К тому времени доход парня от краж канавокопателей и бульдозеров дважды превышал доход его отца от ремонта таких машин. Парсонсы всеми силами старались не замечать, что сын отбился от рук, и даже когда у парня начались неприятности с полицией, мать заявила, что к их мальчику просто придираются. А отец сказал, что в его возрасте все мальчишки ведут себя так.
Лестеру Мэддоксу Парсонсу было семнадцать лет, когда он получил свою кличку Кусака. Он заводил фермерский трактор, стоявший на арахисовой плантации, и в этот момент его застукал сторож. Лестер выскочил из машины и бросился на сторожа, который спокойно «отрихтовал» Лестеру лицо прикладом обреза. Три дня Лестер просидел в полицейском участке графства, и только после этого появился доктор и осмотрел его челюсть, которая сместилась примерно градусов на тридцать шесть. Чудо, что ее вообще удалось спасти, а металлические скобы Лестер носил до двадцати двух лет.
Тюрьма штата Джорджия преподала Лестеру важный урок: свои расовые взгляды лучше всего держать при себе. Поэтому, когда Авила представил Кусаку остальным членам бригады «кровельщиков», Кусака отметил про себя (но промолчал), что двое из четырех рабочих были такие же черные, как гудрон, который они перемешивали. Третьим был молодой мускулистый гомик с татуировкой «69» на нижней губе, а четвертый – какой-то полоумный белый из графства Санта-Роза, он говорил на таком ужасном английском, что Кусака и остальные «кровельщики» с трудом понимали его. И хотя за плечами у каждого из них было немало уголовных дел, Кусака явно не испытывал к ним духовной близости.
Авила собрал их всех вместе на инструктаж.
– Благодаря урагану, в графстве Дэйд сейчас сто пятьдесят тысяч домов нуждаются в новых крышах, – начал он. – Только идиот может упустить такой случай, чтобы выманить денежки у этих бедняг.
План заключался в том, чтобы набрать как можно больше заказчиков, выполнив при этом минимум настоящих кровельных работ. Поскольку Кусака был в костюме и галстуке, ему поручалось пудрить мозги клиентам, заключать с ними «контракты» и собирать авансы.
– Людям сейчас чертовски нужны новые крыши, – радостным тоном продолжил Авила. – Они мокнут под дождем, жарятся на солнце, их пожирают насекомые. Они готовы платить большие деньги, лишь бы побыстрее обрести крышу над головой. – Он поднял ладони к небу. – Эй, да неужели их будет волновать цена? Господи, ведь это же деньги страховых компаний.
Один из «кровельщиков» поинтересовался, много ли придется в действительности работать. Авила ответил, что небольшой участок крыши придется починить на каждом доме.
– Чтобы успокоить клиентов, – пояснил он.
– Что ты называешь небольшим участком? – не сдавался кровельщик.
Его поддержал товарищ:
– Босс, сейчас ведь август, черт побери. Я знал парней, которые окочурились от солнечных ударов.
Авила заверил всех, что придется для видимости отремонтировать на каждой крыше квадратный метр, а может, и того меньше.
– А потом можете смываться. К тому времени, когда они поймут, что вы уже никогда не вернетесь, будет поздно.
Полоумный пробормотал что-то насчет строительных лицензий. Авила повернулся к Кусаке.
– Если будут спрашивать лицензию, ты знаешь что делать.
– Уносить ноги?
– Естественно!
Кусаку не очень-то привлекала перспектива ходить от дома к дому, а особенно встречаться с собаками. Он попытался возразить Авиле:
– Придется много говорить с незнакомыми людьми, а я этого терпеть не могу. Почему бы тебе самому не заняться этими контрактами?
– Потому что я осматривал многие из этих чертовых домов, когда работал инспектором.
– Владельцы могут этого и не знать.
Чанго предупреждал Авилу, чтобы он был осторожен. Чанго был божеством, которому поклонялся Авила, этаким его ангелом-хранителем, и в благодарность за предупреждение свыше Авила принес ему в жертву черепаху и двух кроликов.
– Мне надо держаться в сторонке, – пояснил Авила, – сейчас по всему графству шныряют строительные инспекторы. Если кто-то из них узнает меня, то нам хана.
Кусака не был уверен, действительно ли Авила боится встречи с бывшими сослуживцами, или же он просто чертовски ленив.
– Так где же ты будешь находиться, пока мы будем работать? – поинтересовался Кусака. – Наверное, в кабинете с кондиционером. – Среди «кровельщиков» раздались одобрительные восклицания, они явно были солидарны с Кусакой.
Но Авила быстро восстановил свой статус босса.
– Работать? Да ведь не будет на самом деле никакой работы. Вас, ребята, наняли не потому, что вы умеете варить гудрон, а потому, что выглядите так, как будто умеете это делать.
– А как насчет меня? – не сдавался Кусака. – Почему ты нанял меня?
– Потому что мы не можем заполучить на эту роль Роберта Редфорда. – Авила встал, давая тем самым понять, что совещание закончено. – Кусака, а как ты сам думаешь, почему я тебя взял в дело? Да чтобы люди платили. Понятно! Они только взглянут на тебя и сразу поймут, что с тобой шутки плохи.
Возможно, для обычного уголовника эти слова и прозвучали бы как комплимент, но только не для Кусаки.
* * *
Все матрасы в доме Тони Торреса промокли от дождя, поэтому Иди Марш и страховой агент занялись любовью на шезлонге – довольно шумное и небезопасное удовольствие. Фред Дов нервничал, поэтому Иди пришлось руководить каждым его движением. После акта Фред сообщил, что у него, похоже, сместился межпозвоночный хрящ. Иди так и подмывало ляпнуть: «Да разве у тебя могло хоть что-нибудь сместиться, если ты шевелился, как дохлая курица», но вместо этого она похвалила его, назвав жеребцом. Подобный комплимент всегда приободрял мужчин. Вскоре Фред Дов уснул, положив голову Иди на плечо и свесив ноги с шезлонга, но предварительно пообещав ей указать в страховом заявлении максимальную сумму ущерба, а полученные по страховке деньги поделить с Иди.
За час до рассвета Иди услышала ужасный шум, доносившийся с заднего двора. Она не могла встать и посмотреть в чем дело, потому что была придавлена к шезлонгу телом страхового агента. Судя по визгу, Дональд и Марла взбесились. В конце концов эта суматоха закончилась жалобными визгами и стонами, от которых волосы вставали дыбом. До восхода солнца Иди не пошевелилась, a g первыми лучами потихоньку разбудила Фреда Дова, который тут же впал в панику по поводу того, что забыл вчера позвонить жене в Омаху. Иди посоветовала ему успокоиться и надеть брюки.
Потом она отвела Фреда на задний двор. Единственным напоминанием о таксах были поводки и ошейники. Трава на лужайке была вырвана клочьями, в нескольких местах на влажной серой почве остались полосы следов с глубокими бороздками от когтей.
Один из отпечатков следов совпал по размеру с левым ботинком Фреда Дова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Лестеру Мэддоксу Парсонсу было семнадцать лет, когда он получил свою кличку Кусака. Он заводил фермерский трактор, стоявший на арахисовой плантации, и в этот момент его застукал сторож. Лестер выскочил из машины и бросился на сторожа, который спокойно «отрихтовал» Лестеру лицо прикладом обреза. Три дня Лестер просидел в полицейском участке графства, и только после этого появился доктор и осмотрел его челюсть, которая сместилась примерно градусов на тридцать шесть. Чудо, что ее вообще удалось спасти, а металлические скобы Лестер носил до двадцати двух лет.
Тюрьма штата Джорджия преподала Лестеру важный урок: свои расовые взгляды лучше всего держать при себе. Поэтому, когда Авила представил Кусаку остальным членам бригады «кровельщиков», Кусака отметил про себя (но промолчал), что двое из четырех рабочих были такие же черные, как гудрон, который они перемешивали. Третьим был молодой мускулистый гомик с татуировкой «69» на нижней губе, а четвертый – какой-то полоумный белый из графства Санта-Роза, он говорил на таком ужасном английском, что Кусака и остальные «кровельщики» с трудом понимали его. И хотя за плечами у каждого из них было немало уголовных дел, Кусака явно не испытывал к ним духовной близости.
Авила собрал их всех вместе на инструктаж.
– Благодаря урагану, в графстве Дэйд сейчас сто пятьдесят тысяч домов нуждаются в новых крышах, – начал он. – Только идиот может упустить такой случай, чтобы выманить денежки у этих бедняг.
План заключался в том, чтобы набрать как можно больше заказчиков, выполнив при этом минимум настоящих кровельных работ. Поскольку Кусака был в костюме и галстуке, ему поручалось пудрить мозги клиентам, заключать с ними «контракты» и собирать авансы.
– Людям сейчас чертовски нужны новые крыши, – радостным тоном продолжил Авила. – Они мокнут под дождем, жарятся на солнце, их пожирают насекомые. Они готовы платить большие деньги, лишь бы побыстрее обрести крышу над головой. – Он поднял ладони к небу. – Эй, да неужели их будет волновать цена? Господи, ведь это же деньги страховых компаний.
Один из «кровельщиков» поинтересовался, много ли придется в действительности работать. Авила ответил, что небольшой участок крыши придется починить на каждом доме.
– Чтобы успокоить клиентов, – пояснил он.
– Что ты называешь небольшим участком? – не сдавался кровельщик.
Его поддержал товарищ:
– Босс, сейчас ведь август, черт побери. Я знал парней, которые окочурились от солнечных ударов.
Авила заверил всех, что придется для видимости отремонтировать на каждой крыше квадратный метр, а может, и того меньше.
– А потом можете смываться. К тому времени, когда они поймут, что вы уже никогда не вернетесь, будет поздно.
Полоумный пробормотал что-то насчет строительных лицензий. Авила повернулся к Кусаке.
– Если будут спрашивать лицензию, ты знаешь что делать.
– Уносить ноги?
– Естественно!
Кусаку не очень-то привлекала перспектива ходить от дома к дому, а особенно встречаться с собаками. Он попытался возразить Авиле:
– Придется много говорить с незнакомыми людьми, а я этого терпеть не могу. Почему бы тебе самому не заняться этими контрактами?
– Потому что я осматривал многие из этих чертовых домов, когда работал инспектором.
– Владельцы могут этого и не знать.
Чанго предупреждал Авилу, чтобы он был осторожен. Чанго был божеством, которому поклонялся Авила, этаким его ангелом-хранителем, и в благодарность за предупреждение свыше Авила принес ему в жертву черепаху и двух кроликов.
– Мне надо держаться в сторонке, – пояснил Авила, – сейчас по всему графству шныряют строительные инспекторы. Если кто-то из них узнает меня, то нам хана.
Кусака не был уверен, действительно ли Авила боится встречи с бывшими сослуживцами, или же он просто чертовски ленив.
– Так где же ты будешь находиться, пока мы будем работать? – поинтересовался Кусака. – Наверное, в кабинете с кондиционером. – Среди «кровельщиков» раздались одобрительные восклицания, они явно были солидарны с Кусакой.
Но Авила быстро восстановил свой статус босса.
– Работать? Да ведь не будет на самом деле никакой работы. Вас, ребята, наняли не потому, что вы умеете варить гудрон, а потому, что выглядите так, как будто умеете это делать.
– А как насчет меня? – не сдавался Кусака. – Почему ты нанял меня?
– Потому что мы не можем заполучить на эту роль Роберта Редфорда. – Авила встал, давая тем самым понять, что совещание закончено. – Кусака, а как ты сам думаешь, почему я тебя взял в дело? Да чтобы люди платили. Понятно! Они только взглянут на тебя и сразу поймут, что с тобой шутки плохи.
Возможно, для обычного уголовника эти слова и прозвучали бы как комплимент, но только не для Кусаки.
* * *
Все матрасы в доме Тони Торреса промокли от дождя, поэтому Иди Марш и страховой агент занялись любовью на шезлонге – довольно шумное и небезопасное удовольствие. Фред Дов нервничал, поэтому Иди пришлось руководить каждым его движением. После акта Фред сообщил, что у него, похоже, сместился межпозвоночный хрящ. Иди так и подмывало ляпнуть: «Да разве у тебя могло хоть что-нибудь сместиться, если ты шевелился, как дохлая курица», но вместо этого она похвалила его, назвав жеребцом. Подобный комплимент всегда приободрял мужчин. Вскоре Фред Дов уснул, положив голову Иди на плечо и свесив ноги с шезлонга, но предварительно пообещав ей указать в страховом заявлении максимальную сумму ущерба, а полученные по страховке деньги поделить с Иди.
За час до рассвета Иди услышала ужасный шум, доносившийся с заднего двора. Она не могла встать и посмотреть в чем дело, потому что была придавлена к шезлонгу телом страхового агента. Судя по визгу, Дональд и Марла взбесились. В конце концов эта суматоха закончилась жалобными визгами и стонами, от которых волосы вставали дыбом. До восхода солнца Иди не пошевелилась, a g первыми лучами потихоньку разбудила Фреда Дова, который тут же впал в панику по поводу того, что забыл вчера позвонить жене в Омаху. Иди посоветовала ему успокоиться и надеть брюки.
Потом она отвела Фреда на задний двор. Единственным напоминанием о таксах были поводки и ошейники. Трава на лужайке была вырвана клочьями, в нескольких местах на влажной серой почве остались полосы следов с глубокими бороздками от когтей.
Один из отпечатков следов совпал по размеру с левым ботинком Фреда Дова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107