– Как мне повезло… что я вас здесь нашел.
– Вас мадам Кардинглей пригласила? Она должна была знать, что…
– Нет, она меня не приглашала. Я обнаружил, что вы здесь, и, сделав это открытие, немедленно поспешил сюда. Приглашения я дожидаться не стал. Пришел, обратился к мадам Фенелле и, по-моему, покорил ее своим обаянием. Или может быть, своей искренней преданностью… Кто это сказал: «Кто любит сам, любим всем светом»? Кажется, Шекспир. Он, как правило, знал, что говорил.
Пропустив его слова мимо ушей, Мелисанда ответила тому, в чьем обществе находилась до того, как появился Фермор:
– Вряд ли он теперь сможет вернуться. Тори ему ни когда этого не позволят.
– Такой человек, как сэр Роберт, способен сделать то, что на первый взгляд кажется невозможным.
– Пожелай самозабвенно и получишь непременно, – продекламировала Женевра.
– В вас очарование соседствует с мудростью, – галантно заметил Фермор, окидывая Женевру взглядом, перехватив который Тедди напрягся.
– Может быть, – сказала в ответ Женевра, – лучше родиться мудрой, чем красивой. Для того чтобы красота по-настоящему расцвела, необходимо столько мудрости…
– Красота, как и цветы, – подтвердил Тедди, – лучше всего цветет на благодатной почве.
– Вот видите, Тедди – воплощенная мудрость! – воскликнула Женевра.
Юный политик начинал проявлять признаки раздражения. Мелисанда обратилась к нему:
– А если верх возьмет лорд Рассел, как это скажется на вас?
– Я уверен, что сэр Роберт скоро обретет свое прежнее положение, – настаивал молодой человек.
– Мадемуазель Сент-Мартин, – вмешался Фермор, – разрешите проводить вас к столу?
– Еще не время ужинать.
– Тогда разрешите переговорить с вами наедине? У меня для вас важные новости. Я только по этой причине здесь и оказался.
Она подняла на него глаза и бесстрашно улыбнулась. Женевра пришла ей на помощь:
– Пойдемте, господа. Важные новости ждать не мо гут. Вернемся позже, позволим им поговорить. Надеюсь, новости хорошие?
– Думаю, что да, – ответил Фермор. – И позвольте поблагодарить вас за тактичность – преклоняюсь перед ней почти так же, как перед вашей мудростью и красотой.
Женевра в шутку присела в реверансе и взяла под руку Тедди, который явно был рад отойти подальше от этого наглеца с пристальным взглядом голубых глаз. Люси и Фрэнсис последовали за ними; и серьезному политику не оставалось ничего иного, как присоединиться к ним.
– Неплохо придумано, правда? – спросил Фермор, когда молодые люди удалились.
– Мне следовало от вас этого ожидать.
– Я польщен, что вы столь высокого мнения о моей изобретательности.
– Никаких новостей, как я полагаю, у вас нет?
– Почему вы так полагаете?
– Потому что уже научилась разгадывать вашу двуличность.
– Вы уже и по-английски неплохо научились разговаривать.
– Я много чему научилась.
– Вижу. Скоро вы сравняетесь в мудрости с великолепной Женеврой. А красотой же и очарованием вы ее уже превосходите.
– Прошу вас… Я уже не девочка.
– Вы так быстро повзрослели?
– Взрослеют не с годами… а с опытом.
– Вы посуровели.
– Вот и хорошо, если вы так считаете. Я, как моллюск, спряталась в раковину; как еж, свернулась в клубок и выставила иголки.
– Вот уж на кого вы не похожи, так это на ежа или моллюска.
– Это просто метафора… или это сравнение?
– Вас можно было бы сравнить и с чем-нибудь более подходящим.
– Ну, так и что же вы собирались мне сообщить?
– Что я вас люблю.
– Вы сказали, что у вас для меня важные новости.
– Что же может быть важнее?
– Для вас? Наверное, ваша женитьба.
Он нетерпеливо щелкнул пальцами:
– Нам здесь где-нибудь можно поговорить наедине?
– Нет, нельзя.
– А в оранжерее?
– Нам туда нельзя.
– Почему?
– Поймите, что я здесь работаю – показываю платье. То платье, что сейчас на мне надето, не мое. Я ношу его, чтобы богатые леди взглянули на него со стороны и захотели купить такое же. А развлекать своих друзей в оранжерее мне не положено.
– Даже если ваши друзья – гости хозяйки салона?
– Я относительно вас указаний не получала.
– Зачем вы сюда приехали? – спросил он.
– Чтобы работать… зарабатывать на жизнь.
– Работать? Вы это называете работой? А остальные девушки? Вы что, не знаете, кто они такие? Или думаете, будто я не знаю?
– Мы показываем платья. А некоторые работают в мастерской.
Фермор рассмеялся:
– А я-то думал, что вы и в самом деле повзрослели.
– Меня сюда послал сэр Чарльз, – сказала она.
– Неужели?! Чтобы вы направились по стопам своей матери?
Мелисанда вспыхнула и отвернулась. Фермор схватил ее за локоть.
– Вы должны простить меня, – сказал он. – Вспомните, ведь именно за откровенность вы меня и любите… помимо всего прочего.
– Я вас люблю?!
– Разумеется. Я не святой, и не раз это вам объяснял. Женитьбу я вам предложить не могу, но и маленьких мальчиков из-за наследства убивать не собираюсь.
– Замолчите! – возмущенно прошептала Мелисанда. – Замолчите и уходите. И больше никогда не являйтесь сюда, чтобы меня мучить.
– Я не мучить вас пришел, а помочь… осчастливить вас. Вы и в самом деле не знаете, что это за заведение?
Мелисанда молча воззрилась на него.
– Какая невинность! – воскликнул он. – Вы и в самом деле ничего не знаете или притворяетесь?
– Я не понимаю, о чем вы… Что вы хотите сказать… про это заведение?
– Оно ведь не похоже на монастырь, верно? А как эти девицы проводят время? Явно не в благочестивых молитвах. И от монахинь они сильно отличаются. А я, может, груб и резок… Но я знаю, что вы меня простите.
– Вечно вы все портите. Я здесь была счастлива. Думаю, и в Тревеннинге могла бы быть счастлива… если бы не вы.
– Возможно, вы вышли бы замуж за этого убийцу. И как по-вашему, были бы счастливы? Как овца в загоне… Не зная другого мира, кроме четырех стен. А потом ему вздумалось бы и вас укокошить… если бы он пристрастился убивать людей. Но вы его не любили. Иначе, почему не дождались? Почему не дали ему шанс оправдаться? Сказать вам? Потому что не любили. Потому, что для вас существует один-единственный мужчина на свете. И этот мужчина – я.
– Какая жалость, что для вас существует только одна-единственная женщина на свете. И эта женщина – ваша жена!
– Как просто все у вас получается! Но мы-то ведь с вами знаем, что жизнь гораздо сложнее.
– По-моему, Каролина думает иначе.
– Да, вы и впрямь повзрослели. Научились показывать коготки. Мелисанда, любовь моя, в вас есть характер. Учитесь управлять им. Характер – вещь опасная. Помните, как вы соскочили с лошади и бросились отбирать палку у мальчишки, который издевался над сумасшедшей? Вы показали характер… Это был праведный гнев. Толпа могла бы вас тогда растерзать. Но вы не стали об этом раздумывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
– Вас мадам Кардинглей пригласила? Она должна была знать, что…
– Нет, она меня не приглашала. Я обнаружил, что вы здесь, и, сделав это открытие, немедленно поспешил сюда. Приглашения я дожидаться не стал. Пришел, обратился к мадам Фенелле и, по-моему, покорил ее своим обаянием. Или может быть, своей искренней преданностью… Кто это сказал: «Кто любит сам, любим всем светом»? Кажется, Шекспир. Он, как правило, знал, что говорил.
Пропустив его слова мимо ушей, Мелисанда ответила тому, в чьем обществе находилась до того, как появился Фермор:
– Вряд ли он теперь сможет вернуться. Тори ему ни когда этого не позволят.
– Такой человек, как сэр Роберт, способен сделать то, что на первый взгляд кажется невозможным.
– Пожелай самозабвенно и получишь непременно, – продекламировала Женевра.
– В вас очарование соседствует с мудростью, – галантно заметил Фермор, окидывая Женевру взглядом, перехватив который Тедди напрягся.
– Может быть, – сказала в ответ Женевра, – лучше родиться мудрой, чем красивой. Для того чтобы красота по-настоящему расцвела, необходимо столько мудрости…
– Красота, как и цветы, – подтвердил Тедди, – лучше всего цветет на благодатной почве.
– Вот видите, Тедди – воплощенная мудрость! – воскликнула Женевра.
Юный политик начинал проявлять признаки раздражения. Мелисанда обратилась к нему:
– А если верх возьмет лорд Рассел, как это скажется на вас?
– Я уверен, что сэр Роберт скоро обретет свое прежнее положение, – настаивал молодой человек.
– Мадемуазель Сент-Мартин, – вмешался Фермор, – разрешите проводить вас к столу?
– Еще не время ужинать.
– Тогда разрешите переговорить с вами наедине? У меня для вас важные новости. Я только по этой причине здесь и оказался.
Она подняла на него глаза и бесстрашно улыбнулась. Женевра пришла ей на помощь:
– Пойдемте, господа. Важные новости ждать не мо гут. Вернемся позже, позволим им поговорить. Надеюсь, новости хорошие?
– Думаю, что да, – ответил Фермор. – И позвольте поблагодарить вас за тактичность – преклоняюсь перед ней почти так же, как перед вашей мудростью и красотой.
Женевра в шутку присела в реверансе и взяла под руку Тедди, который явно был рад отойти подальше от этого наглеца с пристальным взглядом голубых глаз. Люси и Фрэнсис последовали за ними; и серьезному политику не оставалось ничего иного, как присоединиться к ним.
– Неплохо придумано, правда? – спросил Фермор, когда молодые люди удалились.
– Мне следовало от вас этого ожидать.
– Я польщен, что вы столь высокого мнения о моей изобретательности.
– Никаких новостей, как я полагаю, у вас нет?
– Почему вы так полагаете?
– Потому что уже научилась разгадывать вашу двуличность.
– Вы уже и по-английски неплохо научились разговаривать.
– Я много чему научилась.
– Вижу. Скоро вы сравняетесь в мудрости с великолепной Женеврой. А красотой же и очарованием вы ее уже превосходите.
– Прошу вас… Я уже не девочка.
– Вы так быстро повзрослели?
– Взрослеют не с годами… а с опытом.
– Вы посуровели.
– Вот и хорошо, если вы так считаете. Я, как моллюск, спряталась в раковину; как еж, свернулась в клубок и выставила иголки.
– Вот уж на кого вы не похожи, так это на ежа или моллюска.
– Это просто метафора… или это сравнение?
– Вас можно было бы сравнить и с чем-нибудь более подходящим.
– Ну, так и что же вы собирались мне сообщить?
– Что я вас люблю.
– Вы сказали, что у вас для меня важные новости.
– Что же может быть важнее?
– Для вас? Наверное, ваша женитьба.
Он нетерпеливо щелкнул пальцами:
– Нам здесь где-нибудь можно поговорить наедине?
– Нет, нельзя.
– А в оранжерее?
– Нам туда нельзя.
– Почему?
– Поймите, что я здесь работаю – показываю платье. То платье, что сейчас на мне надето, не мое. Я ношу его, чтобы богатые леди взглянули на него со стороны и захотели купить такое же. А развлекать своих друзей в оранжерее мне не положено.
– Даже если ваши друзья – гости хозяйки салона?
– Я относительно вас указаний не получала.
– Зачем вы сюда приехали? – спросил он.
– Чтобы работать… зарабатывать на жизнь.
– Работать? Вы это называете работой? А остальные девушки? Вы что, не знаете, кто они такие? Или думаете, будто я не знаю?
– Мы показываем платья. А некоторые работают в мастерской.
Фермор рассмеялся:
– А я-то думал, что вы и в самом деле повзрослели.
– Меня сюда послал сэр Чарльз, – сказала она.
– Неужели?! Чтобы вы направились по стопам своей матери?
Мелисанда вспыхнула и отвернулась. Фермор схватил ее за локоть.
– Вы должны простить меня, – сказал он. – Вспомните, ведь именно за откровенность вы меня и любите… помимо всего прочего.
– Я вас люблю?!
– Разумеется. Я не святой, и не раз это вам объяснял. Женитьбу я вам предложить не могу, но и маленьких мальчиков из-за наследства убивать не собираюсь.
– Замолчите! – возмущенно прошептала Мелисанда. – Замолчите и уходите. И больше никогда не являйтесь сюда, чтобы меня мучить.
– Я не мучить вас пришел, а помочь… осчастливить вас. Вы и в самом деле не знаете, что это за заведение?
Мелисанда молча воззрилась на него.
– Какая невинность! – воскликнул он. – Вы и в самом деле ничего не знаете или притворяетесь?
– Я не понимаю, о чем вы… Что вы хотите сказать… про это заведение?
– Оно ведь не похоже на монастырь, верно? А как эти девицы проводят время? Явно не в благочестивых молитвах. И от монахинь они сильно отличаются. А я, может, груб и резок… Но я знаю, что вы меня простите.
– Вечно вы все портите. Я здесь была счастлива. Думаю, и в Тревеннинге могла бы быть счастлива… если бы не вы.
– Возможно, вы вышли бы замуж за этого убийцу. И как по-вашему, были бы счастливы? Как овца в загоне… Не зная другого мира, кроме четырех стен. А потом ему вздумалось бы и вас укокошить… если бы он пристрастился убивать людей. Но вы его не любили. Иначе, почему не дождались? Почему не дали ему шанс оправдаться? Сказать вам? Потому что не любили. Потому, что для вас существует один-единственный мужчина на свете. И этот мужчина – я.
– Какая жалость, что для вас существует только одна-единственная женщина на свете. И эта женщина – ваша жена!
– Как просто все у вас получается! Но мы-то ведь с вами знаем, что жизнь гораздо сложнее.
– По-моему, Каролина думает иначе.
– Да, вы и впрямь повзрослели. Научились показывать коготки. Мелисанда, любовь моя, в вас есть характер. Учитесь управлять им. Характер – вещь опасная. Помните, как вы соскочили с лошади и бросились отбирать палку у мальчишки, который издевался над сумасшедшей? Вы показали характер… Это был праведный гнев. Толпа могла бы вас тогда растерзать. Но вы не стали об этом раздумывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110