– Давай ты, Френсис, – обратилась Мэри к мужу.
– История довольно обычная, – заговорил тот. – Я занимался торговлей и прогорел. В последние месяцы пришлось распродать наши пожитки, чтобы свести концы с концами. Мы беднели все больше и больше. Переехали в этот дом. Лучшее жилье нам не по карману. Деньги у нас почти кончились, а где раздобыть еще – не представляю.
– Что ж ваши мальчики?
– Они могут заработать иной раз какие-то гроши… но этого недостаточно.
– А вы?
– Пытался, но силы покинули меня.
Саре было ясно почему. От недоедания! Сил у всех у них оставалось мало.
– Значит, вы живете с обоими сыновьями.
– Девочкам повезло. Они нашли места.
– Места?
– Эбигейл и Алиса работают. Эбигейл получила хорошую должность у леди Риверс.
– Какую же?
– Домашней прислуги.
«Прислуги! – подумала Сара. – Моя кузина… служит у леди Риверс! Хорошенькое дело! Эта особа может явиться ко двору в сопровождении служанок. И в их числе будет кузина леди Мальборо!»
– Хорошо, что я узнала об этом. Вы должны рассказать мне все, ничего не скрывая. Я подыщу места для всех ваших детей – и для мальчиков, и для девочек. А вам пока оставлю десять гиней, потом решим, как быть.
И Сара принялась засыпать вопросами мужа с женой, те отвечали, трепеща от радости и надежды. Потом, чинно сидя на предложенном стуле, задумалась. Двое мальчишек… одному, пожалуй, место в таможне, другому… ладно, что-нибудь найдется. А вот насчет девочек надо будет подумать. Когда все дети окажутся при хороших местах, то смогут помогать родителям; а до тех пор нужно будет позаботиться, чтобы они не голодали.
Мальчики вернулись с покупками, и было жутко видеть, как Хиллы жадно принялись за еду.
Сара была потрясена, но вместе с тем довольна их признательностью. Они явно видели в ней ангела во плоти, всемогущую, прекрасную благодетельницу!
Сознавать себя в подобной роли было приятно. Она могла без особых усилий осыпать Хиллов такими благодеяниями, что все члены семьи навсегда превратятся в ее добровольных рабов.
Помощь Мэри и Френсису пришла с запозданием. Френсис умер через несколько дней после визита Сары; Мэри, пораженная горем, вскоре последовала за ним.
Теперь Саре оставалось только пристроить четверых сирот. Она велела девочкам явиться в родительский дом на похороны. Отправила туда денег, старую одежду и стала думать, как быть с детьми.
Первым делом требовалось найти места мальчикам. Мысль о том, что они в рваной одежде слоняются по улицам, ужасала ее. Сара рассказала принцессе Анне, что обнаружила нуждающихся родственников – надо было дать свою версию событий, пока Барбара Фицхардинг не начала распускать слухи, и Анна сразу же прониклась к ней сочувствием.
– У моей дорогой миссис Фримен добрейшее сердце, – вздохнула она.
– Я хочу пристроить их как можно скорее, – сказала леди Мальборо.
– Не сомневаюсь, что миссис Фримен найдет наилучший выход.
Сара нашла. Ее возмущало, что Маль находится в немилости, но она утешала себя тем, что все унижения забудутся, как только Голландец Вильгельм умрет и Анна станет королевой. Однако этот долгожданный исход все не наступал, поэтому Сара спешно поехала в Сент-Олбанс, где жили дети и Маль, обсудила с ним проблему и с его одобрения отправилась повидаться с их старым другом Сидни Годолфином.
Годолфин был таким искусным политиком, что сохранял высшую должность в казначействе, хотя состоял в партии тори, а в кабинете министров преобладали виги. Он прекрасно сознавал, что Мальборо находится в тени временно, поэтому стремился угодить Саре. Внимательно выслушав ее, Годолфин сразу же вызвался подыскать для старшего Хилла должность в таможне.
Совершив этот шаг, Сара решила еще раз съездить в тот захудалый дом и самой повидаться с детьми.
Когда леди Мальборо объявила о намерении посетить юных родственников, в доме Хиллов тут же воцарилась напряженность.
– Властность у нее прямо-таки королевская, – сказала Алиса.
– Ты права, – ответила Эбигейл. – Всем известно, что принцесса Анна восхищается нашей влиятельной родственницей и во всем следует ее советам.
– Сара руководит принцессой, – согласилась Алиса. – Поэтому я готова держать пари, что она подыщет места для нас.
– Для пари у тебя нет денег, – напомнила ей Эбигейл.
– Эбби, не старайся казаться равнодушной! Ты как будто ничуть не взволнована. Неужели не понимаешь, какое счастье иметь такую благодетельницу?
– Она всего-навсего подыскивает нам места, так как не может допустить, чтобы ее кузины были служанками.
– Не все ли равно… раз эти места будут нашими?
Эбигейл, пожав плечами, негромко ответила:
– Идем, надо подготовиться к ее приезду.
С мыслью о старшем брате, уже ставшем служащим таможни по милости лорда Годолфина и леди Мальборо, они пошли в скудно обставленную спальню. Там лежали привезенные Сарой обноски ее дочерей, почти ровесниц тринадцатилетней Эбигейл и одиннадцатилетней Алисы.
Эбигейл надела шерстяное платье темно-красного цвета и, решив, что оно слишком уж роскошно для бедной родственницы, повязала поверх него льняной передник.
– Так хуже, – сказала Алиса. – Зачем это ты?
– Пусть не думает, что я подделываюсь под ее дочек.
Алиса расхохоталась.
– Ты выглядишь такой смиренницей. Я знаю, тебе все это так же неприятно, как и мне.
– Мы должны быть благодарны леди Мальборо.
– И потому терпеть ее не можем. Разве способен кто-нибудь любить тех, к кому должен испытывать благодарность?
– Смотря по тому, с каким видом преподносятся благодеяния.
– Эбби, речь у тебя совсем не как у служанки леди Риверс.
– Само собой. Я никогда не собиралась быть служанкой. Ты же помнишь, как папа настаивал, чтобы мы хорошо учились.
– Так или иначе мы были служанками – пока леди Мальборо не решила изменить нашу участь. Она всемогуща, как Бог. Хорошо бы еще подобно Ему оставалась невидимой. Тогда б я с большим воодушевлением пела ей хвалу.
– Алиса, не кощунствуй.
Та засмеялась и принялась с трудом застегивать поношенное платье Элизабет Черчилл.
– Хотела б я знать, Эбби, что у тебя на душе.
– Наверняка то же, что у тебя.
– Злишься ты когда-нибудь?
– Часто.
– Однако никак не проявляешь этого.
– А зачем?
Алиса вздохнула.
– Иногда я думаю, что ума у тебя больше, чем кажется.
Девочки стояли рядом, глядясь в зеркало.
– Вот и хорошо, – заметила Эбигейл, – потому что у меня почти ничего больше нет.
«Бедняжка Эбби! – подумала Алиса. – Дурнушка дурнушкой. Невысокая, худенькая и все же выглядит старше своих тринадцати. Уже маленькая женщина. Волосы жидкие, рыжеватого цвета, глаза маленькие, бледно-зеленые. Один нос только ничего, да и то кончик зачастую розовеет. К тому же у нее дурная привычка наклонять голову, словно из нежелания показывать людям такое невзрачное лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109