– перебил царь, ударив кулаком по столу.
– Он принялся вопить, что я явился специально для того, чтобы поднять мятеж, и намереваюсь сровнять королевство с землей.
– Хорошо бы вы так и сделали! – воскликнул Воронцов.
Ситуация сложилась вполне благоприятная: Себастьян не только развеял сомнения царя и Воронцова, но вызвал новый прилив симпатии к себе.
– И что же было дальше?
– Три подозрительных человека стали преследовать меня на улице. Я спрятался в трактире и сбежал через потайную дверь, чтобы позвать на помощь гвардейцев, которые их и арестовали. Они признались, что собирались меня убить и бросить мой труп в канаву, и назвали имя подстрекателя: это был Норгад. Он также был арестован, но упорствовал в своем исступлении, клянясь, что я посланник дьявола.
– Так что вы не являетесь другом ни самого Фридриха, ни его страны, и это прекрасно, – сделал вывод царь. – Мне бы не хотелось огорчать вас. Этот царек имеет наглость оспаривать у меня Шлезвиг и Голштейн. Мне придется преподнести ему урок хороших манер. Как только мы разработаем план кампании, что займет не более трех дней, я пошлю войска, чтобы захватить обратно земли, которые издавна принадлежат моему семейству.
Какая дурацкая беседа! Можно было подумать, что это ребенок жалуется на свои детские обиды и сводит счеты с куклами. Но, по крайней мере, напрашивался вывод: грядут события. Сейчас 21 июня, следующая неделя будет решающей.
Еще хорошо бы знать, каковы намерения царя относительно жены.
– А что, датчане действительно так богаты, как об этом все говорят? – внезапно спросил царь.
– Состояние нейтралитета позволило им наладить весьма прибыльную торговлю с Вест-Индией, а также с западными индийскими штатами, – ответил Себастьян. – Я полагаю, что они могут без особого труда призвать двадцать тысяч человек.
– Вы слышите, канцлер? – сказал царь. – И какой бы вы сделали вывод, граф?
– Я не стратег, ваше величество, но если бы мне пришлось разрабатывать военную акцию, думаю, что внезапное нападение дало бы мне преимущество.
– Прекрасно, я это учту. Граф, с вами разговаривать весьма поучительно. Я бы хотел, пока вы будете гостить в замке, вести с вами беседы, подобные этой, каждое утро.
Царь поднялся. Себастьян поклонился и пожал протянутую ему руку. Канцлер проводил графа до самой двери.
Неужели Петр III собирается захватить Данию, чтобы пополнить свою казну?
На следующее утро беседа была посвящена возможности займов у европейских банков. «Неужели английских субсидий не хватает?» – подумал Себастьян.
– Англичане, которые до сегодняшнего дня являлись нашими банкирами, похоже, начинают ломаться, – объяснил Воронцов. – Теперь им требуются политические гарантии.
– Возможно, было бы уместно дать им понять, что их коллеги из Соединенных провинций не столь требовательны? – предложил Себастьян.
– Прекрасная мысль! – воскликнул царь. – Вы их знаете?
– Мне случалось встречать их в Гааге, – осторожно ответил Себастьян, остерегаясь упоминать о существовании филиалов банка Бриджмена и Хендрикса в Амстердаме.
Царь тут же решил дать Себастьяну поручение к вышеупомянутым банкирам.
– Я не скрою от его величества, что возвращение Шлезвига стало бы весьма благоприятным аргументом в рассмотрении его прошения о субсидиях.
С таким же успехом Себастьян мог бы пообещать достать луну с неба, поскольку царствование Петра было обречено на скорый конец. Имело смысл приблизить катастрофу. Петр III важно покачал головой, и на этом беседа была завершена. Но больше о планах царя Себастьян узнать ничего не мог. Да и имел ли монарх вообще хоть какой-то план? О предстоящем разводе больше не было сказано ни слова; а между тем разрыв отношений монарха с Екатериной был узловым моментом замысла, который Себастьян вынашивал вот уже несколько недель.
Традиционные утренние беседы 23 и 24 июня были отменены, поскольку царь разрабатывал с генералами планы кампании, как сообщил Сен-Жермену канцлер Воронцов. Вечером, против обыкновения, пышного ужина тоже не было, потому что его величество собрал свой генеральный штаб, и Себастьян скромно поел в своей комнате в обществе Франца.
Себастьяна начинало терзать беспокойство. А что, если этот спившийся сумасшедший решил порвать с Екатериной скрытно, без огласки, после отправки гвардейских полков в Данию? Но он не мог задавать вопросы. Себастьян почувствовал острое желание вновь оказаться в Санкт-Петербурге, с Орловым, Барятинским, ощутить себя свободным. Свобода! Но ведь он сам принял решение понаблюдать за своей жертвой в Ораниенбауме и теперь не мог пойти на попятную, иначе весь план окажется под угрозой срыва.
У Себастьяна было ощущение, что его заперли наедине с пьяным безумцем и выхода нет.
По мере размышлений Себастьян пришел к выводу, что Петр III, судя по всему, принимает свои решения под влиянием чрезмерного потребления алкогольных напитков, а эти самые возлияния являются результатом праздности и безделья. Значит, есть вероятность, что в трезвом виде царь осознает опасность скандала, который неизбежно произойдет в случае развода и объявления Ивана VI наследником трона; следовательно, он будет осторожнее.
25 июня в замке началась большая суматоха. Франц первым принес Себастьяну известие, что царь и его свита отбывают в Санкт-Петербург по случаю грандиозного приема, который на следующий день должен состояться в Зимнем дворце. Чуть позже секретарь Воронцова явился, чтобы передать Себастьяну официальное приглашение на этот прием.
Что же все-таки происходило?
Прокладывая себе путь сквозь толпу секретарей, слуг, нагруженных сундуками, фрейлин, компаньонок, их собачек, Себастьян смог наконец отыскать Воронцова в тот самый момент, когда они с дочерью собирались сесть в карету.
– Граф, – сказал Себастьян, – я счастлив вас видеть и сердечно благодарю за приглашение. Но что же все-таки произойдет сегодня вечером?
– Его величество решил устроить большой прием, чтобы отпраздновать объявление мира и свой союз с Пруссией.
Себастьян кивнул и еще раз поблагодарил канцлера.
– Для меня это не только честь, но и огромная радость, – сказал Сен-Жермен.
Мужчины раскланялись, и Воронцов поднялся по ступенькам кареты. Лакеи убрали приставную лесенку и захлопнули дверцы.
Что-то затевалось.
Едва прибыв в Санкт-Петербург, Себастьян отправил Франца с устным посланием к князю Барятинскому, прося в течение всего этого вечера быть в его распоряжении вместе с друзьями.
15. МЕНЕ, ТЕКЕЛ, ФАРЕС
У дверей Зимнего дворца в беспорядке толпились кареты. Кучера ругались, лошади били о землю копытами, слуги не понимали, что делать, а хозяева, разумеется, всячески выражали свое нетерпение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
– Он принялся вопить, что я явился специально для того, чтобы поднять мятеж, и намереваюсь сровнять королевство с землей.
– Хорошо бы вы так и сделали! – воскликнул Воронцов.
Ситуация сложилась вполне благоприятная: Себастьян не только развеял сомнения царя и Воронцова, но вызвал новый прилив симпатии к себе.
– И что же было дальше?
– Три подозрительных человека стали преследовать меня на улице. Я спрятался в трактире и сбежал через потайную дверь, чтобы позвать на помощь гвардейцев, которые их и арестовали. Они признались, что собирались меня убить и бросить мой труп в канаву, и назвали имя подстрекателя: это был Норгад. Он также был арестован, но упорствовал в своем исступлении, клянясь, что я посланник дьявола.
– Так что вы не являетесь другом ни самого Фридриха, ни его страны, и это прекрасно, – сделал вывод царь. – Мне бы не хотелось огорчать вас. Этот царек имеет наглость оспаривать у меня Шлезвиг и Голштейн. Мне придется преподнести ему урок хороших манер. Как только мы разработаем план кампании, что займет не более трех дней, я пошлю войска, чтобы захватить обратно земли, которые издавна принадлежат моему семейству.
Какая дурацкая беседа! Можно было подумать, что это ребенок жалуется на свои детские обиды и сводит счеты с куклами. Но, по крайней мере, напрашивался вывод: грядут события. Сейчас 21 июня, следующая неделя будет решающей.
Еще хорошо бы знать, каковы намерения царя относительно жены.
– А что, датчане действительно так богаты, как об этом все говорят? – внезапно спросил царь.
– Состояние нейтралитета позволило им наладить весьма прибыльную торговлю с Вест-Индией, а также с западными индийскими штатами, – ответил Себастьян. – Я полагаю, что они могут без особого труда призвать двадцать тысяч человек.
– Вы слышите, канцлер? – сказал царь. – И какой бы вы сделали вывод, граф?
– Я не стратег, ваше величество, но если бы мне пришлось разрабатывать военную акцию, думаю, что внезапное нападение дало бы мне преимущество.
– Прекрасно, я это учту. Граф, с вами разговаривать весьма поучительно. Я бы хотел, пока вы будете гостить в замке, вести с вами беседы, подобные этой, каждое утро.
Царь поднялся. Себастьян поклонился и пожал протянутую ему руку. Канцлер проводил графа до самой двери.
Неужели Петр III собирается захватить Данию, чтобы пополнить свою казну?
На следующее утро беседа была посвящена возможности займов у европейских банков. «Неужели английских субсидий не хватает?» – подумал Себастьян.
– Англичане, которые до сегодняшнего дня являлись нашими банкирами, похоже, начинают ломаться, – объяснил Воронцов. – Теперь им требуются политические гарантии.
– Возможно, было бы уместно дать им понять, что их коллеги из Соединенных провинций не столь требовательны? – предложил Себастьян.
– Прекрасная мысль! – воскликнул царь. – Вы их знаете?
– Мне случалось встречать их в Гааге, – осторожно ответил Себастьян, остерегаясь упоминать о существовании филиалов банка Бриджмена и Хендрикса в Амстердаме.
Царь тут же решил дать Себастьяну поручение к вышеупомянутым банкирам.
– Я не скрою от его величества, что возвращение Шлезвига стало бы весьма благоприятным аргументом в рассмотрении его прошения о субсидиях.
С таким же успехом Себастьян мог бы пообещать достать луну с неба, поскольку царствование Петра было обречено на скорый конец. Имело смысл приблизить катастрофу. Петр III важно покачал головой, и на этом беседа была завершена. Но больше о планах царя Себастьян узнать ничего не мог. Да и имел ли монарх вообще хоть какой-то план? О предстоящем разводе больше не было сказано ни слова; а между тем разрыв отношений монарха с Екатериной был узловым моментом замысла, который Себастьян вынашивал вот уже несколько недель.
Традиционные утренние беседы 23 и 24 июня были отменены, поскольку царь разрабатывал с генералами планы кампании, как сообщил Сен-Жермену канцлер Воронцов. Вечером, против обыкновения, пышного ужина тоже не было, потому что его величество собрал свой генеральный штаб, и Себастьян скромно поел в своей комнате в обществе Франца.
Себастьяна начинало терзать беспокойство. А что, если этот спившийся сумасшедший решил порвать с Екатериной скрытно, без огласки, после отправки гвардейских полков в Данию? Но он не мог задавать вопросы. Себастьян почувствовал острое желание вновь оказаться в Санкт-Петербурге, с Орловым, Барятинским, ощутить себя свободным. Свобода! Но ведь он сам принял решение понаблюдать за своей жертвой в Ораниенбауме и теперь не мог пойти на попятную, иначе весь план окажется под угрозой срыва.
У Себастьяна было ощущение, что его заперли наедине с пьяным безумцем и выхода нет.
По мере размышлений Себастьян пришел к выводу, что Петр III, судя по всему, принимает свои решения под влиянием чрезмерного потребления алкогольных напитков, а эти самые возлияния являются результатом праздности и безделья. Значит, есть вероятность, что в трезвом виде царь осознает опасность скандала, который неизбежно произойдет в случае развода и объявления Ивана VI наследником трона; следовательно, он будет осторожнее.
25 июня в замке началась большая суматоха. Франц первым принес Себастьяну известие, что царь и его свита отбывают в Санкт-Петербург по случаю грандиозного приема, который на следующий день должен состояться в Зимнем дворце. Чуть позже секретарь Воронцова явился, чтобы передать Себастьяну официальное приглашение на этот прием.
Что же все-таки происходило?
Прокладывая себе путь сквозь толпу секретарей, слуг, нагруженных сундуками, фрейлин, компаньонок, их собачек, Себастьян смог наконец отыскать Воронцова в тот самый момент, когда они с дочерью собирались сесть в карету.
– Граф, – сказал Себастьян, – я счастлив вас видеть и сердечно благодарю за приглашение. Но что же все-таки произойдет сегодня вечером?
– Его величество решил устроить большой прием, чтобы отпраздновать объявление мира и свой союз с Пруссией.
Себастьян кивнул и еще раз поблагодарил канцлера.
– Для меня это не только честь, но и огромная радость, – сказал Сен-Жермен.
Мужчины раскланялись, и Воронцов поднялся по ступенькам кареты. Лакеи убрали приставную лесенку и захлопнули дверцы.
Что-то затевалось.
Едва прибыв в Санкт-Петербург, Себастьян отправил Франца с устным посланием к князю Барятинскому, прося в течение всего этого вечера быть в его распоряжении вместе с друзьями.
15. МЕНЕ, ТЕКЕЛ, ФАРЕС
У дверей Зимнего дворца в беспорядке толпились кареты. Кучера ругались, лошади били о землю копытами, слуги не понимали, что делать, а хозяева, разумеется, всячески выражали свое нетерпение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105