Девушка могла бы даже замурлыкать от восторга, если бы не понимала, что в данный момент занимается взламыванием закрытой информационной системы вместе с ньютом, которого ищут все спецслужбы и который, возможно, станет причиной скорого падения правительства. С тем самым ньютом, которого она спасла сегодня утром на вокзале от убийцы.
– Сейчас я войду в базу конфигурации системы. Вполне вероятно, что это вызовет у вас дезориентацию.
Наджья Аскарзада чуть было не опрокинулась на своем стуле. Она оказалась в самом центре огромной сферы, наполненной штрихами и тире регистровых кодов поверх темной комнаты и изгиба жидкого экрана, где по толстому синему стеклу к тому же льются потоки дождевой воды. Она – центр галактики данных. Куда она ни взглянет, от нее в разные стороны разбегаются бесчисленные коды. Тал энергично работает руками, и, повинуясь им, вращается вся сфера, а в поле зрения Наджьи адресные линии сливаются с данными. Ей становится дурно, голова кружится, девушка хватается за подлокотники кресла.
– Господи!..
– Ничего, привыкнете. Если кто-то влезал в мою очаровательную свадебку, он не мог не оставить следов в системном реестре, и именно их я и ищу. Самые недавние вводы находятся в центре, более давние отходят на периферию. А, вот…
Тал указывает на что-то малопонятное. Коды расплываются, как звезды при плохой видимости. Наджье кажется, что она чувствует особый информационный ветер у себя в волосах. И вдруг девушка застывает перед излучающим зеленое свечение участком кода. Сфера из мерцающих адресов файлов выглядит неизменной. Центр повсюду, окружность – нигде. Как вселенная…
Тал выделяет участок кода.
– А вот это действительно безумно странно.
– Вам ведь нравится все безумное и странное, – замечает Наджья.
– Сейчас как раз нет. Кто-то залез в мои проектные файлы, но я не узнаю кода. Такое впечатление, что этот кто-то проник изнутри…
– Какая-то другая часть программного обеспечения получила доступ к вашим файлам?
– Больше похоже на то, как будто актеры сами переписывают свой сценарий. Я вхожу внутрь. Если у вас кружится голова, закройте глаза.
Наджья решает глаза не закрывать, и ее чуть не выворачивает наизнанку, когда вселенная из медленно плававших кодов вдруг делает рывок, деформируется и начинает вращаться вокруг нее. Если бы у девушки в желудке оставалась еще какая-нибудь еда, она обязательна оказалась бы сейчас на полу. Тал совершает невероятные прыжки с одного кластера кодов на другой.
– Очень, очень странно. Это действительно сделано изнутри, но не нашими актерами. Вот посмотрите. – Тал собирает охапку кодов и размещает их на решетке в пространстве. – Все биты здесь обычные. Чтобы сэкономить ресурсы памяти, мы делаем многих наших актеров-сарисинов более низких уровней субприложениями сарисинов более высокого уровня. Анита Махапатра содержит Нариндера Рао, госпожу Девган, бегум Вора, а они, в свою очередь, содержат, наверное, пятьдесят краснорубашечников.
– Краснорубашечников?
– Мелких статистов. Кажется, это американский термин. Вот список всех недавних обращений к системе проектирования декораций. Видите? Кто-то постоянно входил в мои проектные файлы на протяжении последних восемнадцати месяцев. Но уж совсем диковинно то, что все обычные участки кода указывают на актера еще более высокого уровня. Такого, как Лал Дарфан, Апарна Чаула и Аджай Надьядвала. Создается впечатление, что здесь работает что-то еще, нечто, чего мы не способны увидеть, так как оно слишком велико.
В доме кремового цвета у воды был атлас величиной с маленького ребенка. Зимними вечерами, когда бухта замерзала, восьмилетняя Наджья с огромным трудом снимала его с полки, клала на пол, раскрывала и сразу же терялась в бесконечности пространств. Она часто играла с родителями в такую игру: нужно было на карте найти слово и попытаться попасть в него пальцем. Наджья очень скоро поняла, что для того, чтобы выиграть, надо быть громадным. Глаз, мечущийся по городам, деревушкам и станциям Матто-Гроссо, способен не обратить внимания на слово БРАЗИЛИЯ, растянутое по всей карте тусклыми серыми буквами размером с ее большой палец. И эти большие буквы теряются среди мелких, но компактных названий.
Наджья снова возвращается из спирального танца кодов Тала в темную комнату. Она внутри большого куба из дождя. Сценарий, написавший сам себя? «Мыльная опера», подобная семи миллионам богов Индии? Аватары и эманации, нисходящие по уровням божественности от Брахмана, Абсолюта, Единого…
И тут девушка видит, как Тал отскакивает от компьютера с открытым от ужаса ртом. Рука ньюта поднята в жесте, обозначающем защиту от дурного глаза. Одновременно она видит Панде, влетающего в помещение в своей куртке с высоким воротником и в желтом тюрбане.
Тал:
– Но это невозможно…
Панда:
– Сэр, мадам, сэр, мадам, быстрее, быстрее, быстрее, премьер-министр…
В то же мгновение хёк Наджьи Аскарзады включается на полную мощность, и она уносится от Тала, от Панды, из «Индиапендент» в муссонный ливень, в светлое, высокое место среди облаков. Она прекрасно знает, где находится. Она уже бывала здесь. Она в летающем павильоне Лала Дарфана – огромный слон, парящий над Гималаями. Но человек, сидящий перед ней на мягких подушках, вовсе не Лал Дарфан. Это Эн Кей Дживанджи.
44
Шив
Йогендра правит лодкой среди потока горящих дийя. Муссонные ветры подняли волнение на Ганге, но маленькие хрупкие тарелочки из листьев манго стойко покачиваются на неспокойной воде. Шив сидит, скрестив ноги, под пластиковым навесом, крепко сжимая планшир и пытаясь сохранить равновесие. Он молится о том, чтобы их не перевернуло. Шив бросает взгляд на Йогендру, который сидит на корточках на корме, твердой рукой держит румпель спиртового мотора и внимательно всматривается в реку. Он весь в крупных каплях дождя, вода течет у него с волос по лицу, одежда прилипла к телу. Шив невольно вспоминает крыс, плавающих в придорожных сточных канавах. Но на шее Йогендры ярко сияет жемчужное ожерелье.
– Качай, качай, – говорит Йогендра.
Шив наклоняется к маленькому бортовому насосу. Ручной насос не справляется с дождевой водой, наполняющей лодку – удобное американское спортивное суденышко, разрисованное в стиле северо-западной Океании, хотя Шив, естественно, предпочел бы изображение глаза Шивы.
Воды в лодке становится все больше и больше. А это уже та ситуация, в которой Шив не может вести себя спокойно. Дело в том, что он не умеет плавать. Как у истинного раджи, его общение с водой сводится к лежанию в мелком бассейне в окружении девушек и подносов с напитками.
Только бы доплыть до Чунара.
– Вы сойдете на берег где-нибудь здесь.
Ананд раскладывает большие карты района Чунара на кофейном столике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
– Сейчас я войду в базу конфигурации системы. Вполне вероятно, что это вызовет у вас дезориентацию.
Наджья Аскарзада чуть было не опрокинулась на своем стуле. Она оказалась в самом центре огромной сферы, наполненной штрихами и тире регистровых кодов поверх темной комнаты и изгиба жидкого экрана, где по толстому синему стеклу к тому же льются потоки дождевой воды. Она – центр галактики данных. Куда она ни взглянет, от нее в разные стороны разбегаются бесчисленные коды. Тал энергично работает руками, и, повинуясь им, вращается вся сфера, а в поле зрения Наджьи адресные линии сливаются с данными. Ей становится дурно, голова кружится, девушка хватается за подлокотники кресла.
– Господи!..
– Ничего, привыкнете. Если кто-то влезал в мою очаровательную свадебку, он не мог не оставить следов в системном реестре, и именно их я и ищу. Самые недавние вводы находятся в центре, более давние отходят на периферию. А, вот…
Тал указывает на что-то малопонятное. Коды расплываются, как звезды при плохой видимости. Наджье кажется, что она чувствует особый информационный ветер у себя в волосах. И вдруг девушка застывает перед излучающим зеленое свечение участком кода. Сфера из мерцающих адресов файлов выглядит неизменной. Центр повсюду, окружность – нигде. Как вселенная…
Тал выделяет участок кода.
– А вот это действительно безумно странно.
– Вам ведь нравится все безумное и странное, – замечает Наджья.
– Сейчас как раз нет. Кто-то залез в мои проектные файлы, но я не узнаю кода. Такое впечатление, что этот кто-то проник изнутри…
– Какая-то другая часть программного обеспечения получила доступ к вашим файлам?
– Больше похоже на то, как будто актеры сами переписывают свой сценарий. Я вхожу внутрь. Если у вас кружится голова, закройте глаза.
Наджья решает глаза не закрывать, и ее чуть не выворачивает наизнанку, когда вселенная из медленно плававших кодов вдруг делает рывок, деформируется и начинает вращаться вокруг нее. Если бы у девушки в желудке оставалась еще какая-нибудь еда, она обязательна оказалась бы сейчас на полу. Тал совершает невероятные прыжки с одного кластера кодов на другой.
– Очень, очень странно. Это действительно сделано изнутри, но не нашими актерами. Вот посмотрите. – Тал собирает охапку кодов и размещает их на решетке в пространстве. – Все биты здесь обычные. Чтобы сэкономить ресурсы памяти, мы делаем многих наших актеров-сарисинов более низких уровней субприложениями сарисинов более высокого уровня. Анита Махапатра содержит Нариндера Рао, госпожу Девган, бегум Вора, а они, в свою очередь, содержат, наверное, пятьдесят краснорубашечников.
– Краснорубашечников?
– Мелких статистов. Кажется, это американский термин. Вот список всех недавних обращений к системе проектирования декораций. Видите? Кто-то постоянно входил в мои проектные файлы на протяжении последних восемнадцати месяцев. Но уж совсем диковинно то, что все обычные участки кода указывают на актера еще более высокого уровня. Такого, как Лал Дарфан, Апарна Чаула и Аджай Надьядвала. Создается впечатление, что здесь работает что-то еще, нечто, чего мы не способны увидеть, так как оно слишком велико.
В доме кремового цвета у воды был атлас величиной с маленького ребенка. Зимними вечерами, когда бухта замерзала, восьмилетняя Наджья с огромным трудом снимала его с полки, клала на пол, раскрывала и сразу же терялась в бесконечности пространств. Она часто играла с родителями в такую игру: нужно было на карте найти слово и попытаться попасть в него пальцем. Наджья очень скоро поняла, что для того, чтобы выиграть, надо быть громадным. Глаз, мечущийся по городам, деревушкам и станциям Матто-Гроссо, способен не обратить внимания на слово БРАЗИЛИЯ, растянутое по всей карте тусклыми серыми буквами размером с ее большой палец. И эти большие буквы теряются среди мелких, но компактных названий.
Наджья снова возвращается из спирального танца кодов Тала в темную комнату. Она внутри большого куба из дождя. Сценарий, написавший сам себя? «Мыльная опера», подобная семи миллионам богов Индии? Аватары и эманации, нисходящие по уровням божественности от Брахмана, Абсолюта, Единого…
И тут девушка видит, как Тал отскакивает от компьютера с открытым от ужаса ртом. Рука ньюта поднята в жесте, обозначающем защиту от дурного глаза. Одновременно она видит Панде, влетающего в помещение в своей куртке с высоким воротником и в желтом тюрбане.
Тал:
– Но это невозможно…
Панда:
– Сэр, мадам, сэр, мадам, быстрее, быстрее, быстрее, премьер-министр…
В то же мгновение хёк Наджьи Аскарзады включается на полную мощность, и она уносится от Тала, от Панды, из «Индиапендент» в муссонный ливень, в светлое, высокое место среди облаков. Она прекрасно знает, где находится. Она уже бывала здесь. Она в летающем павильоне Лала Дарфана – огромный слон, парящий над Гималаями. Но человек, сидящий перед ней на мягких подушках, вовсе не Лал Дарфан. Это Эн Кей Дживанджи.
44
Шив
Йогендра правит лодкой среди потока горящих дийя. Муссонные ветры подняли волнение на Ганге, но маленькие хрупкие тарелочки из листьев манго стойко покачиваются на неспокойной воде. Шив сидит, скрестив ноги, под пластиковым навесом, крепко сжимая планшир и пытаясь сохранить равновесие. Он молится о том, чтобы их не перевернуло. Шив бросает взгляд на Йогендру, который сидит на корточках на корме, твердой рукой держит румпель спиртового мотора и внимательно всматривается в реку. Он весь в крупных каплях дождя, вода течет у него с волос по лицу, одежда прилипла к телу. Шив невольно вспоминает крыс, плавающих в придорожных сточных канавах. Но на шее Йогендры ярко сияет жемчужное ожерелье.
– Качай, качай, – говорит Йогендра.
Шив наклоняется к маленькому бортовому насосу. Ручной насос не справляется с дождевой водой, наполняющей лодку – удобное американское спортивное суденышко, разрисованное в стиле северо-западной Океании, хотя Шив, естественно, предпочел бы изображение глаза Шивы.
Воды в лодке становится все больше и больше. А это уже та ситуация, в которой Шив не может вести себя спокойно. Дело в том, что он не умеет плавать. Как у истинного раджи, его общение с водой сводится к лежанию в мелком бассейне в окружении девушек и подносов с напитками.
Только бы доплыть до Чунара.
– Вы сойдете на берег где-нибудь здесь.
Ананд раскладывает большие карты района Чунара на кофейном столике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182