Эбигейл увидела залитое слезами красное, дряблое лицо и поняла отвращение Сары, которое та не трудилась скрывать.
Неужели можно быть так безрассудно привязанной к женщине, которая не стала бы даже разговаривать с Анной, не будь она королевой? Ясно было одно: королева не в состоянии избавиться от чар Сары Черчилл. Эбигейл вспомнилось, как в последние месяцы Анна безропотно сносила грубости из-за Сандерленда, и удивилась искренности горя королевы.
– Хилл, к ней нужно срочно отправить моих врачей.
– Да, я передам ваше распоряжение.
– Спасибо, Хилл. Не знаю, что бы я делала без тебя. И даже тому, что ты здесь… я обязана ей.
«Да, – подумала девушка, – в этом и есть ирония судьбы. Чем больше привязывается ко мне Анна, тем большую благодарность испытывает к Саре».
Перед благодарственным молебном Сара поправилась. Она явилась ко двору лишь чуть бледнее обычного, но отнюдь не притихшей.
Королева тепло обняла ее.
– Моя дражайшая, дражайшая миссис Фримен, как я боялась за вас.
– Я уже поправилась. Не думали же вы, что меня не будет на благодарственном молебне в честь Мальборо?
Анна удержалась от замечания, что этот молебен – благодарение Богу. Сара не поняла бы ее, да и вообще набожностью она никогда не отличалась.
– Я очень рада видеть вас, – искренне сказала Анна.
– Мне, разумеется, надо решить, какие драгоценности вы наденете.
– Хилл их уже приготовила. Мы решили избавить вас от хлопот, миссис Фримен.
– Горничная подбирает вам драгоценности! Разве она может выбрать? Нет, миссис Морли, так не пойдет. Что это, рубины? Смешно! Пусть их унесут, а я подумаю, что будет наиболее подходящим для данного случая.
– По-моему, Хилл сделала хороший выбор.
Сара фыркнула, выражая презрение к Хилл и ее выбору. Потом улыбнулась.
– Я написала мистеру Фримену. Бедняга, его известили о моей болезни. Я бы не позволила его беспокоить. Он грозился бросить все и вернуться ко мне.
– Удивительно преданный муж! До чего счастливы мы… обе. Мало у кого такие мужья.
Сара надменно скривила губы. Сравнения толстого, глупого Георга с Малем она не могла спокойно снести.
И продолжала:
– Я написала, что скоро поправлюсь. Во всем повинна тревога за его жизнь и, конечно, тот случай под Рамийи, когда его чуть не убило. Дома тоже немало причин для беспокойства. Я не уверена, что Джон Вэнбру – тот человек, которому следовало доверить постройку Бленхейма. Мы с ним совершенно не ладим. А потом те, от кого я могла ждать дружеских чувств, не желают слушать моего совета.
Губы Анны сурово сжались. «Сейчас, – подумала Сара, – начнет говорить, что ей не нравится характер Сандерленда, и она не сможет установить с ним дружеских отношений. Я закричу, лишь бы она замолчала, иначе меня опять хватит удар. Сандерленд получит этот пост, но сейчас, пожалуй, не время добиваться этого».
Сара занялась подбором драгоценностей, а тем временем Анна говорила ей, как беспокоится за Георга – у него обострилась астма.
– По ночам ему очень плохо, миссис Фримен, на него бывает жалко смотреть. Он беспокоится за меня. Говорит, ходить за ним мне не по силам, но я сказала, что он мой муж, и это моя привилегия.
– Пусть один из пажей спит в его комнате, а вы ложитесь в другой.
– Мы с Георгом много лет делили ложе, и он признался, что не может заснуть, когда меня нет рядом. Да и я без него не засну. Но не беспокойтесь, дорогая миссис Фримен. О вашей несчастной Морли хорошо заботятся. Хилл спит у меня в передней, и, когда надо, я могу ее позвать. Такое доброе создание. Никогда не приходится звать ее дважды. Она всегда рядом… такая старательная… такая услужливая. Мы с принцем не знаем, что бы делали без нее. И я всегда помню, что должна быть признательна за эту девушку моей миссис Фримен.
– Как вам известно, я вытащила ее из грязи, и она старается угодить мне. Я сказала ей, что лучший способ угодить мне – это угождать вам.
– Дражайшая миссис Фримен, как мне вас отблагодарить?
«Сандерленд? – подумала Сара. – Нет, пока не стоит. После церемонии будет самое время».
Анна, одетая в роскошное платье поверх парчовой юбки, с украшениями, которые выбрала Сара, совершенно не походила на несчастную женщину, несколько дней назад бессильно сидевшую с компрессами на ногах.
Она поглядела на Георга в расшитом костюме, украшенном серебряной парчой. Выглядел он прекрасно, и все же при виде его у королевы защемило сердце. Принц плохо спал ночью, задыхался, страдая от одышки. Пришлось три раза вызывать Хилл. Какой полезной бывала девушка среди ночи и как быстро приходила на зов! Казалось, она чувствует, что нужна.
– Георг, – сказала Анна, – боюсь, вся церемония окажется утомительной.
– Я буду с тобой, любимая, – ответил принц.
– Я настаиваю, чтобы ты вернулся, если почувствуешь себя плохо. Я велела Мэшему присматривать за тобой.
Принц с улыбкой кивнул. Несчастный дорогой Георг! С каждым днем становится все более грузным и более слабым.
Сара выглядела замечательно. В подобных случаях она никогда не одевалась слишком нарядно, полагаясь на собственную красоту. Как бы там ни было, она – супруга виновника этого торжества.
– Дорогая миссис Фримен должна ехать в моей карете, – сказала Анна.
– Люди наверняка ждут этого, – ответила Сара.
– Я беспокоюсь за Георга.
– Да, он нездоров, ему трудно будет сопровождать нас. День предстоит тяжелый, не дай Бог во время службы у него начнется приступ астмы.
– Я буду в постоянной тревоге.
– Тогда ему лучше остаться. Пусть Хилл и Мэшем присматривают за принцем. На них можно положиться.
– На Хилл я определенно могу полагаться, и, кажется, она способна руководить Мэшемом.
– Она старается угодить мне, – заметила Сара.
Лестно было ехать в королевской карете с пешим и конным эскортом, одетым по такому случаю в новенькие мундиры. По обочинам улиц горожане приветствовали королеву и супругу героя, играли оркестры.
Лорд-мэр и шериф, встретив королеву с герцогиней у Темпл-Бара, повели их в собор Святого Павла, где архиепископ Кентерберийский отслужил благодарственный молебен.
Вечером запылали фейерверки, прогремел орудийный салют из Тауэра.
Кофейни были переполнены; но к концу дня народ перебрался в таверны выпить в честь Англии, королевы и герцога.
Повсюду была слышна музыка, люди пели, плясали, где-то вспыхивали ссоры. Харли сидел в своем клубе с Генри Сент-Джоном и кое-кем из друзей-литераторов – Даниэлем Дефо, вечным его должником, Джонатаном Свифтом, любившим провозглашать свои взгляды, Джозефом Эддисоном и Ричардом Стилом.
Остроты сыпались как из рога изобилия, вино лилось рекой. Харли заметил, что победа Мальборо стоила стране большой крови и денег налогоплательщиков. И что дела страны можно вершить не столько шпагой, сколько пером – с чем слушатели охотно согласились:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109