– Указания! – воскликнула Бонни, размахивая страничками из блокнота.
– Что за указания?
– Как встретиться с Максом и с этим Сцинком. Они оставили указания на моем автоответчике.
Бонни прямо сияла от радости. Августин присел рядом с ней.
– Что они еще сказали?
– Никакой полиции и ФБР. Макс очень настаивал на этом.
– И что дальше?
– Четыре батарейки «АА» и магнитофонную кассету «Exile on Main Street». И еще банку зеленых оливок без косточек и без сладкого перца.
– Это список покупок для губернатора?
– Макс терпеть не может зеленые оливки. – Бонни положила ладонь на плечо Августина. – Что будем делать? Вы хотите прослушать сообщение?
– Давайте поговорим с ними, если они именно этого хотят.
– Возьмите с собой пистолет. Я не шучу. – В глазах Бонни появились искорки. – Мы сможем вырвать Макса из рук похитителя. Почему бы и нет!
– Успокойтесь, прошу вас. На какое время назначена встреча?
– Завтра в полночь.
– А где?
Ответ Бонни обескуражил Августина.
– Они не придут. Во всяком случае, туда.
– Ошибаетесь, – возразила Бонни. – Где ваш пистолет?
Августин ушел в гостиную и включил телевизор. Он начал переключать программы, пока не нашел старую передачу «Монти Пайтон», классическую, ту самую, где Джон Клиз покупал дохлого попугая. Он много раз смотрел эту передачу и каждый раз смеялся от души.
Бонни села на софу рядом с Августином. Когда передача закончилась, Августин повернулся к ней и сказал:
– Вы же ни черта не знаете о пистолетах.
Глава 11
Проснувшись, Макс Лам услышал слова Сцинка:
– У тебя нет чувства сострадания.
Они ехали в кузове грузовика по шоссе № 1, расположившись среди двух тысяч банок с супом, пожертвованных пострадавшим от урагана баптистской церковью в Паскагола, штат Миссисипи.
– Вот это, – продолжал похититель, кивнув на коробки с супом, – как раз то, что люди делают друг для друга в случае катастрофы. Они помогают. А ты...
– Я же уже извинялся.
– ...ты, Макс, приехал сюда с видеокамерой.
Макс закурил сигарету. Губернатор весь день пребывал в паршивом настроении. Сначала порвалась его любимая пленка с «Роллингами», а затем сели батарейки в плейере.
– Люди, которые прислали этот суп, пережили «Камиллу». Только прошу тебя, не говори, что ты ничего не знаешь о «Камилле».
– Это тоже какой-то ураган?
– Чертовски разрушительный ураган. Мне кажется, Макс, что ты делаешь успехи.
Рекламный агент встревожился и затянулся сигаретой «Бронко».
– Вы что-то говорили о лодке.
– Каждый человек должен иметь чувство сострадания. Есть вещи, о которых нельзя забывать. Давай-ка послушаем твои рекламные фразы, – неожиданно предложил Сцинк.
– Только не сейчас.
– Я давно не смотрю телевизор, но помню кое-какие рекламные ролики. – Губернатор указал на коробку с красно-белыми банками с супом. – Ну очень вкусно! Классическая реклама, да?
Расхрабрившийся Макс спросил:
– А вы слышали когда-нибудь о «Плам Кранчиз»? Это такие хлопья к завтраку.
– Хлопья, – повторил Сцинк.
– Вы сойдете с изюма от «Плам Кранчиз».
Губернатор нахмурился. Из кармана своих камуфляжных брюк он вытащил коробочку, похожую на футляр для ювелирных изделий. Открыв коробочку, он вытащил из нее скорпиона, которого посадил на голое запястье своей руки. Скорпион поднял жирные лапки, отчаянно хватая ими воздух. Макс оторопело уставился на скорпиона, кожу на шее под ошейником как будто опалило огнем. Он подобрал ноги и приготовился выпрыгнуть из грузовика, если Сцинк посадит на него это ужасное существо.
– Этот маленький глупышка из Юго-Восточной Азии, – пояснил Сцинк. – Познакомься с ним. – Он погладил скорпиона мизинцем, и тот выгнул ядовитое жало.
Макс поинтересовался, каким образом вьетнамский скорпион мог попасть во Флориду, и губернатор ответил, что, по всей вероятности, привезли контрабандисты, тайком завозящие сюда экзотических животных.
– Я нашел его в конюшне. А ты помнишь «Жаворонков»?
– Смутно. – Макс был ребенком, когда эта реклама появилась на телевидении.
– Вот именно. Разве кто-нибудь помнит того, кто придумал эту рекламу? А вот рекламу «Мальборо» помнят все. Боже мой, это самая удачная кампания за всю историю рекламы.
Сцинк был совершенно прав, и Максу было интересно, откуда он знал это. Тут он заметил, что скорпион начал запутываться в светлых волосках руки Сцинка.
– Что вы собираетесь с ним делать? – поинтересовался Макс.
Ответа не последовало. Тогда Макс попытался подойти с другой стороны.
– Бонни ужасно боится насекомых.
Сцинк посадил скорпиона на ладонь.
– Это не насекомое, Макс, а паукообразное.
– Я имел в виду жуков, капитан. Она боится всех жуков. – Говоря о Бонни, Макс говорил о себе. Леденящее чувство страха сковало его руки и ноги. Он попытался связать в уме симпатию губернатора к скорпиону с его точкой зрения на рекламу «Мальборо». Что хотел сказать этот психопат?
– А твоя Бонни умеет плавать? Если умеет, то все будет хорошо. – Губернатор поднес скорпиона ко рту и одним глотком проглотил его.
– О Боже, – только и сумел вымолвить Макс.
Через несколько секунд Сцинк открыл рот. Скорпион уютно устроился у него на языке, разбросав лапки в стороны.
Макс выбросил окурок сигареты и торопливо закурил новую. Прислонив голову к коробке с банками, он взмолился про себя: «Милостивый Боже, не дай Бонни сказать что-нибудь такое, что разозлило бы этого человека».
* * *
Карьера Авилы в качестве инспектора зданий не отличалась ничем примечательным, если не считать того, что в течение шести месяцев он был объектом полицейского расследования. Полиция внедрила в департамент строительства своего тайного агента, который помимо множества нарушений заметил и то, что Авила инспектирует крыши просто с нечеловеческой скоростью – примерно по шестьдесят в день, не пользуясь при этом даже лестницей. За Авилой установили наблюдение, в результате чего выяснилось, что Авила никогда не забирается на крыши, которые инспектирует. Да и вообще он редко покидал в рабочее время свой автомобиль, разве что на пару часов для обеда в стрип-баре в Хайалиа. А мимо строительных площадок он проезжал на такой скорости, что подрядчикам частенько приходилось бежать за его машиной, чтобы вручить ему незаконное вознаграждение. Все подобные эпизоды были четко засняты видеокамерой.
Когда результаты полицейского расследования стали достоянием гласности, дело было передано на рассмотрение большого жюри присяжных. Департамент строительства, чтобы создать видимость того, что он возмущен действиями Авилы, перевел его и нескольких других влипнувших инспекторов на более низкие должности, и это действительно было понижением, так как размеры взяток на новой должности значительно снизились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107