбка.
– Не надо меня искать, - сказал Петр серьезно. - Очень прошу: не надо. Я приношу несчастья...
Девушка не успела ничего ответить, подбежал Латынин. Озабоченно зачастил:
– Мистер Оруэлл, как же вы оказались-то в этой мясорубке? - Он взял Петра за плечи и придирчиво осмотрел, как неодушевленный предмет - ну ничем от медбратика не отличался, заключил: - Вроде все в порядке. Сильно потрепало?
– Ерунда...
Латынина ответ, видимо, удовлетворил, потому что он не стал продолжать вопросы, а повел Петра в стоящий неподалеку "хаммер".
– Едем к мистеру Иешуа. Он ждет.
Мистер Иешуа ждал в компьютерном зале, в компании Иоанна, Мари и Криса. Здесь Петру пришлось выдержать еще один раунд заботы и участливых вопросов от окружающих. Он вяло отвечал, что все в порядке, все цело, нет, не помяли, то есть помяли, но не до смерти, погодите еще, не спешите хоронить начальника Службы безопасности.
Лишь Иещуа не суетился зря, а продолжал вглядываться в большой экран, на который шло изображение с камер, расположенных за периметром. На экране было видно длинную вереницу людей, идущих по дороге в Киншасу, волокущих на себе весь свой скарб, который удалось спасти после недавней давки. Люди шли неспешно, переговаривались, жестикулировали, оглядывались на Храм, презрительно плевали в сторону того места, которое только что покинули.
– Они идут в Киншасу. Пешком, - ровным голосом прокомментировал Иешуа то, что и так было хорошо видно.
– Долго же им идти, - неосторожно съязвил Крис, но тут же умолк под колким взглядом Машиаха.
Петр открыл было рот - спросить о количестве народа, покинувшего Храм, но Иешуа то ли прочел его мысль, то ли сам собирался сказать:
– Сколько их, мы пока не знаем, многие еще находятся в Храме. На воротах стоят охранники со сканерами, они считают проходящих людей. На данный момент ушло семь тысяч восемьсот тридцать шесть человек... тридцать семь, восемь, девять...
Иешуа смотрел на скачущие цифры в углу экрана, которым Петр не придал поначалу значения. Четырехзначное число постоянно увеличивалось.
Иешуа говорил это скорее для себя, чем для остальных, которые и так все видели. Внешне он был спокоен, но Петр знал, что в давно и глухо заблокированном от внешних воздействий мозге сейчас бушует море печали, горести и гнева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160