– Есть, сэр. – Пилот увеличил изображение. – Для исключения следует выполнить четырнадцать операций, чтобы ввести – шесть.
– Что-нибудь мешает сделать это сейчас, джентльмены? – спросил я. – Есть какие-нибудь соображения на сей счет? – И, подумав, добавил: – Разумеется, кроме указанных в журнале.
– Больше никаких, сэр, – сказал пилот. Главный инженер отрицательно покачал головой.
Мы делали все с большой осторожностью, чтобы не допустить ошибки. Пилот и главный инженер сверяли каждую напечатанную мной команду с руководством, прежде чем я вводил ее в компьютер. Я едва сдерживал волнение. Мы, словно варвары, вторглись в мозг машины. Я уже жалел, что не прислушался к советам офицеров.
Наконец мы завершили работу. На экране появилась надпись: «Ввод переменной закончен». Я облегченно вздохнул.
«Распечатайте входные параметры и входные переменные», – напечатал я.
Епром щелкнул. Секундой позже из него в приемный лоток выскочил головидный чип. Я передал его пилоту, и тот вставил чип в свой головид. Мы просмотрели список фиксированных параметров. Базовая масса отсутствовала. Мы нашли ее в конце списка, когда проверили переменные.
– Чтобы снова включить компьютер «в линию», необходимо все, что мы уже сделали, пункт за пунктом, повторить, только в обратном порядке, – сказал пилот, сверившись с документацией. – Вот список.
– Нет. – Они удивленно посмотрели на меня. – Дарла остается «вне линии». – Я говорил тоном, не допускающим возражений. – Прежде чем снова включить ее «в линию», надо проверить все входные параметры.
– Командир, – заметил Макэндрюс, – Дарла мониторирует систему рециркуляции. Эта информация нужна ежедневно для регулировок.
– И гидропоника тоже, сэр, – добавил пилот. – Мы весь день держимся на ручном управлении. Стоит матросу отвлечься, и все системы выйдут из строя. Необходимо перейти на автоматику.
– У нас есть процедуры дублирования ручного управления, – Я едва скрывал раздражение, – Помощники гидропониста подежурят несколько лишних часов. А также те, кто наблюдает за рециркуляцией. Обойдемся без Дарлы.
– Командир, – возразил пилот, – чем больше времени это у нас отнимет, тем больше…
– Мы не будем включать Дарлу! Это приказ! – Их возражения привели меня в ярость. Пилот встал:
– Есть, сэр. – Голос его звучал холодно, – Я протестую против вашего приказа и прошу занести мой протест в журнал.
Ответ мой был резким.
– Отклоняется. Ваш предыдущий протест продолжает действовать, и этого достаточно. Вы получили приказ. Вызовите гардемаринов, разделите список и начинайте проверку каждого параметра. Астрофизические данные найдите в справочниках. Перепроверьте вручную все корабельные размеры и характеристики.
– Есть, сэр. – У них не было выбора. Оспаривать приказ запрещено.
– И еще. Перед тем как начнете работать, я встречусь со всеми вами, включая гардемаринов. А пока вы свободны. – Я закрыл за ними люк и опустился в кресло. У меня был просто талант наживать врагов. Теперь я остался совершенно один.
Я прошелся по мостику. Последняя выдача Дарлы все еще была на экране. Голова шла кругом. Ручной контроль систем «Гибернии» предполагал сверхурочные вахты в течение месяца, а то и больше, пока не будут тщательно проверены все параметры. Люди устанут и озлобятся. Внимание офицеров от перегрузки ослабится. Их отношения с экипажем ухудшатся.
Вполне возможно, что мой приказ принесет кораблю вред куда больший, чем «клоп» в Дарле.
Я был близок к панике, когда через час встретился на мостике с офицерами:
– Джентльмены, необходимо проверить всю информацию в банках параметров Дарлы. Вы можете счесть это пустой тратой времени, но приказ обязаны выполнить. Перепроверить каждую цифру в списке и убедиться в ее точности по другим источникам.
Казалось бы, сказано все. Однако я на этом не успокоился:
– Предупреждаю. Проверку следует провести самым тщательным образом. В противном случае главный инженер и пилот будут привлечены к суду за пренебрежение служебными обязанностями и уволены со службы. А мистера Хольцера, мистера Тамарова и мистера Уилски я собственноручно выпорю, после чего тоже отдам под суд. Мистер Хольцер, кадет поможет вам с измерениями, – но непременно под чьим-нибудь наблюдением. – Все были шокированы, но я сделал вид, будто ничего не заметил. – Подтвердите приказ, все!
– Приказ понял, сэр. Есть, сэр, – ответили все по очереди. Гардемарины были явно взволнованы. Впервые с ними разговаривали подобным тоном. Я и сам испугался и, едва отпустив их, в изнеможении плюхнулся в свое кожаное кресло.
Стандартные данные легко проверялись по справочникам в корабельной библиотеке. Сложнее было с такими данными, как объем воздуха в шлюзах. Алекс проверил размеры шлюзов по корабельным чертежам, а потом перепроверил вручную. Я сам за ним наблюдал.
Я старался наблюдать за всеми. За главным инженером, когда он измерял отверстие шахты двигателей синтеза. За Ваксом и Дереком, которые определяли объем питательного раствора в одном из гидропонических баков, а затем полученное число умножали на количество подобных баков. Я держал цифровой тестер, пока главный инженер и Вакс, обливаясь потом и ругаясь, поочередно подсоединяли его ко всем нашим источникам электропитания, чтобы измерить количество энергии, потребляемое кораблем.
К концу второго дня я себя буквально возненавидел. Мне стоило большого труда спуститься в часы отдыха на третий уровень и постучать в каюту главного инженера, рядом с машинным отделением. Главный инженер, без кителя, с развязанным галстуком, открыл мне.
– Вольно, – быстро сказал я, прежде чем он успел встать по стойке «смирно».
Он отошел назад, пропуская меня, но я остался стоять в коридоре, просто не имел права находиться в его каюте.
– Хочу извиниться, – произнес я натянутым тоном. – Сама мысль, что вы можете пренебречь своими обязанностями, недопустима. Сожалею. Я вел себя отвратительно.
– Вы не обязаны передо мной извиняться, – ответил он холодно. – Отдать приказ ваше право.
– И все же приношу вам свои извинения. Я оскорбил вас и знаю, что вы мне этого никогда не простите, но верьте: я глубоко сожалею о случившемся. – Я быстро повернулся и ушел, опасаясь, как бы он не заметил в моих глазах слезы.
Мы продвигались вперед очень медленно. Экипаж продолжал контролировать системы корабля вручную. В последующие недели количество матросов, посланных на капитанскую мачту, увеличилось. Напряжение в экипаже росло. Все страдали от недосыпания. Только гардемарины, казалось, чувствовали себя нормально.
Из-за изнурительной работы день казался неделей. Вакс Хольцер выполнял все возложенные на его широкие плечи обязанности, не возражая и, что более важно, не обижаясь на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118