Анне вспомнились белые руки Хилл, накрывающей чайный столик.
После ужина она с облегчением вернулась к себе.
Георг, тяжело дыша, сидел в кресле. Анна заметила, что иногда после подобных пиров у него начинается приступ болезни, но при его аппетите каждый обед превращался в пир.
– Боюсь, дорогой, прием гостя оказался для тебя несколько утомительным, – сказала она.
– Хорошо бы лечь в постель.
Когда Георг уставал, акцент его становился заметнее.
– Ты измучился еще в пути, любимый. Я говорила миссис Фримен, что беспокоюсь за тебя.
– О… этот путь. Никогда его не забуду. Как хорошо, сказал я Мэшему, как хорошо, что королева не поехала. Дороги… моя любимая… дороги…
– Конечно, буря повредила все. Право, не нужно было тебе ездить. Лучше бы я сама поехала встречать эрцгерцога.
– Этого, мой ангел, я ни за что бы не допустил.
Милый Георг – суров, лишь когда считает, что должен оберегать ее.
– От Виндзора до Петуорта сорок миль. Дорога заняла четырнадцать часов, мой ангел, притом мы ехали без остановок. Один раз карета опрокинулась, и мы оказались в грязи.
– Мой бедный, бедный Георг. А как тебе дышалось?
– Ужасно, любимая, ужасно.
– Бедный, бедный Георг.
– Мы и до сих пор торчали бы там, но люди подняли карету, мой ангел, и на руках… вынесли ее на дорогу.
– Какие добрые, верные слуги! Это замечательно. Ты должен представить их мне, я скажу им, как благодарна. Я так беспокоилась! И постоянно говорила миссис Фримен, что сожалею о том, что ты поехал.
– Но я не позволил бы ехать моему ангелу.
– И мне бы не следовало позволять моему.
– Что ж, мы сейчас дома… усталые… давай спать. Однако немного бренди нас бы согрело.
– Немного бренди. Я позову горничную. Хилл! Хилл!
Эбигейл появилась сразу же. Она не могла находиться далеко. Как приятно после блестящих нарядов кавалеров и дам, присутствовавших на ужине, видеть эту девушку – такую простую и скромную.
– Хилл, его высочество хочет немного бренди. Я тоже выпью. Очень утомительный был день – и завтра нас ждет такой же. Нам будет полезно поспать.
– Да, ваше величество.
И почти сразу же – как удается ей быть такой бесшумной и быстрой? – принесла то, что требовалось.
До чего приятно… потягивать бренди, когда Георг дремлет в кресле, а Хилл стоит, ждет, не понадобятся ли ее услуги.
– Хилл, скажи Мэшему, его высочество готов лечь в постель.
– Слушаюсь, ваше величество.
– И я тоже лягу, Хилл. О, какой утомительный день.
Сэмюэл Мэшем ушел с принцем в его гардеробную, а Эбигейл осталась с королевой.
– Ну и денек, Хилл! Ну и церемонии! А этот юный эрцгерцог, можно сказать, король. Бедный мальчик, надеюсь, ему позволят занять трон. Мистер Фримен об этом позаботится. Миссис Фримен, по-моему, выглядела чудесно. Она очень рада возвращению мистера Фримена. А я беспокоюсь за принца, Хилл. Выглядит он неважно, и эта поездка в Петуорт была, видимо, сущим мучением. Карета его опрокинулась… в грязь, представь себе. Ее с трудом вытащили. Конечно, его высочеству это не пошло на пользу. Поговори с Мэшемом, Хилл. Пусть ухаживает за ним как можно лучше. Позаботится, чтобы принц носил самое теплое белье и избегал сквозняков.
– Непременно поговорю, ваше величество, не сомневайтесь.
– Знаю, Хилл. Знаю. А теперь в постель… я очень устала. Завтра, конечно, опять… официальные церемонии…
«Официальные церемонии, – подумала Эбигейл, – и герцогиня Мальборо будет стоять справа от королевы, ее уже признали носительницей такой власти, какой не обладали даже любовницы королей. А Эбигейл Хилл заточена в спальне королевы на тот срок, какой будет угоден ее светлости».
На другой день, встретясь с королевой, эрцгерцог Карл выглядел посвежевшим. Анна готовилась к приему гостя. В три часа должен был состояться большой обед, за ним концерт, следом ужин, опять музыка и, разумеется, игра в карты.
Анна с трудом подавляла зевоту. Обед в три часа и долгие увеселения до ужина. Посидеть бы часок в зеленом кабинете! Видно, что Георг разделяет ее желание.
У Сары, естественно, такого желания нет. Какая энергия! Какая живость! От одного взгляда на нее у Анны начинает болеть голова. Но до чего она красива! До чего хороша! Как ею все восхищаются! И неудивительно.
Карл, представший перед королевой и фрейлинами в красном мундире, был очень красив.
Эрцгерцог оказывал Саре знаки внимания. Как и все остальные, он знал о ее влиянии при дворе. И Сара радовалась этому! Участвовать в подобных церемониях было для нее блаженством. «Мы с ней совершенно разные!» – подумала Анна.
Как рада она была, когда ужин окончился, и дорогая миссис Фримен предстала перед ней с чашей для мытья рук и переброшенным через плечо полотенцем.
Карл поднялся и хотел взять полотенце с ее плеча.
– Оказывать эту услугу ее величеству – мой долг и моя честь, – сказала Сара.
– Но может, позволите на сей раз мне удостоиться этой чести? – ответил Карл.
Он взял у Сары полотенце, обмокнул в воду и, поднимая руки королевы, омыл их, потом вымыл свои. Сара держала чашу. Глаза всех присутствующих были устремлены на нее. Потом эрцгерцог достал кольцо с бриллиантом и надел Саре на палец.
Глаза Сары довольно блеснули. Это являлось признанием значительности ее персоны.
В своих апартаментах Сара вытянула вперед руку со сверкающим на пальце бриллиантом.
– Стоит целое состояние, – сказала она.
Джон взял ее руку и поцеловал.
– Знаешь, почему эрцгерцог так поступил? – спросил он.
– Потому что знает – раз нуждается в поддержке Англии, то должен заручиться моей.
– Сказано в духе моей Сары.
– А как мне еще говорить?
– Только так. Я хочу, чтобы моя Сара была сама собой даже в мелочах.
– Значит, ты ценишь меня по достоинству.
Герцог обнял ее.
– Приятно, – сказала она, – когда тебя обнимает гений, величайший на свете человек.
– Нет, – возразил Мальборо, – гений – в моих объятиях.
– Вдвоем мы можем все, Джон.
– Тебе понятно, почему эрцгерцог так поступил?
– Конечно. Я только что сказала.
– Дело не только в этом. Его предок, Карл Пятый, подарил кольцо с бриллиантом любовнице Франциска Первого, когда та держала так же для него чашу. Но он опустил кольцо в воду. Карл надел его тебе на палец. Не мог поступить с герцогиней Мальборо, как с королевской любовницей.
– Еще бы. Я – респектабельная женщина и довольна тем, что хотя бы моя неуклюжая подруга подает хороший нравственный пример своим подданным.
– Да, Сара, но что с королевой? Разве ты не должна находиться при ней?
– Этой ночью, милорд, я буду находиться только при одном человеке. Зачем, по-твоему, я пристроила Эбигейл Хилл горничной?
– Думаешь, разумно пренебрегать… – начал было Мальборо.
Но она рассмеялась ему в лицо. Такое время, как это, было самым драгоценным для них обоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
После ужина она с облегчением вернулась к себе.
Георг, тяжело дыша, сидел в кресле. Анна заметила, что иногда после подобных пиров у него начинается приступ болезни, но при его аппетите каждый обед превращался в пир.
– Боюсь, дорогой, прием гостя оказался для тебя несколько утомительным, – сказала она.
– Хорошо бы лечь в постель.
Когда Георг уставал, акцент его становился заметнее.
– Ты измучился еще в пути, любимый. Я говорила миссис Фримен, что беспокоюсь за тебя.
– О… этот путь. Никогда его не забуду. Как хорошо, сказал я Мэшему, как хорошо, что королева не поехала. Дороги… моя любимая… дороги…
– Конечно, буря повредила все. Право, не нужно было тебе ездить. Лучше бы я сама поехала встречать эрцгерцога.
– Этого, мой ангел, я ни за что бы не допустил.
Милый Георг – суров, лишь когда считает, что должен оберегать ее.
– От Виндзора до Петуорта сорок миль. Дорога заняла четырнадцать часов, мой ангел, притом мы ехали без остановок. Один раз карета опрокинулась, и мы оказались в грязи.
– Мой бедный, бедный Георг. А как тебе дышалось?
– Ужасно, любимая, ужасно.
– Бедный, бедный Георг.
– Мы и до сих пор торчали бы там, но люди подняли карету, мой ангел, и на руках… вынесли ее на дорогу.
– Какие добрые, верные слуги! Это замечательно. Ты должен представить их мне, я скажу им, как благодарна. Я так беспокоилась! И постоянно говорила миссис Фримен, что сожалею о том, что ты поехал.
– Но я не позволил бы ехать моему ангелу.
– И мне бы не следовало позволять моему.
– Что ж, мы сейчас дома… усталые… давай спать. Однако немного бренди нас бы согрело.
– Немного бренди. Я позову горничную. Хилл! Хилл!
Эбигейл появилась сразу же. Она не могла находиться далеко. Как приятно после блестящих нарядов кавалеров и дам, присутствовавших на ужине, видеть эту девушку – такую простую и скромную.
– Хилл, его высочество хочет немного бренди. Я тоже выпью. Очень утомительный был день – и завтра нас ждет такой же. Нам будет полезно поспать.
– Да, ваше величество.
И почти сразу же – как удается ей быть такой бесшумной и быстрой? – принесла то, что требовалось.
До чего приятно… потягивать бренди, когда Георг дремлет в кресле, а Хилл стоит, ждет, не понадобятся ли ее услуги.
– Хилл, скажи Мэшему, его высочество готов лечь в постель.
– Слушаюсь, ваше величество.
– И я тоже лягу, Хилл. О, какой утомительный день.
Сэмюэл Мэшем ушел с принцем в его гардеробную, а Эбигейл осталась с королевой.
– Ну и денек, Хилл! Ну и церемонии! А этот юный эрцгерцог, можно сказать, король. Бедный мальчик, надеюсь, ему позволят занять трон. Мистер Фримен об этом позаботится. Миссис Фримен, по-моему, выглядела чудесно. Она очень рада возвращению мистера Фримена. А я беспокоюсь за принца, Хилл. Выглядит он неважно, и эта поездка в Петуорт была, видимо, сущим мучением. Карета его опрокинулась… в грязь, представь себе. Ее с трудом вытащили. Конечно, его высочеству это не пошло на пользу. Поговори с Мэшемом, Хилл. Пусть ухаживает за ним как можно лучше. Позаботится, чтобы принц носил самое теплое белье и избегал сквозняков.
– Непременно поговорю, ваше величество, не сомневайтесь.
– Знаю, Хилл. Знаю. А теперь в постель… я очень устала. Завтра, конечно, опять… официальные церемонии…
«Официальные церемонии, – подумала Эбигейл, – и герцогиня Мальборо будет стоять справа от королевы, ее уже признали носительницей такой власти, какой не обладали даже любовницы королей. А Эбигейл Хилл заточена в спальне королевы на тот срок, какой будет угоден ее светлости».
На другой день, встретясь с королевой, эрцгерцог Карл выглядел посвежевшим. Анна готовилась к приему гостя. В три часа должен был состояться большой обед, за ним концерт, следом ужин, опять музыка и, разумеется, игра в карты.
Анна с трудом подавляла зевоту. Обед в три часа и долгие увеселения до ужина. Посидеть бы часок в зеленом кабинете! Видно, что Георг разделяет ее желание.
У Сары, естественно, такого желания нет. Какая энергия! Какая живость! От одного взгляда на нее у Анны начинает болеть голова. Но до чего она красива! До чего хороша! Как ею все восхищаются! И неудивительно.
Карл, представший перед королевой и фрейлинами в красном мундире, был очень красив.
Эрцгерцог оказывал Саре знаки внимания. Как и все остальные, он знал о ее влиянии при дворе. И Сара радовалась этому! Участвовать в подобных церемониях было для нее блаженством. «Мы с ней совершенно разные!» – подумала Анна.
Как рада она была, когда ужин окончился, и дорогая миссис Фримен предстала перед ней с чашей для мытья рук и переброшенным через плечо полотенцем.
Карл поднялся и хотел взять полотенце с ее плеча.
– Оказывать эту услугу ее величеству – мой долг и моя честь, – сказала Сара.
– Но может, позволите на сей раз мне удостоиться этой чести? – ответил Карл.
Он взял у Сары полотенце, обмокнул в воду и, поднимая руки королевы, омыл их, потом вымыл свои. Сара держала чашу. Глаза всех присутствующих были устремлены на нее. Потом эрцгерцог достал кольцо с бриллиантом и надел Саре на палец.
Глаза Сары довольно блеснули. Это являлось признанием значительности ее персоны.
В своих апартаментах Сара вытянула вперед руку со сверкающим на пальце бриллиантом.
– Стоит целое состояние, – сказала она.
Джон взял ее руку и поцеловал.
– Знаешь, почему эрцгерцог так поступил? – спросил он.
– Потому что знает – раз нуждается в поддержке Англии, то должен заручиться моей.
– Сказано в духе моей Сары.
– А как мне еще говорить?
– Только так. Я хочу, чтобы моя Сара была сама собой даже в мелочах.
– Значит, ты ценишь меня по достоинству.
Герцог обнял ее.
– Приятно, – сказала она, – когда тебя обнимает гений, величайший на свете человек.
– Нет, – возразил Мальборо, – гений – в моих объятиях.
– Вдвоем мы можем все, Джон.
– Тебе понятно, почему эрцгерцог так поступил?
– Конечно. Я только что сказала.
– Дело не только в этом. Его предок, Карл Пятый, подарил кольцо с бриллиантом любовнице Франциска Первого, когда та держала так же для него чашу. Но он опустил кольцо в воду. Карл надел его тебе на палец. Не мог поступить с герцогиней Мальборо, как с королевской любовницей.
– Еще бы. Я – респектабельная женщина и довольна тем, что хотя бы моя неуклюжая подруга подает хороший нравственный пример своим подданным.
– Да, Сара, но что с королевой? Разве ты не должна находиться при ней?
– Этой ночью, милорд, я буду находиться только при одном человеке. Зачем, по-твоему, я пристроила Эбигейл Хилл горничной?
– Думаешь, разумно пренебрегать… – начал было Мальборо.
Но она рассмеялась ему в лицо. Такое время, как это, было самым драгоценным для них обоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109