Губернатор так и оставил там чемодан с деньгами, от которых попахивало мочой. Августин пнул Кусаку носком ботинка. Никакой реакции. Тогда Августин ухватился за противоугонное устройство и подвигал голову Кусаки взад и вперед. От встряски Кусака слегка пошевелился, что-то сонно промычал, но даже не приподнял ресницы. Августин взял руку Кусаки и очень сильно ущипнул ноготь большого пальца, но Кусака даже не вздрогнул.
«Спит, как бревно, – подумал Августин. – Нет необходимости связывать его».
Вид и храп спящего Кусаки показались Августину особенно угнетающими в тот момент, когда его охватил страх, что Бонни не вернется. Перспектива торчать в лагере вместе с этой сволочью была не из приятных. Запах дождя, полет ястреба, прохладная зелень леса – все это портило поганое присутствие Кусаки.
Августин не мог больше сидеть здесь и ждать. Ему захотелось побыть в одиночестве.
* * *
– А где молодой человек? – поинтересовался Джим Тайл.
– В библиотеке, – ответил Сцинк.
Они находились в патрульной машине, рядом с тропинкой, по которой Сцинк вывел Бонни на дорогу. А сама Бонни и ее муж сидели рядышком на поваленном металлическом пролете забора, который когда-то огораживал Крокодиловы озера. Полицейская машина стояла в семидесяти пяти ярдах от них, что вполне обеспечивало конфиденциальность разговора супругов. Но даже с такого расстояния и, несмотря на дождь, Макс Лам был очень хорошо виден в своей яркой накидке.
– Его отец сидит в тюрьме, – сообщил Сцинк, продолжая разговор об Августине. – А есть еще очень забавный факт. Бонни говорит, что он был зачат во время урагана.
– Какого?
– «Донна».
Джим Тайл улыбнулся.
– В этом есть что-то.
– А спустя тридцать два года другой ураган и новый поворот судьбы. Этот парень родился под несчастливой звездой, как ты считаешь?
Патрульный усмехнулся.
– Мне кажется, вы преувеличиваете. А что за история с его отцом?
– Контрабандист, причем неумелый.
Некоторое время Джим обдумывал слова Сцинка, потом сказал:
– Ну и что, а мне этот парень нравится. Он молодец.
– Да, конечно.
Патрульный включил «дворники». По движению накидки они могли видеть, что муж Бонни встал и расхаживает взад и вперед.
– А вот ему я не завидую, – заметил Джим.
Сцинк пожал плечами. Он не простил полностью Макса Лама за то, что тот явился в Майами во время урагана с видеокамерой.
– Дай-ка я посмотрю, куда попала пуля, – попросил губернатор.
Патрульный расстегнул рубашку и оттянул повязку. Хотя бронежилет и остановил пулю, по груди Джима расплылся синяк цвета сливы. Губернатор присвистнул.
– Вам с Брендой надо поехать в отпуск.
– Врачи говорят, что, возможно, дней через десять ее выпишут из больницы.
– Отвези ее на острова, – предложил Сцинк.
– Она никогда не была на Западе. Бренда любит лошадей.
– Тогда в горы. В Вайоминг.
– Ей это понравится, – согласился Джим.
– Да куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
– Это точно. – Джим выключил «дворники».
Крупные капли дождя, похожие на капли сиропа, собрались на стекле. О Кусаке не было сказано ни слова.
* * *
– Который из них? – спросил Макс Лам.
Он надеялся, что это полоумный похититель. Это подкрепило бы его теорию о том, что Бонни просто тронулась рассудком, на нее повлиял ураган и все такое прочее. Такую версию было бы гораздо легче принять, проще было бы объяснить друзьям и родителям. Бонни просто попала под влияние одурманенного наркотиками бродяги.
– Макс, все дело во мне, – ответила Бонни.
Однако она понимала, что дело не только в ней. Бонни наблюдала за Максом, когда он вылезал из полицейской машины, и видела, как ее муж отскочил в сторону от страха при виде маленького болотного кролика, словно это был здоровенный волк.
– Бонни, тебе просто запудрили мозги.
– Никто...
– Ты спала с ним?
– С кем?
– С одним из двух.
– Нет! – Чтобы скрыть ложь, Бонни изобразила возмущение.
– Но у тебя было такое намерение. – Макс встал, капли дождя стекали по его пластиковой накидке. – И ты говоришь мне, что предпочитаешь это, – он презрительно махнул рукой, – предпочитаешь вот это городу!
Бонни вздохнула.
– Я с удовольствием бы посмотрела на детенышей крокодила. Вот все, что я сказала. – Она понимала, как жутко могут прозвучать такие слова для людей типа Макса.
– Он приучил тебя курить эту дрянь, да?
– Ох, прошу тебя.
Макс принялся расхаживать взад и вперед.
– Я не могу поверить в происходящее.
– Я тоже. Мне очень жаль, Макс.
Макс распрямил плечи и повернулся к жене спиной. Он был слишком возбужден, чтобы плакать, и слишком оскорблен, чтобы просить прощения. А кроме того, у Макса мелькнула мысль, что Бонни, возможно, права, и он действительно плохо знает ее. И если даже она передумает и вернется с ним в Нью-Йорк, его постоянно будет терзать мысль о том, что она может снова сбежать. Это будет не жизнь, а сплошная мука. То, что произошло, разрушило их отношения, и, вероятно, навсегда.
Макс снова повернулся к жене, в его голосе прозвучало разочарование:
– Я-то думал, что ты более... благоразумна.
– Я тоже так думала. – Не имело смысла спорить с Максом, Бонни решила быть вежливой и соглашаться со всем, что он скажет. Надо было пощадить если не его гордость, то непомерное чувство мужского превосходства. Это будет маленькой наградой Максу, которая поможет легче перенести обиду.
– Даю тебе последний шанс. – Макс сунул руку под яркую накидку и вытащил два авиабилета.
– Мне очень жаль. – Бонни покачала головой.
– Ты любишь меня или нет?
– Макс, я не знаю.
– Это просто невероятно. – Макс спрятал билеты.
Бонни приподнялась на цыпочки и поцеловала мужа в щеку на прощание. Из глаз ее катились слезы, но Макс, вероятно, не заметил их среди капель дождя на лице жены.
– Позвони мне, когда сама разберешься в себе, – вымолвил Макс с горькой усмешкой.
Он один направился к патрульной машине. Похититель распахнул ему дверцу.
По дороге назад на материк Макс хранил молчание, ведь патрульный был другом маньяка, который похитил его самого и запудрил мозги его жене. Моральным и служебным долгом полицейского было предотвратить соблазнение Бонни или хотя бы попытаться. Такова была личная точка зрения Макса.
Когда они подъехали к разрушенному «Макдональдсу», Макс сказал:
– Проследите, чтобы этот полоумный одноглазый ублюдок позаботился о ней.
Это прозвучало как предупреждение, и в другой ситуации Джим просто посмеялся бы над высокомерием Макса. Но полицейскому было жалко Макса, которому еще предстояло узнать плохую новость.
– Она больше никогда не увидит губернатора, – сообщил Джим.
– Значит...
– Думаю, вам неприятно будет это услышать, но она влюбилась в молодого парня, того самого, с черепами.
– Боже мой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
«Спит, как бревно, – подумал Августин. – Нет необходимости связывать его».
Вид и храп спящего Кусаки показались Августину особенно угнетающими в тот момент, когда его охватил страх, что Бонни не вернется. Перспектива торчать в лагере вместе с этой сволочью была не из приятных. Запах дождя, полет ястреба, прохладная зелень леса – все это портило поганое присутствие Кусаки.
Августин не мог больше сидеть здесь и ждать. Ему захотелось побыть в одиночестве.
* * *
– А где молодой человек? – поинтересовался Джим Тайл.
– В библиотеке, – ответил Сцинк.
Они находились в патрульной машине, рядом с тропинкой, по которой Сцинк вывел Бонни на дорогу. А сама Бонни и ее муж сидели рядышком на поваленном металлическом пролете забора, который когда-то огораживал Крокодиловы озера. Полицейская машина стояла в семидесяти пяти ярдах от них, что вполне обеспечивало конфиденциальность разговора супругов. Но даже с такого расстояния и, несмотря на дождь, Макс Лам был очень хорошо виден в своей яркой накидке.
– Его отец сидит в тюрьме, – сообщил Сцинк, продолжая разговор об Августине. – А есть еще очень забавный факт. Бонни говорит, что он был зачат во время урагана.
– Какого?
– «Донна».
Джим Тайл улыбнулся.
– В этом есть что-то.
– А спустя тридцать два года другой ураган и новый поворот судьбы. Этот парень родился под несчастливой звездой, как ты считаешь?
Патрульный усмехнулся.
– Мне кажется, вы преувеличиваете. А что за история с его отцом?
– Контрабандист, причем неумелый.
Некоторое время Джим обдумывал слова Сцинка, потом сказал:
– Ну и что, а мне этот парень нравится. Он молодец.
– Да, конечно.
Патрульный включил «дворники». По движению накидки они могли видеть, что муж Бонни встал и расхаживает взад и вперед.
– А вот ему я не завидую, – заметил Джим.
Сцинк пожал плечами. Он не простил полностью Макса Лама за то, что тот явился в Майами во время урагана с видеокамерой.
– Дай-ка я посмотрю, куда попала пуля, – попросил губернатор.
Патрульный расстегнул рубашку и оттянул повязку. Хотя бронежилет и остановил пулю, по груди Джима расплылся синяк цвета сливы. Губернатор присвистнул.
– Вам с Брендой надо поехать в отпуск.
– Врачи говорят, что, возможно, дней через десять ее выпишут из больницы.
– Отвези ее на острова, – предложил Сцинк.
– Она никогда не была на Западе. Бренда любит лошадей.
– Тогда в горы. В Вайоминг.
– Ей это понравится, – согласился Джим.
– Да куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
– Это точно. – Джим выключил «дворники».
Крупные капли дождя, похожие на капли сиропа, собрались на стекле. О Кусаке не было сказано ни слова.
* * *
– Который из них? – спросил Макс Лам.
Он надеялся, что это полоумный похититель. Это подкрепило бы его теорию о том, что Бонни просто тронулась рассудком, на нее повлиял ураган и все такое прочее. Такую версию было бы гораздо легче принять, проще было бы объяснить друзьям и родителям. Бонни просто попала под влияние одурманенного наркотиками бродяги.
– Макс, все дело во мне, – ответила Бонни.
Однако она понимала, что дело не только в ней. Бонни наблюдала за Максом, когда он вылезал из полицейской машины, и видела, как ее муж отскочил в сторону от страха при виде маленького болотного кролика, словно это был здоровенный волк.
– Бонни, тебе просто запудрили мозги.
– Никто...
– Ты спала с ним?
– С кем?
– С одним из двух.
– Нет! – Чтобы скрыть ложь, Бонни изобразила возмущение.
– Но у тебя было такое намерение. – Макс встал, капли дождя стекали по его пластиковой накидке. – И ты говоришь мне, что предпочитаешь это, – он презрительно махнул рукой, – предпочитаешь вот это городу!
Бонни вздохнула.
– Я с удовольствием бы посмотрела на детенышей крокодила. Вот все, что я сказала. – Она понимала, как жутко могут прозвучать такие слова для людей типа Макса.
– Он приучил тебя курить эту дрянь, да?
– Ох, прошу тебя.
Макс принялся расхаживать взад и вперед.
– Я не могу поверить в происходящее.
– Я тоже. Мне очень жаль, Макс.
Макс распрямил плечи и повернулся к жене спиной. Он был слишком возбужден, чтобы плакать, и слишком оскорблен, чтобы просить прощения. А кроме того, у Макса мелькнула мысль, что Бонни, возможно, права, и он действительно плохо знает ее. И если даже она передумает и вернется с ним в Нью-Йорк, его постоянно будет терзать мысль о том, что она может снова сбежать. Это будет не жизнь, а сплошная мука. То, что произошло, разрушило их отношения, и, вероятно, навсегда.
Макс снова повернулся к жене, в его голосе прозвучало разочарование:
– Я-то думал, что ты более... благоразумна.
– Я тоже так думала. – Не имело смысла спорить с Максом, Бонни решила быть вежливой и соглашаться со всем, что он скажет. Надо было пощадить если не его гордость, то непомерное чувство мужского превосходства. Это будет маленькой наградой Максу, которая поможет легче перенести обиду.
– Даю тебе последний шанс. – Макс сунул руку под яркую накидку и вытащил два авиабилета.
– Мне очень жаль. – Бонни покачала головой.
– Ты любишь меня или нет?
– Макс, я не знаю.
– Это просто невероятно. – Макс спрятал билеты.
Бонни приподнялась на цыпочки и поцеловала мужа в щеку на прощание. Из глаз ее катились слезы, но Макс, вероятно, не заметил их среди капель дождя на лице жены.
– Позвони мне, когда сама разберешься в себе, – вымолвил Макс с горькой усмешкой.
Он один направился к патрульной машине. Похититель распахнул ему дверцу.
По дороге назад на материк Макс хранил молчание, ведь патрульный был другом маньяка, который похитил его самого и запудрил мозги его жене. Моральным и служебным долгом полицейского было предотвратить соблазнение Бонни или хотя бы попытаться. Такова была личная точка зрения Макса.
Когда они подъехали к разрушенному «Макдональдсу», Макс сказал:
– Проследите, чтобы этот полоумный одноглазый ублюдок позаботился о ней.
Это прозвучало как предупреждение, и в другой ситуации Джим просто посмеялся бы над высокомерием Макса. Но полицейскому было жалко Макса, которому еще предстояло узнать плохую новость.
– Она больше никогда не увидит губернатора, – сообщил Джим.
– Значит...
– Думаю, вам неприятно будет это услышать, но она влюбилась в молодого парня, того самого, с черепами.
– Боже мой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107