– Как посмели поднять руку на леди?!
Он отступил через толпу и несколько секунд спустя уже сидел в седле.
Толпа последовала за ним, народ негодовал. Фермор был дворянином, но иностранцем. Эти люди только что наслаждались видом крови преступника, которая пролилась в тот день на улице, а сейчас им не дали получить удовольствие от мучений Анны Квелле. Они протестовали против подобного вмешательства в их дела. Это слишком! Не хватало еще, чтобы какие-то иностранцы мешали им как следует поразвлечься… пусть даже эти иностранцы и знатного происхождения! И только присутствие известных им дворян – Джона Коллинза и Каролины Тревеннинг – помешало им немедленно наброситься на этих высокомерных иностранцев.
Один из мужчин схватил Фермора за ногу, но был отброшен пинком и шмякнулся на землю.
– Прекратите! – попытался образумить чернь Джон Коллинз. – Какого дьявола!..
– Вымажем иностранцев дегтем и обваляем в перьях! – раздался голос из толпы. – Посадим на цепь вместе с сумасшедшей… ведь они – родственные души!
Тем временем Фермор схватил уздечку коня Мелисанды и проталкивался сквозь толпу. Вскоре, почуяв свободу и вырвавшись из толпы, лошади поскакали рысью, а потом, галопом промчавшись по базарной площади, вы ехали из города.
Некоторое время спустя Мелисанда закричала:
– Стойте! Остановитесь! Другие отстали!
Фермор рассмеялся, но не стал натягивать повод.
– Я говорю, наши отстали, – повторила она. Несколько минут он продолжал гнать лошадь, потом остановился.
– Разве они не едут за нами? – спросил он и громко рассмеялся. – Нет худа без добра.
– Что… что вы имеете в виду?
Фермор обернулся и бросил взгляд на оставшийся далеко позади город.
– Проклятая безобразная толпа! – сказал он. – У наглецов кровь взыграла. Ни я, ни вы им не понравились. У этих олухов совсем нет вкуса… Вы так не считаете?
– Это я в ответе за все случившееся!
– Ах, Мелисанда, вам за многое придется ответить.
– И что мы будем делать теперь?
– Нам есть чем заняться. Сначала поищем таверну и утолим жажду. После подобных упражнений страшно пить хочется. А потом разыщем остальных… Или поздравим себя со счастливым избавлением от них.
– Поздравим?..
– Потому что мы наконец-то остались наедине.
– И с этим нам стоит себя поздравить?
– Думаю, да. Надеюсь, что и вы такого же мнения. По крайней мере, я отчасти благодарен этой толпе. Поехали дальше. Мне бы не хотелось, чтобы нас догнали и схватили.
– Но… Джон Коллинз с Каролиной… они станут нас искать.
– Не беспокойтесь. С ними все будет в порядке. Джон позаботится о Каролине.
– Но ведь мы бросили их на растерзание этим… людям.
– Мы им только докучали, вы и сами знаете.
– Но вы ведь беспокоитесь… о Каролине.
– С ней ничего не случится. Эти люди и пальцем ее не тронут. Они ненавидят только тех, кого считают иностранцами, а значит, не такими, как они. Мы с вами не такие. Мы – чужие в чужой стране, и нам следует утешать и поддерживать друг друга. – Фермор взял и поцеловал ее руку. – Умоляю, улыбнитесь. Мне так нравится, когда вы радуетесь жизни. Ну же! Мы спасены! Так будем радоваться!
– Простите. Я боюсь, что эти люди плохо обойдутся с Каролиной.
– Почему же? Каролина в полной безопасности и только рада, что мы оттуда уехали. Останься мы там… дело приняло бы очень неприятный оборот. А Каролина не любит попадать в трудное положение. Давайте лучше поищем таверну. Поехали?
– Нет. Мы должны вернуться.
– Что?! Вернуться к этим вопящим хулиганам?! Между прочим, вы меня даже не поблагодарили. А это, как вы знаете, полагается по обычаю. Особенно когда вам спасают жизнь.
– Я вам так благодарна!
– Вы действительно мне благодарны?
– Боюсь, я навлекла на вас большие неприятности.
– Неприятности и вы неразделимы, Мелисанда. Придя в этот мир, вы тем самым уже дали повод для неприятностей. Поэтому одной меньше, одной больше – разницы нет.
– Полагаю, вы шутите? Нам нужно попробовать найти остальных, я уверена.
– Вам этого не хватает для полного счастья?
– Да, конечно.
– Я, как всегда, к вашим услугам. Поехали.
– Это та дорога, что нам нужна?
– Та самая.
Они поехали дальше, но через некоторое время Мелисанда переспросила:
– Вы уверены, что мы не сбились с пути?
– Уверен, – снова успокоил ее Фермор.
Туман, наконец, рассеялся, и Мелисанда увидела, что вокруг расстилаются болота – на вереске блестели капельки влаги, мелкие ручейки обегали камни. Серые пики холмов напомнили ей о бедняжке Анне Квелле, поскольку походили на измученных существ.
– Я так давно хотел поговорить с вами наедине, – сказал Фермор.
– И о чем вы хотели поговорить?
– Я думал, вы догадываетесь. Должны были догадаться. С тех пор как встретил вас, я все время хотел стать вашим… другом.
– Вы очень добры. Спасибо за дружеское отношение ко мне.
– Я буду еще добрее. Стану вам самым лучшим другом. Не подъехать ли нам вон туда, чтобы дать лошадям отдых?
– А что, они действительно нуждаются в отдыхе? Их напоили и накормили на постоялом дворе, где нас угощали пирожками. Нет, нам нужно поскорее вернуться в Тревеннинг. Каролина будет тревожиться, не застав нас там, когда вернется.
– Но я хочу поговорить с вами, а на ходу говорить не слишком удобно.
– Тогда, может быть, мы поговорим в другой раз?
– Да, но, видите ли, слишком трудно улучить момент, чтобы поговорить наедине. А здесь как раз нет никого. Посмотрите. Вы и я… мы здесь одни. Может, такого случая нам больше не представится.
Фермор подъехал к Мелисанде и, неожиданно схватив ее, притянул к себе и страстно поцеловал. Конь Мелисанды испугался, шарахнулся в сторону, и она высвободилась из объятий Фермора.
– Пожалуйста, не надо! Я хочу немедленно вернуться домой! Такое не должно повториться! По-моему, мы сбились с пути.
– Мы-то с вами идем по нужной дорожке, Мелисанда. Какое нам дело до других… путей?
– Я вас не понимаю.
– Все вы прекрасно понимаете! Я-то считал вас правдивой молодой леди!
– Я не верю своим ушам… Вы хотите сказать, что я…
– А как вы думаете? Почему бы нет? Вы, должно быть, знаете, что чертовски привлекательны?
Мелисанду охватила нервная дрожь. Она хотела ненавидеть Фермора, ведь он причиняет боль Каролине. И все-таки возненавидеть его была не в силах. Она не думала о том, как жестоко он поступает с Каролиной, о его безразличии к страданиям других людей. Но его грустная баллада о дочке мельника, которую он пел по дороге, и веселая песенка о цыганах и посрамленном графе никак не шли у нее из головы. Мелисанда думала только о том, как сверкали его голубые глаза, когда он схватил ее лошадь под уздцы и стал прокладывать путь через толпу.
– Милая малышка Мелисанда, – произнес тем временем Фермор, снова пытаясь обнять ее за плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Он отступил через толпу и несколько секунд спустя уже сидел в седле.
Толпа последовала за ним, народ негодовал. Фермор был дворянином, но иностранцем. Эти люди только что наслаждались видом крови преступника, которая пролилась в тот день на улице, а сейчас им не дали получить удовольствие от мучений Анны Квелле. Они протестовали против подобного вмешательства в их дела. Это слишком! Не хватало еще, чтобы какие-то иностранцы мешали им как следует поразвлечься… пусть даже эти иностранцы и знатного происхождения! И только присутствие известных им дворян – Джона Коллинза и Каролины Тревеннинг – помешало им немедленно наброситься на этих высокомерных иностранцев.
Один из мужчин схватил Фермора за ногу, но был отброшен пинком и шмякнулся на землю.
– Прекратите! – попытался образумить чернь Джон Коллинз. – Какого дьявола!..
– Вымажем иностранцев дегтем и обваляем в перьях! – раздался голос из толпы. – Посадим на цепь вместе с сумасшедшей… ведь они – родственные души!
Тем временем Фермор схватил уздечку коня Мелисанды и проталкивался сквозь толпу. Вскоре, почуяв свободу и вырвавшись из толпы, лошади поскакали рысью, а потом, галопом промчавшись по базарной площади, вы ехали из города.
Некоторое время спустя Мелисанда закричала:
– Стойте! Остановитесь! Другие отстали!
Фермор рассмеялся, но не стал натягивать повод.
– Я говорю, наши отстали, – повторила она. Несколько минут он продолжал гнать лошадь, потом остановился.
– Разве они не едут за нами? – спросил он и громко рассмеялся. – Нет худа без добра.
– Что… что вы имеете в виду?
Фермор обернулся и бросил взгляд на оставшийся далеко позади город.
– Проклятая безобразная толпа! – сказал он. – У наглецов кровь взыграла. Ни я, ни вы им не понравились. У этих олухов совсем нет вкуса… Вы так не считаете?
– Это я в ответе за все случившееся!
– Ах, Мелисанда, вам за многое придется ответить.
– И что мы будем делать теперь?
– Нам есть чем заняться. Сначала поищем таверну и утолим жажду. После подобных упражнений страшно пить хочется. А потом разыщем остальных… Или поздравим себя со счастливым избавлением от них.
– Поздравим?..
– Потому что мы наконец-то остались наедине.
– И с этим нам стоит себя поздравить?
– Думаю, да. Надеюсь, что и вы такого же мнения. По крайней мере, я отчасти благодарен этой толпе. Поехали дальше. Мне бы не хотелось, чтобы нас догнали и схватили.
– Но… Джон Коллинз с Каролиной… они станут нас искать.
– Не беспокойтесь. С ними все будет в порядке. Джон позаботится о Каролине.
– Но ведь мы бросили их на растерзание этим… людям.
– Мы им только докучали, вы и сами знаете.
– Но вы ведь беспокоитесь… о Каролине.
– С ней ничего не случится. Эти люди и пальцем ее не тронут. Они ненавидят только тех, кого считают иностранцами, а значит, не такими, как они. Мы с вами не такие. Мы – чужие в чужой стране, и нам следует утешать и поддерживать друг друга. – Фермор взял и поцеловал ее руку. – Умоляю, улыбнитесь. Мне так нравится, когда вы радуетесь жизни. Ну же! Мы спасены! Так будем радоваться!
– Простите. Я боюсь, что эти люди плохо обойдутся с Каролиной.
– Почему же? Каролина в полной безопасности и только рада, что мы оттуда уехали. Останься мы там… дело приняло бы очень неприятный оборот. А Каролина не любит попадать в трудное положение. Давайте лучше поищем таверну. Поехали?
– Нет. Мы должны вернуться.
– Что?! Вернуться к этим вопящим хулиганам?! Между прочим, вы меня даже не поблагодарили. А это, как вы знаете, полагается по обычаю. Особенно когда вам спасают жизнь.
– Я вам так благодарна!
– Вы действительно мне благодарны?
– Боюсь, я навлекла на вас большие неприятности.
– Неприятности и вы неразделимы, Мелисанда. Придя в этот мир, вы тем самым уже дали повод для неприятностей. Поэтому одной меньше, одной больше – разницы нет.
– Полагаю, вы шутите? Нам нужно попробовать найти остальных, я уверена.
– Вам этого не хватает для полного счастья?
– Да, конечно.
– Я, как всегда, к вашим услугам. Поехали.
– Это та дорога, что нам нужна?
– Та самая.
Они поехали дальше, но через некоторое время Мелисанда переспросила:
– Вы уверены, что мы не сбились с пути?
– Уверен, – снова успокоил ее Фермор.
Туман, наконец, рассеялся, и Мелисанда увидела, что вокруг расстилаются болота – на вереске блестели капельки влаги, мелкие ручейки обегали камни. Серые пики холмов напомнили ей о бедняжке Анне Квелле, поскольку походили на измученных существ.
– Я так давно хотел поговорить с вами наедине, – сказал Фермор.
– И о чем вы хотели поговорить?
– Я думал, вы догадываетесь. Должны были догадаться. С тех пор как встретил вас, я все время хотел стать вашим… другом.
– Вы очень добры. Спасибо за дружеское отношение ко мне.
– Я буду еще добрее. Стану вам самым лучшим другом. Не подъехать ли нам вон туда, чтобы дать лошадям отдых?
– А что, они действительно нуждаются в отдыхе? Их напоили и накормили на постоялом дворе, где нас угощали пирожками. Нет, нам нужно поскорее вернуться в Тревеннинг. Каролина будет тревожиться, не застав нас там, когда вернется.
– Но я хочу поговорить с вами, а на ходу говорить не слишком удобно.
– Тогда, может быть, мы поговорим в другой раз?
– Да, но, видите ли, слишком трудно улучить момент, чтобы поговорить наедине. А здесь как раз нет никого. Посмотрите. Вы и я… мы здесь одни. Может, такого случая нам больше не представится.
Фермор подъехал к Мелисанде и, неожиданно схватив ее, притянул к себе и страстно поцеловал. Конь Мелисанды испугался, шарахнулся в сторону, и она высвободилась из объятий Фермора.
– Пожалуйста, не надо! Я хочу немедленно вернуться домой! Такое не должно повториться! По-моему, мы сбились с пути.
– Мы-то с вами идем по нужной дорожке, Мелисанда. Какое нам дело до других… путей?
– Я вас не понимаю.
– Все вы прекрасно понимаете! Я-то считал вас правдивой молодой леди!
– Я не верю своим ушам… Вы хотите сказать, что я…
– А как вы думаете? Почему бы нет? Вы, должно быть, знаете, что чертовски привлекательны?
Мелисанду охватила нервная дрожь. Она хотела ненавидеть Фермора, ведь он причиняет боль Каролине. И все-таки возненавидеть его была не в силах. Она не думала о том, как жестоко он поступает с Каролиной, о его безразличии к страданиям других людей. Но его грустная баллада о дочке мельника, которую он пел по дороге, и веселая песенка о цыганах и посрамленном графе никак не шли у нее из головы. Мелисанда думала только о том, как сверкали его голубые глаза, когда он схватил ее лошадь под уздцы и стал прокладывать путь через толпу.
– Милая малышка Мелисанда, – произнес тем временем Фермор, снова пытаясь обнять ее за плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110