И еще, напомним, кабинет, - как и комнатка под кабинетом, - был экранирован спецами Петра от любой прослушки... Черный полированный стол с компом, с переговорным и видеопультом был для него чем-то чужим - из другого мира, из другого общества, хотя и компом и пультом он часто пользовался, но - стоя: не любил сидеть в кресле, стоя он чувствовал себя вольготней, сам объяснял.
Петр не стал стучать - что за вздор, не голые же они там! - толкнул дверь и вошел.
Дамы оккупировали стол. Причем Мари уселась за него на хозяйское кресло, а Соледад устроилась в одном из гостевых. И ничего компрометирующего никто из вошедших не отметил: сидят две подружки в кабинете начальника, болтают о своем, о девичьем, о глупом, знают, что шефа не будет, можно и оттянуться в рабочее время...
Мысль Петра резко замедлила прыжок, как некогда советовал Иешуа - еще в Иудее советовал, ссылаясь на умение любого хищного зверя, например, кошки, экономить движения, не делать лищ-них, отвлекающих, - и, согласно режиму экономии, оная мысль разложила себя на составляющие, вычленив на бегу замеченное: "знают, что шефа не будет". Сначала сие подумалось исключительно по инерции, увиденное уж больно напоминало буколическую картинку из служебного прошлого Петра: вот так же он забегал, возвращаясь из бросков, в приемную Главного инспектора Службы Времени и находил какую-нибудь его очередную Кэт или Флоранс за славным воровским процессом дегустации виски Дэ-ниса в его же кабинете, поскольку сам Дэнис отбыл туда-то или туда-то и быстро не ожидаем. Чем здесь хуже или лучше? Ничем. Если не считать, что "место отбытия" Иешуа никому не известно. И можно бы посидеть, посудачить, но почему они так спокойны?..
– Беседуем? - ничего умнее Петр спросить не придумал. Мари и Соледад изволили - именно так! - взглянуть на пришельцев, беззастенчиво вторгшихся в их уединение, и Мари ответила:
– Беседуем, - подтвердила, значит, буквально.
– А где Учитель? - позволил себе вопрос Латынин.
– Мы же сказали вашим людям, капитан, что не знаем. Мистер Оруэлл распорядился поспешить за ним, мы спешили, как могли, но - безрезультатно. Поскольку иных заданий не поступало, мы решили дождаться Учителя там, куда он наверняка вернется.
– Уверены, что вернется? - это уже Круз.
– Уверены, что наверняка. Куда бы он ни решил исчезнуть, он всегда возвращается в дом. Его дом - здесь. А я никогда не позволяла себе интересоваться его маршрутами. Где бы они ни проходили: в этом мире или в соседних. Вы же знаете своего друга, мистер Оруэлл...
– Вы считаете. Мари, что исчез - он, а не исчезли - его? - спросил мистер Оруэлл.
– Уверена, - повторила слово Мари.
Петр слушал ее и с изумлением - впервые заметил, старый кретин! - понимал, что слышит только слова, но не мысль. Не было мыслей. Был ровный глухой фон, который дает хорошо поставленный блок. Для того чтобы его поставить, мало иметь пара-нормальное чутье или - ее термином - того, кто внутри, надо вообще быть паранормом, говоря казенно, широкого профиля. раньше она таковым не числилась... Близость к Иешуа? Неуклонно развиваемые способности, которые явно крылись в этой хорошенькой головке, потому что суперчутье на пустом месте не возникает?.. Пожалуй, так... Господи, Петр, как же ты закрутился, зацикяился на своих охранных обязанностях! Ничего кругом не замечаешь, даже прорастающих - и явно сильных! - паранормов. А ведь ты всегда отличался особым умением находить их, как нашел, к примеру, того же Саула-Иоанна... Минус тебе. Мастер!.. И сразу же явилась еще мыслишка: а ведь он сейчас вообще никого не слышит: ни Соледад, ни Латынина, ни Круза, а ведь им никакого блока не только поставить представить себе невозможно! Значит, нз предполагаемая паранормальность Мари причина его "глухоты", а все та же чужая воля...
И еще подумалось-вспомнилось: волновойвакуум. Слова Латынина. Мысль - это волна...
Если так, то кто-то не просто вырубил электричество, компьютеры, радио, ти-ви и прочее, но и мысли похоронил намертво! Петр сразу и вдруг ощутил мертвую тишину вокруг - ни просвета, ни проблеска! - впервые в жизни ощутил тишину и с ужасом осознал: ему плохо и страшно. Он привык к мысленному фону, как к постоянному шуму за окном, он не слышал его, если не хотел слышать, но если появлялась необходимость, легко находил нужного человека в любой толпе и знал, о чем тот думает. С чем сравнить его, Петра, состояние сейчас?.. Разве что с состоянием аквалангиста на запредельной глубине, у которого - так же сразу и вдруг! - исчезли маска, загубник и, главное, кислородные баллоны. А наверху - неодолимая толща воды...
Захотелось схватить что-нибудь железное и тяжелое и вышибить бронированные стекла окон, но - увы: вышибить их было не под силу и бронебойному артиллерийскому орудию. Так что надо, мучительно экономя воздух в легких, начать медленное и бесконечно длинное всплытие: вдруг удастся, вдруг повезет!..
И еще подумалось - вроде бы некстати: а ведь Иешуа не мог покинуть здание, это наверняка отметили бы приборы. И если он все-таки здесь, то как же он дышит, то есть слышит -он, не представляющий себя вне мысленного шума мира?
Как, впрочем, и Петр.
Петр тупо смотрел на бронзовые часы на столе Иешуа. Часовая стрелка застыла на одиннадцати, минутная дрожала на восьми. Одиннадцать сорд утро.
И вдруг Петр опять своим двадцать каким-то чувством - увидел дорогу на поверхность, а значит, и к Иешуа. И рванул прочь из апартаментов, оттолкнув попавшегося на пути Круза, рванул семимильными шагами, оставив в тяжком недоумении двух служивых мужиков и дух независимых женщин. И помчался длинным и все-таки душным сейчас путем - коридор, подъем (лифта ждать некогда!), eще коридор, тупик, стальная дверь с тач-замком, ладонь - на тач-панель, зеленый огонек на двери (электронные замки работают!), несколько оборотов запора-штурвала против часовой стрелки, вторая дверь, еще одна тач-панель - для большого пальца правой руки, щелчок - и он в сердце компьютера страны Храм, Биг-Брейна-три, как назвал его Иешуа, резко отметая логичные и однотипные вопросы: почему, собственно, "три"... Именно в сердце очутился Петр, или в легких, или в желудке, или в печени - уж чд дудду больше нравится, но главное внутри, поскольку лицо, глаза, руки Биг-Брэйна-три, если уж позволены такие анатомические метафоры, то есть внешний вход в него - дисплеи, переговорные устройства, рабочие места операторов - все это было тоже охраняемо, но не столь, не столь... Там - полно людей с допусков операторы, программисты, просто юзеры... Здесь - избранные: техники, сам Петр, а еще Иешуа...
Двери позад закрылись автоматически. И в мозгу Петра прозвучало непривычно ясно и четко - шум-то ушел:
"Долго соображал, Кифа. Я уж и надеяться перестал: чуть ли не час прошел, а тебя все нет и нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
Петр не стал стучать - что за вздор, не голые же они там! - толкнул дверь и вошел.
Дамы оккупировали стол. Причем Мари уселась за него на хозяйское кресло, а Соледад устроилась в одном из гостевых. И ничего компрометирующего никто из вошедших не отметил: сидят две подружки в кабинете начальника, болтают о своем, о девичьем, о глупом, знают, что шефа не будет, можно и оттянуться в рабочее время...
Мысль Петра резко замедлила прыжок, как некогда советовал Иешуа - еще в Иудее советовал, ссылаясь на умение любого хищного зверя, например, кошки, экономить движения, не делать лищ-них, отвлекающих, - и, согласно режиму экономии, оная мысль разложила себя на составляющие, вычленив на бегу замеченное: "знают, что шефа не будет". Сначала сие подумалось исключительно по инерции, увиденное уж больно напоминало буколическую картинку из служебного прошлого Петра: вот так же он забегал, возвращаясь из бросков, в приемную Главного инспектора Службы Времени и находил какую-нибудь его очередную Кэт или Флоранс за славным воровским процессом дегустации виски Дэ-ниса в его же кабинете, поскольку сам Дэнис отбыл туда-то или туда-то и быстро не ожидаем. Чем здесь хуже или лучше? Ничем. Если не считать, что "место отбытия" Иешуа никому не известно. И можно бы посидеть, посудачить, но почему они так спокойны?..
– Беседуем? - ничего умнее Петр спросить не придумал. Мари и Соледад изволили - именно так! - взглянуть на пришельцев, беззастенчиво вторгшихся в их уединение, и Мари ответила:
– Беседуем, - подтвердила, значит, буквально.
– А где Учитель? - позволил себе вопрос Латынин.
– Мы же сказали вашим людям, капитан, что не знаем. Мистер Оруэлл распорядился поспешить за ним, мы спешили, как могли, но - безрезультатно. Поскольку иных заданий не поступало, мы решили дождаться Учителя там, куда он наверняка вернется.
– Уверены, что вернется? - это уже Круз.
– Уверены, что наверняка. Куда бы он ни решил исчезнуть, он всегда возвращается в дом. Его дом - здесь. А я никогда не позволяла себе интересоваться его маршрутами. Где бы они ни проходили: в этом мире или в соседних. Вы же знаете своего друга, мистер Оруэлл...
– Вы считаете. Мари, что исчез - он, а не исчезли - его? - спросил мистер Оруэлл.
– Уверена, - повторила слово Мари.
Петр слушал ее и с изумлением - впервые заметил, старый кретин! - понимал, что слышит только слова, но не мысль. Не было мыслей. Был ровный глухой фон, который дает хорошо поставленный блок. Для того чтобы его поставить, мало иметь пара-нормальное чутье или - ее термином - того, кто внутри, надо вообще быть паранормом, говоря казенно, широкого профиля. раньше она таковым не числилась... Близость к Иешуа? Неуклонно развиваемые способности, которые явно крылись в этой хорошенькой головке, потому что суперчутье на пустом месте не возникает?.. Пожалуй, так... Господи, Петр, как же ты закрутился, зацикяился на своих охранных обязанностях! Ничего кругом не замечаешь, даже прорастающих - и явно сильных! - паранормов. А ведь ты всегда отличался особым умением находить их, как нашел, к примеру, того же Саула-Иоанна... Минус тебе. Мастер!.. И сразу же явилась еще мыслишка: а ведь он сейчас вообще никого не слышит: ни Соледад, ни Латынина, ни Круза, а ведь им никакого блока не только поставить представить себе невозможно! Значит, нз предполагаемая паранормальность Мари причина его "глухоты", а все та же чужая воля...
И еще подумалось-вспомнилось: волновойвакуум. Слова Латынина. Мысль - это волна...
Если так, то кто-то не просто вырубил электричество, компьютеры, радио, ти-ви и прочее, но и мысли похоронил намертво! Петр сразу и вдруг ощутил мертвую тишину вокруг - ни просвета, ни проблеска! - впервые в жизни ощутил тишину и с ужасом осознал: ему плохо и страшно. Он привык к мысленному фону, как к постоянному шуму за окном, он не слышал его, если не хотел слышать, но если появлялась необходимость, легко находил нужного человека в любой толпе и знал, о чем тот думает. С чем сравнить его, Петра, состояние сейчас?.. Разве что с состоянием аквалангиста на запредельной глубине, у которого - так же сразу и вдруг! - исчезли маска, загубник и, главное, кислородные баллоны. А наверху - неодолимая толща воды...
Захотелось схватить что-нибудь железное и тяжелое и вышибить бронированные стекла окон, но - увы: вышибить их было не под силу и бронебойному артиллерийскому орудию. Так что надо, мучительно экономя воздух в легких, начать медленное и бесконечно длинное всплытие: вдруг удастся, вдруг повезет!..
И еще подумалось - вроде бы некстати: а ведь Иешуа не мог покинуть здание, это наверняка отметили бы приборы. И если он все-таки здесь, то как же он дышит, то есть слышит -он, не представляющий себя вне мысленного шума мира?
Как, впрочем, и Петр.
Петр тупо смотрел на бронзовые часы на столе Иешуа. Часовая стрелка застыла на одиннадцати, минутная дрожала на восьми. Одиннадцать сорд утро.
И вдруг Петр опять своим двадцать каким-то чувством - увидел дорогу на поверхность, а значит, и к Иешуа. И рванул прочь из апартаментов, оттолкнув попавшегося на пути Круза, рванул семимильными шагами, оставив в тяжком недоумении двух служивых мужиков и дух независимых женщин. И помчался длинным и все-таки душным сейчас путем - коридор, подъем (лифта ждать некогда!), eще коридор, тупик, стальная дверь с тач-замком, ладонь - на тач-панель, зеленый огонек на двери (электронные замки работают!), несколько оборотов запора-штурвала против часовой стрелки, вторая дверь, еще одна тач-панель - для большого пальца правой руки, щелчок - и он в сердце компьютера страны Храм, Биг-Брейна-три, как назвал его Иешуа, резко отметая логичные и однотипные вопросы: почему, собственно, "три"... Именно в сердце очутился Петр, или в легких, или в желудке, или в печени - уж чд дудду больше нравится, но главное внутри, поскольку лицо, глаза, руки Биг-Брэйна-три, если уж позволены такие анатомические метафоры, то есть внешний вход в него - дисплеи, переговорные устройства, рабочие места операторов - все это было тоже охраняемо, но не столь, не столь... Там - полно людей с допусков операторы, программисты, просто юзеры... Здесь - избранные: техники, сам Петр, а еще Иешуа...
Двери позад закрылись автоматически. И в мозгу Петра прозвучало непривычно ясно и четко - шум-то ушел:
"Долго соображал, Кифа. Я уж и надеяться перестал: чуть ли не час прошел, а тебя все нет и нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160