– Командир Сифорт, я был вне себя от ярости, когда вы сказали, что я не вынесу жизнь гардемарина. В нашей семье все добивались того, к чему стремились. Я, сэр, полагаю, что вы были не правы.
Я слушал его спокойно, но где-то внутри затеплилась надежда.
– Командир, я готов стать гардемарином. Конечно, одних слов мало, и я решил доказать это делом. Вы считаете, что я не признаю дисциплины? Но до недавнего времени я никого не называл «сэр», в том числе и отца. А вас называю. И так будет всегда. Единственное, чего я хочу, это чтобы вы относились ко мне без предубеждения и не делали поспешных выводов. Пожалуйста… сэр.
Я внимательно слушал:
– Продолжайте.
– В школе я учил геометрию и тригонометрию, но у нас не было матанализа. Вы не поверили мне, когда я сказал, что смогу это освоить. Посмотрите, пожалуйста. – Он протянул мне свой головид. Я включил его.
– В корабельной библиотеке есть учебник по матанализу. Я решил все задачи из первой главы и почти все из второй. Знаю дифференциальные уравнения. Производная скорости по времени есть ускорение. Производная перемещения по времени есть скорость.
Совсем неплохо для начинающего, который занимался самостоятельно.
– Вы добились замечательных успехов, мистер Кэрр. Но зачем вам это?
– Никто никогда не говорил мне, что я чего-то не смогу, командир. Я смогу. И хочу, чтобы вы это знали.
– Итак, вы теперь подчиняетесь дисциплине.
– Да, сэр.
– И вам нравится?
– Это отвратительно! – Прозвучавшая в его голосе страсть удивила меня.
– Я ненавижу унижаться! Просто ненавижу! – Он сглотнул, – Но это меня не остановит, сэр. Я сделаю то, на что решился.
– Хорошо, мистер Кэрр. Но стоит ли?
– После того как вы тогда покинули мою каюту, я стал размышлять. Сначала я здорово разозлился и решил доказать вам, что у меня получится. Я сказал «сначала», сэр, – добавил он, видимо, заметив удивление на моем лице, – потому что понял, что ради этого не стоит вербоваться на службу. Провести пять лет взаперти, чтобы что-то кому-то доказать? Нет. Но чем тогда я буду заниматься все эти годы? Управляющий плантациями теперь сам распоряжается доверенной ему собственностью и вряд ли захочет, чтобы я ему мешал. До совершеннолетия мне придется довольствоваться мизерным содержанием и я шагу не смогу ступить без разрешения.
Он помолчал, собираясь с мыслями.
– Возможно, на службе будет не лучше. Здесь тоже придется выполнять чужую волю. Но зато я буду считаться совершеннолетним. А главное – никто не заставляет меня становиться кадетом, я сам так хочу.
– Это все? – Его аргументы не произвели на меня особого впечатления.
– Нет. не все. Я хотел сказать, не все, сэр. Простите. Я вспомнил нескольких офицеров, с которыми познакомился на корабле. Лейтенант Казенс, он был… э, прошу прощения, мне не следует этого говорить. Но мистер Мальстрем! Мы целый месяц сидели за одним столом. Он настоящий джентльмен. Как мой отец. Если такой человек мог сделать карьеру на службе в военном флоте, я тоже смогу.
– Это то, к чему вы стремитесь, мистер Кэрр? Карьера на Военно-Космическом Флоте?
– Нет, командир Сифорт. Пожалуй, нет. Просто я хочу посмотреть мир. Чему-то научиться. Пожить на корабле.
– И это, – я пренебрежительно махнул рукой, – вы называете жизнью?
Он долго смотрел на меня, потом уши у него покраснели, и он опустил глаза.
– Сожалею, сэр, – сказал Дерек спокойно. – Искренне сожалею, что сказал это.
– Вы много сказали такого, о чем стоит пожалеть, – Я давил на него, и если он не выдержит, то, безусловно, спасует перед тем, с чем ему придется столкнуться, общаясь с моим старшим гардемарином.
– Думаю, вы правы, сэр. – Теперь он весь залился краской.
– Сколько вам лет?
– Шестнадцать. Через шесть месяцев исполнится семнадцать.
– Я всего на год старше вас.
– Знаю. Еще и поэтому мне трудно называть вас сэром.
– Но я командир «Гибернии», а вы будете кадетом, в самом низу служебной лестницы.
– Да, сэр. Понимаю.
– Интересно. Вы понимаете, какая разница между кадетом и гардемарином?
– Кадет является учеником, не так ли? А гардемарин – офицер.
– Кадеты имеют особый статус, мистер Кэрр. Они, если можно так выразиться, воспитанники офицеров, которые ими командуют. Командир обладает всеми правами родителя. Кадет считается несовершеннолетним, пока не станет гардемарином. У него нет никаких прав, и командир может наказать его так, как сочтет нужным.
Я наблюдал за его лицом. Пока мне не удалось отговорить его. Я удвоил усилия:
– Кадет беззащитен, обязан делать то, что ему приказывают. Это суровая жизнь. Но кадет должен научиться преодолевать трудности. После кадетского курса, предполагающего самые тяжелые испытания, жизнь на корабле покажется легкой. Не останется больше сомнений в том, что власть капитана, как и непосредственного командира, абсолютна.
– Я понимаю, – задумчиво произнес Дерек.
– Обычно кадеты поступают в Академию в возрасте тринадцати лет. Некоторые – в четырнадцать. И очень редко – в пятнадцать. В вашем возрасте, Дерек, уже трудно переносить суровость и произвол.
– Но я решил и сделаю это, – заявил он без колебаний.
Я вел себя терпеливо. Он этого заслуживал.
– Думаете, называть меня «сэр» – это дисциплина? Вас ругал когда-нибудь тот, кого вы не терпите?
– Нет, сэр. Он весь как-то сжался.
– А спали вы когда-нибудь в одной комнате с другими людьми? Он сглотнул:
– Нет, разве что в одной каюте с отцом.
– А могли бы?
– Нет. – Он покраснел. – Но у меня есть снотворное, очень сильное.
Я ничего не сказал, и он продолжал:
– Я знаю, будет нелегко. Но выдержу, раз решился.
– Дерек… – Я сокрушенно покачал головой, – И все-таки вы не до конца понимаете. Оправлялись вы когда-нибудь вместе с другими?
– Господи, нет, – вырвалось у него. Я так и думал.
– Видел вас кто-нибудь голым?
– Нет. – Он покраснел при одной мысли об этом.
– И вы все равно хотите стать гардемарином?
– Да, сэр, – не колеблясь, ответил Дерек.
– Снимайте брюки.
– Что? – Удивление сменилось настороженностью, которая перешла в страх.
Он попал в трудное положение. Но он должен доказать мне, что сможет служить, или отказаться от своего намерения. Уставившись в перегородку, он медленно расстегнул ремень и снял брюки. Не зная, что с ними делать, неловко нагнулся, положил прямо на пол и так и стоял в одних трусах.
Я молчал, через некоторое время он сделал над собой усилие, и кулаки его разжались. Он огляделся, видимо, вспомнив, что находится на капитанском мостике, и покраснел, но не двинулся с места.
– Дерек, вы по-прежнему уверены в том, что сможете?
– Да, – прохрипел он, – Я смогу выдержать все, черт возьми!
Я не рассердился, но надо было усилить давление. Лучше, если он сорвется сейчас, чем после присяги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118