Споров и сражений по этому поводу было не счесть. Лично я полагал, что… Впрочем, это неважно. По сложившейся традиции с компьютером разговаривали как с человеком. В него были заложены все нужные ответы на вежливые фразы и шутки. В Академии говорили, что экипажу легче общаться с компьютером, обладающим человеческими манерами.
– Рассчитайте, пожалуйста, новые координаты, – попросил я. Лейтенант Дагалоу кивнула.
Но в этот момент раздался голос командира Хага:
– Лейтенант заболела. Посчитайте самостоятельно.
– Есть, сэр. – Мне потребовалось на это двадцать пять минут, и, когда я закончил, пот лил с меня градом. Я был почти уверен, что сделал все правильно, но «почти» не самое лучшее слово, когда на тебя смотрит командир. Я ввел новые координаты для синтеза – короткий прыжок должен был быстро перенести нас к Надежде.
– Координаты получены и поняты, мистер Сифорт. – Это Дарла.
– Главный инженер, синтез, пожалуйста.
– Есть, сэр. Двигатели синтеза… запущены. – Экраны внезапно погасли. Это Дарла моделировала вход в синтез.
– Очень хорошо, мистер Сифорт, – произнес командир ровным голосом. – Сколько времени, по вашим оценкам, потребуется на второй синтез?
– Восемьдесят два дня, сэр.
– Восемьдесят два дня прошло. – Он напечатал команду на своем дисплее. – Продолжайте.
Я снова вывел корабль из синтеза. После экранирования мошного светового потока от солнца типа G системы Надежда мы смогли обнаружить вращающуюся у планеты орбитальную станцию. Лейтенант Дагалоу подтвердила отсутствие посторонних объектов вблизи корабля. Потом она снова заболела, и мне пришлось выполнять самое трудное – вручную причаливать корабль.
– Главный инженер, включить вспомогательные двигатели, – скорее пролаял я, чем проговорил, до боли вцепившись в микрофон.
– Есть, сэр. Двигатели включены. – Мистер Макэндрюс, казалось, только и ждал моего сигнала. Именно так оно и было бы в реальности. Одному Богу известно, сколько раз за долгие годы службы инженеру приходилось проводить такой тест с гардемаринами.
– Руль на ноль тридцать пять градусов. Вперед на две трети.
– Есть две трети, сэр. – Я увидел на экране пульта, как нарастает мощность двигателей, и занервничал. Но тут же напомнил себе, что «Гиберния» все еще в синтезе, что это просто тренировка. Взглянул на экран.
– Наклон десять градусов.
– Есть десять градусов, сэр.
Я осторожно приближался к орбитальной станции, отчетливо видневшейся на экранах и все увеличивавшейся в размерах. Перед окончательным сближением я притормозил корабль.
– Руль на ноль сорок, лейтенант.
– Есть, сэр.
– Сэр, с орбитальной станции доложили, что шлюзы готовы к стыковке.
– Понял: готовы к стыковке, – повторил я, стараясь охватить весь поток информации, поступающий из аппаратуры.
Дагалоу доложила:
– Относительная скорость двести километров в час, мистер Сифорт.
– Вас понял. Двести километров в час. Маневровые двигатели, торможение на пятнадцать, – Струи газов вырвались из ракетных двигателей, тормозя движение корабля.
– Относительная скорость сто пятнадцать километров в час, расстояние двадцать один километр. Корабль по-прежнему двигался слишком быстро.
– Тормозные двигатели, восемнадцать. – Мы постепенно уменьшали скорость, но из-за торможения стали отклоняться в сторону. Я скорректировал движение боковыми маневровыми двигателями.
В обычных двигателях использовали в качестве топлива жидкий водород и жидкий кислород. Вода была дешевой, а ядерные реакторы «Гибернии» производили достаточно энергии, чтобы перерабатывать ее в водород и кислород. Но запасы воды ограничивала емкость резервуаров «Гибернии». Чтобы двигаться быстрее, необходимо затратить больше воды. Сколько же потребуется при торможении? Лишнего не было. Теоретически мы могли добраться до Надежды, истратив всего несколько суповых ложек жидкого водорода и кислорода, но тогда путешествие кончилось бы уже после нашей смерти. Какое соотношение между затратами горючего и выигрышем во времени является оптимальным? Это зависело от количества предстоящих маневров. Хорошая задача со многими переменными.
Сближение проходило негладко. Приходилось отплывать назад и тратить драгоценное горючее, чтобы выровнять корабль и попасть в два ожидающих нас воздушных шлюза. Командир Хаг молчал. Наконец я занял нужную позицию: в двухстах метрах напротив шлюзов и с нулевой скоростью по отношению к орбитальной станции.
– Курс два семьдесят, два толчка. Это сдвинет наш карандаш влево, но он сохранит положение, параллельное станции. – И он поплыл, но слишком быстро. Я забыл, как мало топлива требуется для маневров на небольших расстояниях. Нос «Гибернии» повернулся и оказался в опасной близости к воздушному шлюзу станции.
Я запаниковал:
– Торможение девяносто, один импульс!
Лейтенант Дагалоу выполнила команду, при этом лицо ее оставалось бесстрастным.
Господи, Отец наш Небесный! Я усугубил свою ошибку, отклонив от станции не нос корабля, а корму.
– Торможение два семь ноль. Включить все двигатели!
Экран потемнел, когда орбитальная станция погрузилась в тень нашего корабля.
Зазвучал сигнал тревоги. Изображение на экране неожиданно задрожало. Моя рука судорожно вцепилась в пульт, чтобы удержаться при столкновении, которого так и не последовало.
Заглушая сирену, раздался пронзительный голос Дарлы:
– Потеря герметичности в переднем грузовом отсеке!
– Серьезные повреждения в центральной части корабля! – крикнула миссис Дагалоу.
Главный экран накренился. Голос Дарлы звучал настойчиво:
– Тревога! Повреждение диска! Декомпрессия на втором уровне! – От ужаса меня стошнило.
Командир Хаг повернул ключ на своем пульте управления. Сигнал тревоги исчез, уступив место благословенной тишине.
– Вы убили половину пассажиров, – мрачно сказал он. – Более трети вашего экипажа находится в разгерметизированной зоне, и почти все они, скорее всего, погибли. Ваш корабль вышел из-под контроля. Дыра в корпусе больше, чем носовой шлюз.
Из-за меня корабль получил повреждения большие, чем в свое время «Селестина». Я закрыл глаза, не в состоянии произнести ни слова.
– Встаньте, мистер Сифорт.
Я с трудом поднялся и постарался сосредоточиться.
– У вас все получилось неплохо, кроме посадки, – сказал капитан с добрыми нотками в голосе. – Действовали вы медленно, но установили корабль в нужное положение. Вам не удалось рассчитать свои действия, и поэтому за короткий срок пришлось сделать больше, чем это возможно. В результате вы потеряли корабль.
– Да, сэр. – Я потерял корабль, а вместе с ним и все шансы стать лейтенантом до возвращения на Землю. Он удивил меня.
– Повторите инструкции, Сифорт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
– Рассчитайте, пожалуйста, новые координаты, – попросил я. Лейтенант Дагалоу кивнула.
Но в этот момент раздался голос командира Хага:
– Лейтенант заболела. Посчитайте самостоятельно.
– Есть, сэр. – Мне потребовалось на это двадцать пять минут, и, когда я закончил, пот лил с меня градом. Я был почти уверен, что сделал все правильно, но «почти» не самое лучшее слово, когда на тебя смотрит командир. Я ввел новые координаты для синтеза – короткий прыжок должен был быстро перенести нас к Надежде.
– Координаты получены и поняты, мистер Сифорт. – Это Дарла.
– Главный инженер, синтез, пожалуйста.
– Есть, сэр. Двигатели синтеза… запущены. – Экраны внезапно погасли. Это Дарла моделировала вход в синтез.
– Очень хорошо, мистер Сифорт, – произнес командир ровным голосом. – Сколько времени, по вашим оценкам, потребуется на второй синтез?
– Восемьдесят два дня, сэр.
– Восемьдесят два дня прошло. – Он напечатал команду на своем дисплее. – Продолжайте.
Я снова вывел корабль из синтеза. После экранирования мошного светового потока от солнца типа G системы Надежда мы смогли обнаружить вращающуюся у планеты орбитальную станцию. Лейтенант Дагалоу подтвердила отсутствие посторонних объектов вблизи корабля. Потом она снова заболела, и мне пришлось выполнять самое трудное – вручную причаливать корабль.
– Главный инженер, включить вспомогательные двигатели, – скорее пролаял я, чем проговорил, до боли вцепившись в микрофон.
– Есть, сэр. Двигатели включены. – Мистер Макэндрюс, казалось, только и ждал моего сигнала. Именно так оно и было бы в реальности. Одному Богу известно, сколько раз за долгие годы службы инженеру приходилось проводить такой тест с гардемаринами.
– Руль на ноль тридцать пять градусов. Вперед на две трети.
– Есть две трети, сэр. – Я увидел на экране пульта, как нарастает мощность двигателей, и занервничал. Но тут же напомнил себе, что «Гиберния» все еще в синтезе, что это просто тренировка. Взглянул на экран.
– Наклон десять градусов.
– Есть десять градусов, сэр.
Я осторожно приближался к орбитальной станции, отчетливо видневшейся на экранах и все увеличивавшейся в размерах. Перед окончательным сближением я притормозил корабль.
– Руль на ноль сорок, лейтенант.
– Есть, сэр.
– Сэр, с орбитальной станции доложили, что шлюзы готовы к стыковке.
– Понял: готовы к стыковке, – повторил я, стараясь охватить весь поток информации, поступающий из аппаратуры.
Дагалоу доложила:
– Относительная скорость двести километров в час, мистер Сифорт.
– Вас понял. Двести километров в час. Маневровые двигатели, торможение на пятнадцать, – Струи газов вырвались из ракетных двигателей, тормозя движение корабля.
– Относительная скорость сто пятнадцать километров в час, расстояние двадцать один километр. Корабль по-прежнему двигался слишком быстро.
– Тормозные двигатели, восемнадцать. – Мы постепенно уменьшали скорость, но из-за торможения стали отклоняться в сторону. Я скорректировал движение боковыми маневровыми двигателями.
В обычных двигателях использовали в качестве топлива жидкий водород и жидкий кислород. Вода была дешевой, а ядерные реакторы «Гибернии» производили достаточно энергии, чтобы перерабатывать ее в водород и кислород. Но запасы воды ограничивала емкость резервуаров «Гибернии». Чтобы двигаться быстрее, необходимо затратить больше воды. Сколько же потребуется при торможении? Лишнего не было. Теоретически мы могли добраться до Надежды, истратив всего несколько суповых ложек жидкого водорода и кислорода, но тогда путешествие кончилось бы уже после нашей смерти. Какое соотношение между затратами горючего и выигрышем во времени является оптимальным? Это зависело от количества предстоящих маневров. Хорошая задача со многими переменными.
Сближение проходило негладко. Приходилось отплывать назад и тратить драгоценное горючее, чтобы выровнять корабль и попасть в два ожидающих нас воздушных шлюза. Командир Хаг молчал. Наконец я занял нужную позицию: в двухстах метрах напротив шлюзов и с нулевой скоростью по отношению к орбитальной станции.
– Курс два семьдесят, два толчка. Это сдвинет наш карандаш влево, но он сохранит положение, параллельное станции. – И он поплыл, но слишком быстро. Я забыл, как мало топлива требуется для маневров на небольших расстояниях. Нос «Гибернии» повернулся и оказался в опасной близости к воздушному шлюзу станции.
Я запаниковал:
– Торможение девяносто, один импульс!
Лейтенант Дагалоу выполнила команду, при этом лицо ее оставалось бесстрастным.
Господи, Отец наш Небесный! Я усугубил свою ошибку, отклонив от станции не нос корабля, а корму.
– Торможение два семь ноль. Включить все двигатели!
Экран потемнел, когда орбитальная станция погрузилась в тень нашего корабля.
Зазвучал сигнал тревоги. Изображение на экране неожиданно задрожало. Моя рука судорожно вцепилась в пульт, чтобы удержаться при столкновении, которого так и не последовало.
Заглушая сирену, раздался пронзительный голос Дарлы:
– Потеря герметичности в переднем грузовом отсеке!
– Серьезные повреждения в центральной части корабля! – крикнула миссис Дагалоу.
Главный экран накренился. Голос Дарлы звучал настойчиво:
– Тревога! Повреждение диска! Декомпрессия на втором уровне! – От ужаса меня стошнило.
Командир Хаг повернул ключ на своем пульте управления. Сигнал тревоги исчез, уступив место благословенной тишине.
– Вы убили половину пассажиров, – мрачно сказал он. – Более трети вашего экипажа находится в разгерметизированной зоне, и почти все они, скорее всего, погибли. Ваш корабль вышел из-под контроля. Дыра в корпусе больше, чем носовой шлюз.
Из-за меня корабль получил повреждения большие, чем в свое время «Селестина». Я закрыл глаза, не в состоянии произнести ни слова.
– Встаньте, мистер Сифорт.
Я с трудом поднялся и постарался сосредоточиться.
– У вас все получилось неплохо, кроме посадки, – сказал капитан с добрыми нотками в голосе. – Действовали вы медленно, но установили корабль в нужное положение. Вам не удалось рассчитать свои действия, и поэтому за короткий срок пришлось сделать больше, чем это возможно. В результате вы потеряли корабль.
– Да, сэр. – Я потерял корабль, а вместе с ним и все шансы стать лейтенантом до возвращения на Землю. Он удивил меня.
– Повторите инструкции, Сифорт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118