Когда Анна мыла руки, паж приносил таз и кувшин, затем одна из фрейлин ставила таз возле королевы и опускалась на колени, а другая сливала воду королеве на руки.
Когда герцогини не было, церемония становилась менее строгой, и Эбигейл Хилл с радостью оказывала королеве все услуги, какими б ни были они лакейскими; нежно надевала ей перчатки, потому что руки Анны, измученные подагрой, часто болели. Она бережно обувала ее, а когда необходимо было ставить компрессы на эти бедные отекшие ноги, следила, чтобы ногам было не очень горячо.
И как отрадно было потягивать перед сном горячий шоколад, разговаривать с Хилл обо всех событиях дня.
Конечно, присутствие дорогой миссис Фримен при дворе действовало возбуждающе. С нею постоянно что-то случалось и почти всегда вызывало гнев. Ни единая минута не проходила скучно при миссис Фримен. Приятно было выяснить, что они не так расходятся в политических взглядах, как раньше.
Однажды Сара вошла в королевские покои с решительным видом. Холодно приняла объятья королевы и села рядом с ней, плотно сжав губы.
– Я подумала, что настало время сменить государственного секретаря.
Анна от изумления раскрыла рот.
– Но сэр Чарльз Хеджес мне очень нравится. Это весьма хороший человек.
Сара раздраженно скрипнула зубами.
– Господи, мадам. Чтобы занимать высокую должность в правительстве, хорошим быть мало.
– Сэром Чарльзом я всегда была довольна.
Сара неприязненно глянула на грузную женщину в кресле. Похоже, она была в настроении упрямиться, а герцогиня рассчитывала покончить с этим делом как можно быстрее. Как думает эта дура, чего ради она тратит время здесь, если не для устройства дел к собственному удовольствию? Маль предостерегал ее, но она знает своего дорогого осторожного Маля. Годолфин еще более осторожен – до трусости. Хорошенькое положение дел. Мальборо на континенте, Годолфин в страхе, а старая королева, на которую пришлось тратить так много времени, упрямится.
– Миссис Морли знает, – сурово сказала Сара, – что меня постоянно заботят ее дела. Уверяю вас, что Хеджесу пора уйти.
– Почему? – спросила королева.
– Он ленивый старый дурак.
– Хеджес прекрасно справляется со своими обязанностями.
– Миссис Морли склонна испытывать чрезмерную привязанность к людям, и ее доброта закрывает ей глаза на истинное положение дел.
Опять намек, что она близится к старческому слабоумию. Анна твердо поставила ноги на специальную скамеечку, и в голосе ее появились холодные нотки.
– А кого бы вы хотели видеть на этом месте?
– Сандерленда, разумеется.
Сандерленда! Это зять Сары. Он никогда не нравился Анне – он голосовал против ренты ее дорогому Георгу! «Нет, – сказала Анна себе и пожалела, что не смеет сказать это Саре открыто. – Нет, нет, нет!»
– Блестящий молодой человек, – чуть ли не гневно продолжала Сара. – Да, у него есть странные идеи. А у кого из дельных молодых людей их нет? Он умен. Предприимчив!
– Не хочу Сандерленда, – сказала Анна. – Мне не нравится его характер. Мы вряд ли подружимся.
– Ерунда, миссис Морли скоро поймет его.
– Я уже поняла все, что мне нужно, миссис Фримен.
– Вы не знаете этого человека. Я вот что скажу вам: мистер Фримен не всегда относился к нему с симпатией, но теперь признает, что у него задатки гения.
«Да, – подумала Сара, – Маль не всегда относился к нему с симпатией. Совсем недавно – незадолго до Бленхейма – он был готов убить этого человека. Сандерленд намекнул мне о неверности Маля и доставил жестокие страдания нам обоим. Чего ради я сейчас хлопочу за него? Потому что интересы власти важнее мелких личных обид! Потому что Сандерленд – виг, а Хеджес – тори, потому что он мой зять, а мне, чтобы успешно противостоять врагам, нужно мощное семейное ядро. Мальборо – главнокомандующий, Годолфин – глава правительства, Сандерленд – государственный секретарь. А я – королева. Кто устоит против такого союза? Если б удалось это осуществить, вся Европа знала бы, кто правит Англией».
– Мне не нравится его характер, – настаивала Анна, – и мы с ним вряд ли подружимся.
– Я пришлю его поговорить с вами.
– Прошу вас, миссис Фримен, не надо. У меня желания говорить с ним нет.
– Уверяю, вы совершаете ошибку.
– Мне не нравится его характер, и мы с ним никогда не подружимся.
«Ну вот! – гневно подумала Сара. – Моя толстая подруга превратилась в попугая».
– Если герцог Мальборо напишет вам, что из Сандерленда получится превосходный государственный секретарь, вы тогда поверите мне?
– Печально, но я не соглашусь с моей дорогой миссис Фримен. О лорде Сандерленде я знаю все, что мне нужно знать.
– Личные симпатии не должны иметь значения в таком деле! – воскликнула Сара.
– Я убеждена в том, что следует с министрами находиться в дружеских отношениях.
– Если б только миссис Морли меня выслушала.
– Но миссис Фримен знает, что слушать ее – для меня величайшее удовольствие.
– На сей раз вы не согласны со мной.
– Потому что мне не нравится его характер, и мы с ним никогда не подружимся.
Игравшая веером королева прижала его к губам. Этот ее жест всегда бесил Сару. Он означал, что Анна приняла решение и будет упрямо стоять на своем.
– Вижу, мадам, – холодно сказала герцогиня, – что продолжать разговор с вами бессмысленно… сегодня.
Анна молча продолжала держать веер у губ.
– Мне пора ехать в Вудсток, – сказала Сара, – посмотреть, как идут работы. Честно говоря, я не довольна их продвижением. Вашему величеству известно, как давно мистер Фримен одержал для вас величайшую победу в истории. И с тех пор почти ничего не сделано.
Анна продолжала держать веер на том же месте. Сара подумала: «Она мысленно твердит свою попугайскую фразу снова и снова. Но потом изменит мнение. Я об этом позабочусь. А пока что с облегчением покину двор, чтобы не слушать сентиментальных или маразматических глупостей».
С уходом Сары Анна почувствовала облегчение. «Сандерленд! – подумала она. – Ни за что!»
И дернула шнурок звонка.
– Пришлите ко мне Хилл.
Вошла Эбигейл, ее зеленые глаза смотрели встревоженно.
– Ваше величество нездоровы?
– Очень устала, Хилл. Очень.
– Голова болит, мадам? Омыть вам лоб? У меня есть новый лосьон.
– Да, Хилл. Пожалуйста.
Как она бесшумно движется.
– Хилл, у меня очень разболелись ноги.
– Может, компресс, мадам?
– Только сперва вымой их.
– После того, как успокою вам голову?
– Да, Хилл, после.
Какая отрада ощущать эти нежные руки; какая отрада наблюдать за этим славным созданием. Она совсем другая, непохожая на Сару, такая умиротворяющая.
«Кажется, – подумала королева, – я довольна, что миссис Фримен ушла.
Да нет, этого не может быть. Я люблю миссис Фримен больше всех на свете… больше даже, чем Георга, своего мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Когда герцогини не было, церемония становилась менее строгой, и Эбигейл Хилл с радостью оказывала королеве все услуги, какими б ни были они лакейскими; нежно надевала ей перчатки, потому что руки Анны, измученные подагрой, часто болели. Она бережно обувала ее, а когда необходимо было ставить компрессы на эти бедные отекшие ноги, следила, чтобы ногам было не очень горячо.
И как отрадно было потягивать перед сном горячий шоколад, разговаривать с Хилл обо всех событиях дня.
Конечно, присутствие дорогой миссис Фримен при дворе действовало возбуждающе. С нею постоянно что-то случалось и почти всегда вызывало гнев. Ни единая минута не проходила скучно при миссис Фримен. Приятно было выяснить, что они не так расходятся в политических взглядах, как раньше.
Однажды Сара вошла в королевские покои с решительным видом. Холодно приняла объятья королевы и села рядом с ней, плотно сжав губы.
– Я подумала, что настало время сменить государственного секретаря.
Анна от изумления раскрыла рот.
– Но сэр Чарльз Хеджес мне очень нравится. Это весьма хороший человек.
Сара раздраженно скрипнула зубами.
– Господи, мадам. Чтобы занимать высокую должность в правительстве, хорошим быть мало.
– Сэром Чарльзом я всегда была довольна.
Сара неприязненно глянула на грузную женщину в кресле. Похоже, она была в настроении упрямиться, а герцогиня рассчитывала покончить с этим делом как можно быстрее. Как думает эта дура, чего ради она тратит время здесь, если не для устройства дел к собственному удовольствию? Маль предостерегал ее, но она знает своего дорогого осторожного Маля. Годолфин еще более осторожен – до трусости. Хорошенькое положение дел. Мальборо на континенте, Годолфин в страхе, а старая королева, на которую пришлось тратить так много времени, упрямится.
– Миссис Морли знает, – сурово сказала Сара, – что меня постоянно заботят ее дела. Уверяю вас, что Хеджесу пора уйти.
– Почему? – спросила королева.
– Он ленивый старый дурак.
– Хеджес прекрасно справляется со своими обязанностями.
– Миссис Морли склонна испытывать чрезмерную привязанность к людям, и ее доброта закрывает ей глаза на истинное положение дел.
Опять намек, что она близится к старческому слабоумию. Анна твердо поставила ноги на специальную скамеечку, и в голосе ее появились холодные нотки.
– А кого бы вы хотели видеть на этом месте?
– Сандерленда, разумеется.
Сандерленда! Это зять Сары. Он никогда не нравился Анне – он голосовал против ренты ее дорогому Георгу! «Нет, – сказала Анна себе и пожалела, что не смеет сказать это Саре открыто. – Нет, нет, нет!»
– Блестящий молодой человек, – чуть ли не гневно продолжала Сара. – Да, у него есть странные идеи. А у кого из дельных молодых людей их нет? Он умен. Предприимчив!
– Не хочу Сандерленда, – сказала Анна. – Мне не нравится его характер. Мы вряд ли подружимся.
– Ерунда, миссис Морли скоро поймет его.
– Я уже поняла все, что мне нужно, миссис Фримен.
– Вы не знаете этого человека. Я вот что скажу вам: мистер Фримен не всегда относился к нему с симпатией, но теперь признает, что у него задатки гения.
«Да, – подумала Сара, – Маль не всегда относился к нему с симпатией. Совсем недавно – незадолго до Бленхейма – он был готов убить этого человека. Сандерленд намекнул мне о неверности Маля и доставил жестокие страдания нам обоим. Чего ради я сейчас хлопочу за него? Потому что интересы власти важнее мелких личных обид! Потому что Сандерленд – виг, а Хеджес – тори, потому что он мой зять, а мне, чтобы успешно противостоять врагам, нужно мощное семейное ядро. Мальборо – главнокомандующий, Годолфин – глава правительства, Сандерленд – государственный секретарь. А я – королева. Кто устоит против такого союза? Если б удалось это осуществить, вся Европа знала бы, кто правит Англией».
– Мне не нравится его характер, – настаивала Анна, – и мы с ним вряд ли подружимся.
– Я пришлю его поговорить с вами.
– Прошу вас, миссис Фримен, не надо. У меня желания говорить с ним нет.
– Уверяю, вы совершаете ошибку.
– Мне не нравится его характер, и мы с ним никогда не подружимся.
«Ну вот! – гневно подумала Сара. – Моя толстая подруга превратилась в попугая».
– Если герцог Мальборо напишет вам, что из Сандерленда получится превосходный государственный секретарь, вы тогда поверите мне?
– Печально, но я не соглашусь с моей дорогой миссис Фримен. О лорде Сандерленде я знаю все, что мне нужно знать.
– Личные симпатии не должны иметь значения в таком деле! – воскликнула Сара.
– Я убеждена в том, что следует с министрами находиться в дружеских отношениях.
– Если б только миссис Морли меня выслушала.
– Но миссис Фримен знает, что слушать ее – для меня величайшее удовольствие.
– На сей раз вы не согласны со мной.
– Потому что мне не нравится его характер, и мы с ним никогда не подружимся.
Игравшая веером королева прижала его к губам. Этот ее жест всегда бесил Сару. Он означал, что Анна приняла решение и будет упрямо стоять на своем.
– Вижу, мадам, – холодно сказала герцогиня, – что продолжать разговор с вами бессмысленно… сегодня.
Анна молча продолжала держать веер у губ.
– Мне пора ехать в Вудсток, – сказала Сара, – посмотреть, как идут работы. Честно говоря, я не довольна их продвижением. Вашему величеству известно, как давно мистер Фримен одержал для вас величайшую победу в истории. И с тех пор почти ничего не сделано.
Анна продолжала держать веер на том же месте. Сара подумала: «Она мысленно твердит свою попугайскую фразу снова и снова. Но потом изменит мнение. Я об этом позабочусь. А пока что с облегчением покину двор, чтобы не слушать сентиментальных или маразматических глупостей».
С уходом Сары Анна почувствовала облегчение. «Сандерленд! – подумала она. – Ни за что!»
И дернула шнурок звонка.
– Пришлите ко мне Хилл.
Вошла Эбигейл, ее зеленые глаза смотрели встревоженно.
– Ваше величество нездоровы?
– Очень устала, Хилл. Очень.
– Голова болит, мадам? Омыть вам лоб? У меня есть новый лосьон.
– Да, Хилл. Пожалуйста.
Как она бесшумно движется.
– Хилл, у меня очень разболелись ноги.
– Может, компресс, мадам?
– Только сперва вымой их.
– После того, как успокою вам голову?
– Да, Хилл, после.
Какая отрада ощущать эти нежные руки; какая отрада наблюдать за этим славным созданием. Она совсем другая, непохожая на Сару, такая умиротворяющая.
«Кажется, – подумала королева, – я довольна, что миссис Фримен ушла.
Да нет, этого не может быть. Я люблю миссис Фримен больше всех на свете… больше даже, чем Георга, своего мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109