Дрался с теми, кто хотел его уничтожить. Но являлось ли это достаточным основанием для казни?
– Мистер Таук. – Я ждал, когда иссякнет поток его просьб о помиловании. – Мистер Таук, старшина корабельной полиции уведет вас назад на гауптвахту. Вам сообщат о моем решении. – Я распахнул люк.
– Я не хотел ничего плохого, командир. Послушайте, командир, у меня дома мать и две парализованные сестры. Спросите кассира, ведь заработок я отсылаю им, весь до единого цента. Я им нужен. Послушайте, ничего подобного больше не повторится, командир! Обещаю!
Вышинский, прежде чем вывести его в коридор, защелкнул наручники.
– Я больше не буду драться! – вопил Таук. – Клянусь! Я был так же далек от решения, как и до разговора с ним.
После обеда, когда я выходил из столовой, интендант подал мне запечатанный конверт. Странно, в наше время для записок обычно используют головидные чипы. Придя на мостик, я распечатал конверт и извлек из него написанное от руки и явно не раз переписанное письмо.
«С уважением Николасу Сифорту, командиру судна Флота Объединенных Наций „Гиберния“.
Уважаемый сэр!
Прошу извинить меня за мое поведение во время вашего визита. Вы представляете власть на борту корабля, но я не выказал вам должного уважения. Мало того. Был непозволительно груб».
Я не знал, что и думать, и стал читать дальше.
«Неудивительно, что вы сочли меня непригодным к военной службе. Еще раз прошу простить меня. И заверяю, что способен вести себя пристойно и никогда больше не оскорблю вас ни словом, ни делом.
С уважением, Дерек Кэрр».
Это было уже слишком. Допустим, Дерек Кэрр осознал, что вел себя грубо. Допустим, решил извиниться. Но он унизил себя, и это трудно было переварить. Любопытно, зачем ему это понадобилось? Я запер письмо в ящике стола под моим терминалом.
Через несколько часов в пустом, слабо освещенном ангаре баркаса открылся люк и в него просунулась голова.
– Мистер Хольцер, сюда, – сказал я. Вакс обвел взглядом огромную каверну и, увидев меня, быстро встал по стойке «смирно»:
– Гардемарин Хольцер явился, сэр!
– Очень хорошо, – Я жестом указал на окружающее нас пространство. – Что это, Вакс?
Он озадаченно ответил:
– Ангар корабельного баркаса, сэр.
– Правильно. Теперь, пока он пустой, самое время навести здесь порядок. – Я достал из кармана кителя небольшую тряпку и брусок полировальной пасты для алюмалоя. – У меня есть для вас работа. Почистите и отполируйте стены ангара, мистер Хольцер. Все.
Вакс посмотрел на меня с беспокойством и недоверием. Ангар был огромным. Чтобы отполировать его, потребуется не меньше года. Работа совершенно бесполезная. Стены ангара вручную не полируют.
– Вы ничем больше не будете заниматься, пока не закончите. Освобождаю вас от вахт и запрещаю заходить на мостик. Приступайте. – Я сунул ему тряпку и пасту.
Я был беспощаден. Даже лишил его возможности протестовать или сетовать, освободив от вахт и запретив появляться на мостике. Я отдал ему приказ, поставив перед необходимостью выполнять его и надеясь, что он выдержит это испытание.
– Есть, сэр. – Голос его звучал неуверенно, и все же он повернулся, потер стену бруском и взялся за тряпку. Алюмалой полировать нелегко, работа эта тяжелая. Через несколько минут он отполировал небольшой кусок в несколько квадратных дюймов. Затем намазал пастой соседний участок и сложил тряпку, чтобы чистая ее часть оказалась сверху. Напрягая мышцы, он стал тереть тряпкой неподатливую алюмалоевую поверхность.
Я понаблюдал за ним какое-то время и сказал:
– Явитесь за следующим заданием, когда закончите все четыре стены. – Я повернулся и направился к люку в двадцати метрах от того места, где он начал работать. Оглянулся. Он трудился с таким же усердием. Я распахнул люк, пригнулся, чтобы пройти. Он продолжал работать.
Я вернулся в ангар:
– Отставить, мистер Хольцер.
– Есть, сэр. – Глаза его растерянно забегали – он не верил в избавление.
– Вакс, что я только что продемонстрировал вам? Он подумал, прежде чем ответить:
– Командир обладает абсолютной властью над судном и людьми на нем, сэр. Гардемарин обязан выполнить любой приказ командира.
– Это вы и раньше знали.
– Да, сэр. – Он заколебался. – Но теперь понимаю гораздо лучше.
Слава Богу. Я услышал именно то, что хотел.
– Вам больше не надо являться каждые четыре часа для личной проверки. Можете приступить к исполнению ваших обязанностей в кубрике. Знаете, чего я от вас жду?
– Да, сэр. Никаких издевательств над другими ни при каких обстоятельствах.
– Не смешите меня! – Я разозлился. Если это все, что он понял, то я просто потерял время.
– Я думал, вы добиваетесь именно этого, сэр. Чтобы я научился контролировать себя. – Он был в замешательстве.
– Да, этого. И еще. кое-чего. Пошли, сделаем налет на камбуз.
Он улыбнулся. В начале круиза мы, все четверо, часто совершали ночные набеги на камбуз и шарили по холодильникам. Плохо бы нам пришлось, если бы нас застукали. Но в этом риске была своя прелесть.
Сейчас я зашел на камбуз безо всякой опаски. Металлические полки сверкали чистотой. Еда была надежно завернута и разложена. Я открыл холодильник, нашел молоко. Разумеется, синтетическое. В хлебнице – остатки кекса для завтрашнего обеда. Ладно, завтра о нем и не вспомнят. Я взял кусок себе, второй дал гардемарину и указал ему на стул. Мы прикончили кекс.
– Раньше было вкуснее, – заметил я.
– Да, сэр, но сейчас тоже неплохо, – вежливо ответил он. Наш Вакс прошел долгий путь.
– А теперь, Вакс, относительно шуток. Ты старший гардемарин. Раньше у тебя не оставалось достаточного времени на кубрик, поэтому ты там не командовал. А теперь можешь командовать. И со сменой командира все должно уладиться. Пусть они поймут, кто у них главный.
– Да, сэр. – Вакс внимательно слушал.
– Так что используй свою власть. Или шутки, как мы это называем. Запугивать не надо, а строго спрашивать, даже придираться, просто необходимо. Ты так любишь издеваться, что теряешь над собой контроль. А этого делать нельзя. Не следует перегибать палку, проявлять жестокость. Когда-то ты сказал мне, что ничего не можешь с собой поделать. Если это так, возвращайся в ангар и полируй стены, пока не изменишься. Я подожду.
Он сглотнул. Думаю, никто еще не говорил ему ничего подобного.
– Вакс, – продолжал я, – если ты все еще такой, как был, полируй стены. Я правда подожду. Но если подведешь меня, сорвешься, я тебя уничтожу. Превращу твою жизнь в ад, пока власть у меня. Достану тебя! Такое с тобой сотворю, что ты и представить не можешь! Клянусь Господом Богом!
Вакс был в отчаянии:
– Позвольте мне немного подумать, сэр.
Я не стал торопить его с ответом. Он сосредоточенно изучал свои кулаки, лежавшие на металлической стойке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
– Мистер Таук. – Я ждал, когда иссякнет поток его просьб о помиловании. – Мистер Таук, старшина корабельной полиции уведет вас назад на гауптвахту. Вам сообщат о моем решении. – Я распахнул люк.
– Я не хотел ничего плохого, командир. Послушайте, командир, у меня дома мать и две парализованные сестры. Спросите кассира, ведь заработок я отсылаю им, весь до единого цента. Я им нужен. Послушайте, ничего подобного больше не повторится, командир! Обещаю!
Вышинский, прежде чем вывести его в коридор, защелкнул наручники.
– Я больше не буду драться! – вопил Таук. – Клянусь! Я был так же далек от решения, как и до разговора с ним.
После обеда, когда я выходил из столовой, интендант подал мне запечатанный конверт. Странно, в наше время для записок обычно используют головидные чипы. Придя на мостик, я распечатал конверт и извлек из него написанное от руки и явно не раз переписанное письмо.
«С уважением Николасу Сифорту, командиру судна Флота Объединенных Наций „Гиберния“.
Уважаемый сэр!
Прошу извинить меня за мое поведение во время вашего визита. Вы представляете власть на борту корабля, но я не выказал вам должного уважения. Мало того. Был непозволительно груб».
Я не знал, что и думать, и стал читать дальше.
«Неудивительно, что вы сочли меня непригодным к военной службе. Еще раз прошу простить меня. И заверяю, что способен вести себя пристойно и никогда больше не оскорблю вас ни словом, ни делом.
С уважением, Дерек Кэрр».
Это было уже слишком. Допустим, Дерек Кэрр осознал, что вел себя грубо. Допустим, решил извиниться. Но он унизил себя, и это трудно было переварить. Любопытно, зачем ему это понадобилось? Я запер письмо в ящике стола под моим терминалом.
Через несколько часов в пустом, слабо освещенном ангаре баркаса открылся люк и в него просунулась голова.
– Мистер Хольцер, сюда, – сказал я. Вакс обвел взглядом огромную каверну и, увидев меня, быстро встал по стойке «смирно»:
– Гардемарин Хольцер явился, сэр!
– Очень хорошо, – Я жестом указал на окружающее нас пространство. – Что это, Вакс?
Он озадаченно ответил:
– Ангар корабельного баркаса, сэр.
– Правильно. Теперь, пока он пустой, самое время навести здесь порядок. – Я достал из кармана кителя небольшую тряпку и брусок полировальной пасты для алюмалоя. – У меня есть для вас работа. Почистите и отполируйте стены ангара, мистер Хольцер. Все.
Вакс посмотрел на меня с беспокойством и недоверием. Ангар был огромным. Чтобы отполировать его, потребуется не меньше года. Работа совершенно бесполезная. Стены ангара вручную не полируют.
– Вы ничем больше не будете заниматься, пока не закончите. Освобождаю вас от вахт и запрещаю заходить на мостик. Приступайте. – Я сунул ему тряпку и пасту.
Я был беспощаден. Даже лишил его возможности протестовать или сетовать, освободив от вахт и запретив появляться на мостике. Я отдал ему приказ, поставив перед необходимостью выполнять его и надеясь, что он выдержит это испытание.
– Есть, сэр. – Голос его звучал неуверенно, и все же он повернулся, потер стену бруском и взялся за тряпку. Алюмалой полировать нелегко, работа эта тяжелая. Через несколько минут он отполировал небольшой кусок в несколько квадратных дюймов. Затем намазал пастой соседний участок и сложил тряпку, чтобы чистая ее часть оказалась сверху. Напрягая мышцы, он стал тереть тряпкой неподатливую алюмалоевую поверхность.
Я понаблюдал за ним какое-то время и сказал:
– Явитесь за следующим заданием, когда закончите все четыре стены. – Я повернулся и направился к люку в двадцати метрах от того места, где он начал работать. Оглянулся. Он трудился с таким же усердием. Я распахнул люк, пригнулся, чтобы пройти. Он продолжал работать.
Я вернулся в ангар:
– Отставить, мистер Хольцер.
– Есть, сэр. – Глаза его растерянно забегали – он не верил в избавление.
– Вакс, что я только что продемонстрировал вам? Он подумал, прежде чем ответить:
– Командир обладает абсолютной властью над судном и людьми на нем, сэр. Гардемарин обязан выполнить любой приказ командира.
– Это вы и раньше знали.
– Да, сэр. – Он заколебался. – Но теперь понимаю гораздо лучше.
Слава Богу. Я услышал именно то, что хотел.
– Вам больше не надо являться каждые четыре часа для личной проверки. Можете приступить к исполнению ваших обязанностей в кубрике. Знаете, чего я от вас жду?
– Да, сэр. Никаких издевательств над другими ни при каких обстоятельствах.
– Не смешите меня! – Я разозлился. Если это все, что он понял, то я просто потерял время.
– Я думал, вы добиваетесь именно этого, сэр. Чтобы я научился контролировать себя. – Он был в замешательстве.
– Да, этого. И еще. кое-чего. Пошли, сделаем налет на камбуз.
Он улыбнулся. В начале круиза мы, все четверо, часто совершали ночные набеги на камбуз и шарили по холодильникам. Плохо бы нам пришлось, если бы нас застукали. Но в этом риске была своя прелесть.
Сейчас я зашел на камбуз безо всякой опаски. Металлические полки сверкали чистотой. Еда была надежно завернута и разложена. Я открыл холодильник, нашел молоко. Разумеется, синтетическое. В хлебнице – остатки кекса для завтрашнего обеда. Ладно, завтра о нем и не вспомнят. Я взял кусок себе, второй дал гардемарину и указал ему на стул. Мы прикончили кекс.
– Раньше было вкуснее, – заметил я.
– Да, сэр, но сейчас тоже неплохо, – вежливо ответил он. Наш Вакс прошел долгий путь.
– А теперь, Вакс, относительно шуток. Ты старший гардемарин. Раньше у тебя не оставалось достаточного времени на кубрик, поэтому ты там не командовал. А теперь можешь командовать. И со сменой командира все должно уладиться. Пусть они поймут, кто у них главный.
– Да, сэр. – Вакс внимательно слушал.
– Так что используй свою власть. Или шутки, как мы это называем. Запугивать не надо, а строго спрашивать, даже придираться, просто необходимо. Ты так любишь издеваться, что теряешь над собой контроль. А этого делать нельзя. Не следует перегибать палку, проявлять жестокость. Когда-то ты сказал мне, что ничего не можешь с собой поделать. Если это так, возвращайся в ангар и полируй стены, пока не изменишься. Я подожду.
Он сглотнул. Думаю, никто еще не говорил ему ничего подобного.
– Вакс, – продолжал я, – если ты все еще такой, как был, полируй стены. Я правда подожду. Но если подведешь меня, сорвешься, я тебя уничтожу. Превращу твою жизнь в ад, пока власть у меня. Достану тебя! Такое с тобой сотворю, что ты и представить не можешь! Клянусь Господом Богом!
Вакс был в отчаянии:
– Позвольте мне немного подумать, сэр.
Я не стал торопить его с ответом. Он сосредоточенно изучал свои кулаки, лежавшие на металлической стойке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118